В том же 1992 году тенор расстался со своей женой Мерседес Перес, от брака с которой, заключенного в 1971 году, у него было двое детей – сын Альберто и дочь Хулия. Альберто, повзрослев, стал адвокатом, а Хулия – биологом.
Развелись Жозеп Каррерас и Мерседес Перес, прожив вместе 21 год, без скандалов и характерного для «звезд» раздела собственности. Ни одно печатное издание в Европе не писало о причинах развода, но поклонники тенора убеждены, что брак распался из-за его частых измен.
В 2006 году знаменитый тенор женился на бывшей австрийской стюардессе Ютте Ягер, которая была моложе его на тринадцать лет. Они познакомились еще в середине 1980-х, и именно Ютта помогла Каррерасу не потерять надежду на выздоровление. Но и этот брак распался в 2011 году.
А в 2009 году тенор объявил о завершении оперной карьеры, поскольку не мог больше выдерживать изнурительные нагрузки на театральной сцене.
Теперь Жозеп Каррерас живет в гордом одиночестве на своей скромной вилле в часе езды от Барселоны. Там он счастлив. Он читает книги и рисует. Хорошо играет в покер. Любит вкусно поесть, хотя сам не готовит. Известно, что он выступает за независимость Каталонии от Испании, а также является активным болельщиком футбольного клуба «Барселона».
Люди, хорошо знающие певца, характеризуют его как очень противоречивого человека. В нем удивительным образом сочетаются замкнутость и жизнелюбие. Мария Антония, сестра певца, как-то сказала: «В нем сочетаются такие противоположные черты, что порой это кажется невероятным. Например, он поразительно сдержанный человек, настолько, что некоторым даже кажется, будто бы у него вообще нет никаких чувств. А на самом деле он обладает самым взрывным темпераментом из всех, с которыми мне приходилось сталкиваться. А я их видела немало, ведь в Испании они совсем не редкость»{172}.
Ей вторит принцесса Каролина Монакская: «Он кажется мне несколько скрытным, его трудно вытащить из его раковины. Он чуть-чуть сноб, но имеет на это право. Порой он забавный, чаще – бесконечно сосредоточенный… Но я всегда люблю его и ценю не только как великого певца, но и как просто милого, много испытавшего человека»{173}.
Глава девятнадцатаяБарселонский гений Жоан Миро
Жоан Миро (под влиянием испанского языка его имя еще пишут как Хоан или Хуан, но это не совсем верно) родился в Барселоне в 1893 году[14]. Он появился на свет в Старом городе, на живописной улочке Passatge del Credit.
Он вырос в Барселоне, городе творческом и независимом, и его имя неразрывно связано с Барселоной. В наши дни этот удивительный город, который привлекает миллионы туристов, наполнен творчеством Миро, но если, например, про Пикассо или Сальвадора Дали известно, наверное, всем, то Миро до сих пор остается гораздо более закрытой и загадочной личностью.
В 1900 году он поступил в частную школу, где посещал, помимо прочего, уроки рисования. Его отец (кто-то называет его золотых дел мастером, а кто-то часовщиком-ювелиром) владел маленькой мастерской на Королевской площади, а дедушка Жоана был столяром-краснодеревщиком. Склонность к занятиям творчеством Миро должен был впитать с молоком матери. Но родителям Миро хотелось, чтобы сын занимался чем-то серьезным, и они отправили его учиться на бухгалтера. Но он уговорил родителей позволить ему посещать школу изящных искусств «Ла-Лонха» – ту самую, где до него учился Пабло Пикассо. Родители были не в восторге, но противиться не стали. В «Ла-Лонхе» он стал учиться в классе пейзажиста Модеста Урхеля, творчеством которого восхищался Сальвадор Дали, и мастера декоративно-прикладных искусств Жозепа Паско-и-Менса – известного авангардиста начала ХХ века.
Жоан Миро. 1935
Днем Жоан Миро учился на бухгалтера, а по вечерам занимался любимым делом. Завершив в 1910 году обучение, он начал работать клерком в продуктовом магазине, но уже на следующий год заболел и отправился лечился на родительскую ферму в Монт-роч-дель-Камп в провинции Таррагона, что примерно в 120 км от Барселоны. Там он по-настоящему полюбил природу, и два года, проведенных в сельской глуши за занятиями исключительно рисованием, убедили его в своем призвании окончательно.
С 1912 по 1915 год он учился в частной художественной школе Франсиско Гали в Барселоне. А после учебы его забрали на шестимесячную военную службу.
На раннем этапе творчества, в 1915–1917 годах, в произведениях Жоана Миро наблюдалось влияние французских художников-фовистов[15]. Вероятно, в 1918 году у него начался, как пишет известный искусствовед Паола Волкова, период «поэтического реализма», и его пейзажи, написанные на родительской ферме, «имеют глубокие перспективы, полные методично выписанных деталей»{174}.
В 1918 году состоялась первая персональная выставка художника в галерее Жозепа Далмау-и-Рафаэля (в которой прошли и две первые персональные выставки Сальвадора Дали). Выставка оказалась абсолютным провалом: из 64 представленных на ней работ не продалось ни одной.
В 1920 году Миро приехал в Париж, где познакомился с Пабло Пикассо и другими художниками.
Есть версия, что Миро познакомился с Пикассо благодаря энсаймаде.
Энсаймада – это очень популярная на острове Майорка выпечка, которая получила свое название из-за слова saïm, что на каталанском означает «сало». Классические энсаймады, будь они сладкими или нет, готовятся с добавлением топленого сала.
Когда Жоан Миро еще только собирался в Париж, об этом прознала мать Пикассо, которая была подругой матери Миро. И она вручила Жоану кулек с энсаймадами, наказав ему, чтобы он непременно нашел в Париже ее сына и передал ему гостинец. Миро, как порядочный человек, привез энсаймады во Францию и стал разыскивать Пикассо, однако тот был неуловим – к тому времени он уже стал популярным, и поймать его не представлялось никакой возможности.
Когда же, наконец, встреча Миро и Пикассо все же произошла, энсаймады уже давно высохли. Пикассо был крайне удивлен тем, что его соотечественник не съел «завитушки» сам. С первой же встречи между ними завязались приятельские отношения, которые быстро переросли в дружбу. Эта дружба распахнула для Жоана Миро дверь в мир искусства.
Пока не дверь, а маленькую дверцу. Но прошло совсем немного времени, и Пикассо заявил Жоану: «После меня новые двери открываете вы»{175}.
Пикассо купил картину Миро «Портрет испанской танцовщицы». До этой покупки Миро приходилось терпеть ужасные материальные лишения. Он прекрасно понимал, что семья не одобряет его занятия живописью, и, будучи гордым каталонцем, не обращался к родным за материальной помощью. Художник часто был вынужден ложиться спать голодным, а позднее он даже признался, что голодные галлюцинации стали его источником вдохновения. От голода ему приходили неконтролируемые видения, которые открывали для него новые горизонты в искусстве.
Жоан Миро. Портрет испанской танцовщицы. 1921
Миро вспоминал:
«Это было тяжелое время. Моя печка, которую я купил на блошином рыке, совсем не грела. Однако у меня в мастерской было очень чисто. Я сам вел хозяйство. Поскольку я был беден, то мог позволить себе обед лишь раз в неделю, все остальное время питался финиками»{176}.
Голодая, он «мог долго сидеть, глядя на стены, пытаясь захватить те формы, что увидел, на бумаге или мешковине»{177}.
После переезда в 1920 году в Париж в творчестве Миро обозначился переход от простого отражения действительности к ее условно-знаковой передаче. Он снимал небольшую мастерскую у знакомого каталонца, скульптора Пабло Гаргальо, на знаменитом Монпарнасе, и вскоре там сложилась целая группа художников-единомышленников. Миро познакомился с сюрреалистами во главе с поэтом Андре Бретоном. Их идеи освобождения бессознательного, внимания к галлюцинациям и снам стали одним из самых сильных впечатлений художника, уже «переболевшего» кубизмом, чтобы двинуться дальше.
Андре Бретон уже успел к тому времени огласить Манифест сюрреализма, и Жоан Миро проникся идеей символов, резко поменял стиль рисования и стал демонстрировать свои работы вместе с участниками набиравшего популярность движения. В истории искусства Миро прописался по сюрреалистическому ведомству. Андре Бретон утверждал, что Миро – «самый большой сюрреалист среди нас», и даже называл его «самым красивым пером на шляпе сюрреализма»{178}.
В новых работах Миро «среда обитания» человека ограничивалась лишь неглубоким передним планом, а дальше, согласно определению искусствоведа В.А. Крючковой, начиналась «бездна витальных энергий, творящих мириады биоформ»{179}.
В 1921–1922 годах художник работал над картиной «Ферма». Картина, которая считается высшим достижением его «поэтического реализма», передает богатство мира Каталонии. Картина долго кочевала по галереям, а потом ее приобрел Эрнест Хемингуэй. Других покупателей долго не находилось. Один владелец галереи даже предлагал, чтобы как-то исправить положение, порезать холст размером 132 х 147см на восемь частей. Хемингуэй сразу влюбился в картину: «В ней,– сказал он Жоану Миро,– есть всё, что ты чувствуешь в Испании, когда ты там, и всё, что чувствуешь, когда тебя там нет. Никто другой не мог бы так выразить эти чувства в одной картине»{180}.
В то время Хемингуэй еще не был знаменитым и жил на скромные заработки от газетных статей, так что он купил «Ферму» в рассрочку, а когда на последнюю выплату не хватило денег, он вместе с друзьями собрал недостающую сумму в знакомых барах. Он был, по словам Миро, «беднее церковной мыши», и штаны писателя сплошь состояли из дыр. Но когда он загорелся идеей поднести картину в дар своей первой супруге Хедли Ричардсон, он стал играть в кости и выиграл столько, сколько было нужно..