Европейцы мечтали о морских глубинах со времен древних греков. Первое подводное путешествие предпринял бесстрашный голландец по имени Корнелиус Якобзун Дреббель (1572–1633), который, к удивлению двора Стюартов, умудрился пройти около трех миль по Темзе на глубине десяти футов в неком подобии бочонка с веслами. Эксперименты то и дело предпринимались в XVII и XVIII веках. Кульминацией в 1801 году стал «Наутилус» (это название Жюль Верн взял для субмарины капитана Немо), в котором американский изобретатель Роберт Фултон опустился на глубину 160 футов недалеко от Бреста. Лодка имела винт, который приводился в движение вручную.
В России во время Крымской войны немец Вильгельм Бауэр построил подводную лодку с железным корпусом — «Морской дьявол», — также приводимую в движение силой человеческих мускулов и винтом. Она была спущена на воду в Кронштадте в 1856 году и совершила 134 погружения. В одно из погружений Бауэру удалось сделать первый в мире подводный снимок с карбидной вспышкой аппаратом, укрепленным с внутренней стороны иллюминатора. На снимке получились грязь и неясные фрагменты скал.
Но российское адмиралтейство урезало фонды, а Бауэр нигде не смог достать денег. Ни в одной западной стране командование военно-морским флотом между 1800 и 1860 годами не проявило ни малейшего интереса к подводным лодкам и не оказало никакой реальной помощи французским, испанским, немецким и американским изобретателям, обращавшимся к ним со своими проектами. Вообще-то субмарины были опаснее собственным экипажам, чем воображаемому противнику. Они протекали, их затапливало изнутри, они переворачивались, застревали на дне. Но более важная причина невнимания к ним таилась в том, что они символизировали перспективу предательской, невидимой войны, которая казалось недостойной цивилизованных людей, не вязалась с рыцарским духом флота.
Подводная лодка Монтуриоля «Иктинео»
Монтуриоль, разумеется, знал о работах Бауэра. Немецкий изобретатель умер нищим, прикованным к постели инвалидом в 1856 году, а на следующий год Монтуриоль начал работать над собственной подводной лодкой, которую окрестил «Ictíneo» (от греческого слова «рыба»). Лодка была небольшой, всего лишь 23 фута в длину — половина «Морского дьявола» Бауэра. Она имела водоизмещение восемь тонн и внутренний объем 260 кубических футов. Имелось тесное помещение для капитана и четырех членов команды: они занимались рычагами, которые вращали горизонтальные и вертикальные винты. У лодки было два каркаса, внутренний цилиндрический и внешний — в форме рыбы. Между ними располагались четыре балластовые цистерны — две передних и две задних, — которые наполняли, чтобы совершить погружение. Смотреть на чудеса подводного мира можно было через иллюминаторы «рыбий глаз» в средней части лодки и на носу. Для постройки этой лодки Монтуриоль организовал открытую подписку. Значительная часть денег поступила от его товарищей-икарийцев. Они собрали весьма значительную сумму — 73 900 ралов, или почти 20 000 песет. (Четыре рала равнялись одной песете; пять песет — одному дуро. Стоимость «Иктинео» исчислялась в ралах, чтобы каталонские рабочие, которые не могли себе позволить внести целую песету, могли хоть как-то способствовать рождению социалистической субмарины.) Лодку построили дляя Монтуриоля на верфях «Нуэво Вулкан-но» в Барселоне под руководством двух инженеров: Жоана Монжо де Понса и Хосепа Миссе. Она обошлась в общей сложности в сто тысяч песет и оставила Монтуриоля в долгах. Возможно, его преданная жена вышивала флаг «Иктинео», который теперь хранится в Морском музее: ветка красного коралла и синие морские волны, а сверху — лучистая золотая звезда. И девиз по-латыни: «Plus intra, plus extra», что означает приблизительно: «Вглубь — значит вперед».
И подводная лодка действовала! Было, конечно, несколько поломок и протечек, вызванных неумелым запуском в июне 1859 года. Но в сентябре того же года «Иктинео» выдержала первые публичные испытания в гавани. За ней плыла целая флотилия прогулочных судов с сотнями людей на борту: депутаты, профессора, ученые, журналисты и просто любопытные. Она величественно прошла некоторое расстояние, заполнила балластовые цистерны, погрузилась, всплыла, снова погрузилась. Погружения были короткими, потому что на борту не было воздуха кроме того, что содержался в маленьком корпусе при нормальном давлении. Но к концу дня стало понятно, что это успех, и Нарсис Монтуриоль сделался местной знаменитостью — его провозгласили чуть ли не каталонским Леонардо да Винчи. Генерал Леопольдо О'Доннел, любовник Изабеллы II («Вы любите монархию, — однажды сказала королева своему министру Нарваэсу, — а О'Доннел любит меня ради меня самой»), также присутствовал при испытаниях. Он обещал Монтуриолю, что королева лично приедет увидеться с ним и посмотреть на субмарину в действии. Изабелла так и не приехала, но за следующие два года Монтуриоль еще пятьдесят раз спускал под воду свое изобретение и потных вращателей винтов. Иногда он приглашал на борт самых храбрых из своих друзей. Один из них, популярный поэт Антони Альтадиль, написал первое в мире стихотворение под водой. Начиналось онр так:
В животе вашего чудовища
Я опустился в незнакомый мир.
Я набрался храбрости,
Ведь вы были здесь, твердый, спокойный,
И ваши глубокие знания были с вами.
Вы, Монтуриоль, вы — избранный.
Вы отмечены гением. По его мощному гласу
Вы подняли голову,
И когда вы подняли ее от грубой земли,
Звездная пыль просыпалась вам на лоб.
Другой товарищ Монтуриоля, Хосеп де Летаманди, ученый и врач, отозвался первым прозаическим описанием погружения субмарины глазами пассажира:
Тишина, сопровождающая погружения; постепенное исчезновение солнечного света; огромная масса воды, которую свет проницает с трудом; бледность, сообщаемая лицам таким освещением; все меньше движения на борту «Иктинео», рыбы, проплывающие в иллюминаторах — все это будит воображение. Дыхание команды учащается… Бывают моменты, когда ничего снаружи не видно. Все звуки, всякое движение прекращается. Кажется, природа умерла, а «Иктинео» — ее могила.
Ддя каталонцев Нарсис Монтуриоль был героем. Успех «Иктинео» в Барселоне был как бы репетицией того взрыва эмоций, который охватит американцев столетием позже, когда они увидят астронавтов НАСА. На аргонавтов коралловых глубин сыпались поздравления, восторженные стихи, восхищенные письма. Родные места автора лодки разделили славу со столицей. Города Фигейрас и Кадакес назвали Монтуриоля своим любимым сыном. Каталонский патриотизм подпитывал веру в будущие успехи смельчаков и умельцев. В непроницаемом барьере была пробита брешь. Из подводной лодки человеку открылся новый мир, не исследованные физикой и зоологией просторы. Трудно переоценить подъем, каким бы кратковременным тот ни оказался, который испытали каталонцы благодаря «Иктинео». Лодка укрепила их уверенность в том, что Барселоне суждено стать выдающимся городом современности.
Мадрид все это потрясло гораздо меньше. В 1861 году Монтуриоль привел свою небольшую субмарину в Аликанте, где показал ее министрам, тем, кто отвечал за флот и экономическое развитие. Несмотря на неблагоприятные погодные условия, лодка прекрасно выдержала испытания. Но когда комиссия, состоявшая из каталонцев, попросила у правительства для Монтуриоля денег на исследования и усовершенствования, она получила в ответ лишь предложение демонстрировать «Иктинео» как диковинку. Друг Монтуриоля и его соратник по Икарии, музыкант Хосеп Ансельм Клаве, разразился возмущенными стихами:
Упорный, слава Богу, закончит работу,
Хотя правители не обращают на него внимания.
Если они отказывают в своих милостях, не падай духом, —
Весь народ поможет тебе.
Итак, Монтуриоль с головой окунулся в работу над новой, большей по размерам подводной лодкой. Строительство «Иктинео 11» началось в 1862 году, исходный капитал составлял почти триста тысяч песет, треть средств поступила от каталонских дельцов на Кубе. Строил новую субмарину морской инженер Жоан Монжо-и-Понс. Он симпатизировал Монтуриолю, но ему было трудно: изобретатель имел отвратительную привычку расстраивать всю работу на верфи, проповедуя социализм рабочим, и упрекать начальников в суровости к ним. «Если Монтуриоль поставил себе целью унизить меня, — жаловался Монжо в своих записках, озаглавленных «Моральные страдания, которые причинила мне “Иктинео”», — то он, безусловно, выбрал самый подходящий способ».
«Иктинео II» была вдвое длиннее первой субмарины (семнадцать метров), а команда ее — вчетверо больше (двадцать человек). Лодка предназначалась для погружения на сто футов и пребывания на глубине в течение семи с половиной часов. Как и ее предшественница, она имела двойной каркас, цистерны, балласт, который можно было сбросить при необходимости срочного всплытия. Но все остальное в ее дизайне было новым, придуманным с блестящей изобретательностью. Монтуриоль первым из инженеров научился эффективно решать две основные проблемы, с которыми сталкивается человек при длительном пребывании под водой: подача воздуха и механическая сила.
Первоначально планировалось, что шестнадцать человек будут вращать ручки, приводящие винт в движение — настоящая подводная галера, символизирующая, правда, не рабство, а социалистическое сотрудничество. Понятно, что лучше бы подводной лодке иметь паровой двигатель, подобно обычному кораблю. И в надводном плавании Монтуриоль решил поберечь команду и установить паровой двигатель мощностью шесть лошадиных сил. Но паровой двигатель нельзя применять под водой: он использует весь кислород и превратит трюм в духовку.
Монтуриолю пришлось найти другой способ увеличить температуру. После длительных экспериментов он получил химическую реакцию между хлоратом калия, цинком и диоксидом марганца. Та дала более чем достаточную температуру дляя закипания воды и вдобавок кислород, который очищали и подавали обратно в трюм. Такая химическая топка не могла бы привести в движение главный двигатель, поэтому Монтуриоль приделал ее к мотору поменьше, в две лошадиные силы.