Только так, исследуя какой-нибудь клочок нашей страны, можно понять, как она хороша и как мы сердцем привязаны к каждой ее тропинке, роднику и даже к робкому попискиванию лесной пичуги.
Справочное бюро
Почему болото сухое? Как оно называется?
Сухие болота получаются в результате зарастания лесных болот и небольших озер мхом-сфагнумом, за что их называют мшарами. Со временем они перестают быть топкими, превращаются в торфяники, зарастают травой и чахлыми деревьями; на таких болотах обильно растут клюква, брусника.
Гуси самостоятельно ходят по деревне?
Гуси — водоплавающие птицы, но в отличие от уток не столь сильно привязаны к воде. В деревнях их обычно выпасают на лугах, по околицам и обочинам дорог. Они довольно смышленые, знают свой дом и поэтому нередко ходят самостоятельно небольшими группами.
Сосна — ценное дерево?
Сосна играет очень большую роль как в жизни леса, так и в экономике человека. Она формирует особый лесной тип — бор. Человек из нее добывает смолу для изготовления канифоли, из прочной древесины делает доски, корабельная сосна служит для изготовления мачт. Ископаемая смола сосны превращается в ценный янтарь.
Так ли это?
Леса принято называть «легкими планеты». Причина в том, что в процессе фотосинтеза растения поглощают углекислый газ и выделяют кислород. Поэтому чрезмерная вырубка лесов и обширные лесные пожары наносят большой вред природе. Вокруг городов сохраняется «зеленый пояс», чтобы защитить население от автомобильных выхлопов и заводского дыма.
Что такое муравьиные яйца?
Муравьи-рабочие собирают еду и строят жилье, муравьи-солдаты его охраняют, «муравьиная царица» постоянно откладывает яйца. Яйца превращаются в более крупные куколки, которые обычно (но неправильно) называют «муравьиными яйцами», из куколок вылупляются новые муравьи.
Почему овсы шелестят?
Овес — культурный злак, возделываемый повсеместно как источник пищи для человека и домашних животных. Отличается от пшеницы и ржи «поникшими» колосками. Из овса хлеб не пекут, готовят каши. Когда над густо засеянным овсяным полем дует ветер, по нему побегают «волны», колосья трутся друг о друга и слышен шелест.
Кто такой кузька-жук?
Жук-кузька, которого чаще называют хлебным жуком, — одно из самых вредных насекомых на хлебных полях. Его личинки живут под землей, поедая корни растений, перед созреванием урожая личинки превращаются в куколок, из которых вылупляются жуки. Они залезают на верхушки растений и грызут зерна, не давая им вызреть.
Почему бессмертник так называется?
Бессмертник — небольшое травянистое растение, родственник ромашки. Невысокий стебель покрыт короткими листьями, мелкие цветки собраны в соцветия, похожие на желтые шарики. В высушенном состоянии могут долго сохраняться, что объясняет название.
Что за птица сойка? Почему она синяя?
Сойка — птица размером с галку, ярко окрашена. Основной тон тела рыжевато-коричневый, концы крыльев и хвоста черные, основание хвоста белое, перья на плечах ярко-голубые, они особенно заметны, когда птица расправляет крылья. Лесной обитатель, держится одиночно. Осенью делает запасы желудей, пряча их под листву.
Что это за дерево черный дуб? Почему у него такие свойства обнаруживаются?
Черный, или мореный, дуб — это не особая порода дерева. Такой дубовая древесина становится после того, как упавшее дерево попадет под воду и пролежит там долгое время: она становится особо прочной и темнеет. «Черный дуб» — один из самых ценных сортов древесины.
От чего зависит цвет бабочки?
Бабочки — одни из самых красивых насекомых: у многих видов, особенно тропических, крылья раскрашены в разные цвета, у некоторых с металлическим отливом. Окраска бабочек обусловлена разноцветными пигментами и особым устройством покрывающей крылья «пыльцы», по-разному отражающей свет; при ее стирании вся красота пропадает.
Кто такой глухарь? Почему он тяжелый?
Это самая крупная и тяжелая птица северных лесов. Глухарь-самец черного цвета. В пору весеннего токования глухарь веером расправляет хвост, громко «бормочет» и щелкает клювом. В это время он почти ничего не слышит (отсюда название), чем и пользуются охотники.
Кто это — дикие гуси?
Дикие гуси — предки домашних гусей. Они крупнее уток, с более длинной шеей: она позволяет доставать пищу с глубоких мест. Их легко узнать по характерному гоготу. Дикие гуси держатся большими стаями. Лето они проводят в северных краях, где устраивают гнезда на земле, на зиму улетают на юг.
Воронежское лето
Заповедный лес на реке Усмани под Воронежем — последний на границе донских степей. Он слабо шумит, прохладный, в запахе трав, но стоит выйти на опушку — и в лицо ударит жаром, резким светом, и до самого края земли откроется степь, далекая и ветреная, как море.
Откроются ветряки, что машут крыльями на курганах, коршуны и острова старых усадебных садов, раскинутые в отдалении друг от друга.
Но прежде всего откроется небо — высокое степное небо с громадами синеватых облаков. Их много, но они почти никогда не закрывают солнца. Тень от них изредка проплывает то тут, то там по степи. Проплывает так медленно, что можно долго идти в этой тени, не отставая от нее и прячась от палящего солнца.
В степи, недалеко от старого липового парка, поблескивает в отлогой балке маленькая река Каменка. Она почти пересохла. Только в небольших бочагах налита чистая прогретая вода. По ней шныряют водяные пауки, а на берегах сидят и тяжело дышат — никак не могут отдышаться от сухой жары — сонные лягушки.
Липовый парк, изрытый блиндажами — разрушенными и заросшими дикой малиной, — слышен издалека. С рассвета до темноты он свистит, щелкает и звенит от множества синиц, щеглов, малиновок, иволг и чижей. Птичья сутолока никогда не затихает в кущах лип — таких высоких, что от взгляда на них может закружиться голова.
У подножья деревьев прячется в тени маленький белый дом. Он некогда принадлежал ныне почти забытому писателю Эртелю, современнику Чехова. Сейчас здесь небольшой дом отдыха.
С птицами в парке у меня были свои счеты. Часто по ранним утрам я уходил на Каменку ловить рыбу. Как только я выходил в парк, сотни птиц начинали суетиться в ветвях. Они старались спрятаться и обдавали меня дождем росы. Они с треском вылетали из зарослей, будто выныривали из воды, и опрометью неслись в глубину парка.
Должно быть, это красивое зрелище, но я промокал от росы и не очень им любовался. Я старался идти тихо, бесшумно, но это не помогало. Чем незаметнее я подходил к какому-нибудь кусту, переполненному птицами, тем сильнее был переполох и тем обильнее летела на меня холодная роса.
Я приходил на Каменку. Подымалось солнце. Блестела пустынная росистая степь. Вокруг не было ни души. Даже самый зоркий глаз не мог бы заметить никаких признаков человека. Но стоило мне закинуть удочки, как тотчас из балки появлялись босые мальчишки.
Они подходили сзади, но так осторожно, что я иногда узнавал об их появлении только по сосредоточенному сопению у себя за спиной.
Мальчишки молчали, сопели и не отрываясь смотрели на красные поплавки. Изредка кто-нибудь из них чесал одной ногой другую.
По старому опыту я знал, что при таких обстоятельствах рыба перестанет клевать. Это было необъяснимо, но верно. Стоило даже одному мальчишке остановиться за спиной и уставиться на поплавок, как клев начисто прекращался.
Сначала я решил откупиться от мальчишек. Я раздал каждому из них по золоченому крючку, но с тем, что они уйдут и не будут мешать мне удить.
Мальчишки взяли крючки, поблагодарили шепотом и честно ушли. Но через полчаса появилась толпа совершенно новых мальчишек. Уже издали они кричали:
— Дяденька, дай крючка!
Я понял, что совершил грубейшую ошибку.
Нужно было найти верное средство, чтобы избавиться от мальчишек. Тогда я вспомнил слова писателя Гайдара. Он уверял меня, что на детей сильнее всего действуют загадочные разговоры.
И вот, когда на следующий день мальчишки окружили меня, начали сопеть и рыба снова перестала клевать, я сказал мрачным голосом, не оглядываясь:
— А вы знаете, ребята, что за это полагается штраф в сто рублей?
— За что? — неуверенно спросил самый шустрый мальчик.
— А вот за это самое, — ответил я.
Мальчишки переглянулись и, не спуская с меня глаз, начали медленно и осторожно пятиться. Так, пятясь, они прошли шагов тридцать, потом сразу повернулись и бросились врассыпную в степь. Самый маленький бежал сзади, спотыкался, потом вдруг заревел басом. Какой-то шустрый мальчишка схватил его за руку, шлепнул и поволок за собой. Мальчишки исчезли.
Я сам не меньше мальчишек был поражен тем, что случилось. Я засмеялся. В ответ за кустом лозняка кто-то хихикнул.
Я заглянул за куст. Там, уткнувшись лицом в траву, лежали и тряслись от смеха два белобрысых мальчика с длинными веревочными кнутами.
— А вы чего остались?
— Нам нельзя, — сказал мальчик постарше. — Мы пастухи. У нас стадо тут, за бугром.
— А если бы не было стада?
Мальчишка, ухмыляясь, встал.
— Не! — сказал он. — Все одно мы бы не убегли. Мы большие. А те — махонькие. Что им ни посули — они всему верят. Теперь забоялись, долго не прибегут.
Так началась моя дружба с пастухами Витей и Федей. И начались необыкновенные наши разговоры.
— Вы кто? Писатель? — спросил меня сразу же Федя.
— Да, писатель.
— А вы давно заступили в писатели?
— Давно.
— Что-то не видно, — сказал Федя и подозрительно посмотрел на меня.