Увидев сыто облизывающегося Рокхета, я внимательно его обнюхала, но его спокойные глаза позволяли надеяться, что тот действительно нашел общий язык со своим зверем. Убедившись в этом, я удовлетворенно кивнула. А затем слизнула несколько кровяных капелек с морды благодушно зевнувшего волка. Перекинулась, набросила на себя рубашку и бесцеремонно плюхнулась прямо на него.
Рыжий подоспел чуточку позже, но я напрасно надеялась, что вредный волчонок забудет поражение. Принеся на себе ведра два воды, этот поганец подбежал почти вплотную и с удовольствием встряхнулся, превратив мою рубаху в мокрую тряпку. Я от неожиданности аж взвизгнула, рыкнула, негодующе рявкнула и вскочила. А когда Роар с кашляющим смехом умчался, сорвала одежду и, перекинувшись снова, кинулась вдогонку.
Нет, это надо?! Меня?! Обрызгать, как какую-то девчонку?!
Вдогонку я кинулась громадными прыжками и настигла улепетывающего волка лишь на берегу, поскольку бегать этот нахал научился на удивление быстро. Затем опрокинула его в воду, вдосталь намочила. От души вываляла в земле, тяжелыми шлепками вколачивая в бессовестного зверя почтение к старшим. А оставила в покое лишь после того, как всклокоченный волк запросил пощады и заелозил мохнатым задом, всем видом выражая раскаяние.
Обфырчав его повторно, на этот раз сердито, я в последний раз вжала его в траву, а затем с достоинством удалилась, оставив мокрого, грязного и совершенного жалкого волка приводить себя в порядок. Но во второй раз менять ипостась не стала. И, вернувшись, снова плюхнулась на траву, толкнув плечом успевшего задремать Рокхета. После чего все еще недовольно заворчала и показала вернувшемуся Роару клыки. На случай, если тот еще не угомонился.
Рыжик, огорченно вздохнув, демонстративно устроился на другом конце поляны, уткнув нос в скрещенные лапы. Вроде как обиделся. Какое-то время лежал тихо, потом, кажется, тоже задремал. А проснулся уже глубоко за полночь. Буквально за мгновение до того, как вызвавшийся караулить первым Наран тронул его за плечо.
Я об этом знаю потому, что до полуночи не имела обыкновения спать, поэтому по привычке приглядывалась и прислушивалась ко всему, что происходило в лесу. Правда, обычно для этого забиралась на раскидистое дерево, но сегодня мне не хотелось ночевать наверху – там, к сожалению, не было грелки. А тут, под боком, тихонько сопел здоровенный, пышущий жаром волк, который был совершенно не против такого соседства. А с другой стороны все еще согревал медленно угасающий костер, рядом с которым мне, как и любой кошке, тоже было приятно находиться.
Поутру мы собрались и снова тронулись в путь, перекусив остатками вчерашней каши и оленя. Ближе к обеду заехали в попавшуюся на глаза крохотную деревеньку, чтобы подкупить соли, хлеба, молока и подходящих к концу специй. Потом еще три дня тряслись по стремительно пустеющему тракту, где чем дальше, тем реже встречались обжитые места. А еще через пару дней на горизонте показались величественные и далекие пики Заоблачных гор, по которым стало понятно, что до северных лесов осталось всего ничего.
При этом каждый вечер Роар и Рокхет, не сговариваясь, меняли ипостась и уходили на охоту, стремясь найти как можно больше точек соприкосновения со своими зверьми. Это было нелегко, согласна. Но, судя по тому, что я видела, процесс шел более или менее успешно. Так что к тому моменту, как мы добрались до владений друидов, Роар научился держать себя в руках, а наш молчаливый вожак действительно оттаял. Вечно хмурое выражение на его физиономии постепенно трансформировалось в задумчивое, а днем в его глазах все чаще можно было заметить не то рассеянность, не то отрешенность. Как обычно бывает, когда ты слишком глубоко задумался или же ведешь нелегкий внутренний диалог.
Я ему в этом важном деле старалась не мешать и большую часть времени проводила на лошадке рыжика. Потихоньку подсказывая, объясняя, порой даже демонстрируя на себе то, что было необходимо знать любому полноценному оборотню. И одновременно стараясь делать это так, чтобы Рокхет тоже видел. А то кто ж его знает? Сорвется во второй раз, и тогда меня точно совесть замучает. Это ведь с моей помощью его зверь вышел из-под контроля. Да и вообще, пострадал лохматый исключительно из-за меня.
Не думайте, что мы не умеем быть благодарными. Умеем. И очень ценим, когда кто-то делает ради нас необычные, бескорыстные или даже граничащие с безумием вещи. Неугомонный Роар сам по себе был мне симпатичен. А вот его наставнику я осталась в некотором роде обязана. Частично этот долг погасила луноликая Иллари, когда откликнулась на мою просьбу. Но все же хотелось сделать для лохматого что-то еще. Лично от себя. Хотя для меня такие порывы были не очень-то характерны.
Впрочем, в преддверии брачного сезона, или гона, как мы его обычно называли, я вообще становилась непредсказуемой. Порой взрывалась от любого пустяка, а иногда необъяснимо умилялась обыденным, в сущности, вещам. По-видимому, Рокхет попал как раз в такой, мимимишный и крайне редкий период моей непростой жизни. Да еще умудрился спасти мою шкуру. Выказал редкую для мужчины незаинтересованность в моей, чуточку тщеславной, признаюсь, персоне. И вот после этого стало делом чести растормошить непробиваемого самца, заставив его выказать хотя бы капельку заинтересованности.
Но увы.
Наш суровый вожак вел себя подчеркнуто холодно. И если поначалу у меня еще получалось спровоцировать его хотя бы на злость, то с того момента, как в нем по-настоящему проснулся зверь, лохматому, к сожалению, стало не до моих выкрутасов.
Эх! А как бы было здорово затащить его в постель…
Что?
Неужели я об этом подумала?!
Покрутив пришедшую на ум необычную мысль так и этак, я с удивлением обнаружила, что и впрямь была бы не прочь слегка пошалить с этим несговорчивым, но сильным и здоровым самцом. Пускай мы не приветствуем смешения видов, пусть он совсем мне не подходил, да и вообще волк рядом с кошкой – это что-то из разряда божественных казусов, но не признать того, что Рокхет мне интересен, я тоже не могла. Хотя, возможно, это был всего лишь закономерный результат многообещающих, но незаконченных, грубо разорванных отношений с Ниалом и неумолимо берущих свое инстинктов, которые прямо-таки требовали к началу гона обзавестись подходящим партнером.
В который раз за последние дни покосившись на неестественно прямую спину едущего впереди оборотня, я мысленно крякнула.
М-да. До чего, спрашивается, дожила, если даже обычный лесной волк мне уже кажется привлекательным. Хотя нет, не совсем обычный – обычный не сумел бы привлечь мое внимание.
«Уймись, – обратилась я к облизнувшемуся зверю. – Он нам не пара».
Но зверь есть зверь: единожды приметив добычу, уже никогда не отступит. А волк, хоть мы и не слишком совместимы, все же сумел показать себя достойно. Более того, из тех мужчин, кто попался мне на глаза за последние годы, он, пожалуй, произвел наилучшее впечатление. Непривередливый. Молчаливый. Упрямый. Свирепый. Могучий… Излишне закрытый, пожалуй, но для мужчины это скорее плюс, чем минус. Еще одна тайна, загадка, в довесок к тому, что он нами не заинтересовался. А мы, женщины, ну просто о-очень любим всевозможные загадки. И поневоле проявляем усиленный интерес, когда мужчина демонстрирует безразличие.
Ну да ничего. Когда мы расстанемся, это иррациональное желание сойдет на нет. Оно всегда проходит, когда заканчивается период традиционного весеннего безумия. У меня, правда, гон уже давно не зависит от времени года, но такова кошачья природа. Я об этом знала, каждый раз заранее готовилась. И в этот раз обязательно справлюсь, хотя из года в год это становится делать все сложнее.
– Что-то не так? – спросил сзади Роар, когда я отвернулась и досадливо сморщилась.
Я покачала головой и до самого вечера не произнесла ни слова.
А еще через день хорошо укатанный тракт закончился. После узкой полосы свободного от деревьев пространства перед нашими глазами встала стена могучего, практически непролазного леса. Где-то там, впереди, некогда неплохо укатанная дорога истончалась, превращаясь в обычную тропку. И, вильнув напоследок, незаметно исчезала за громадными деревьями, под сенью которых неосторожного путника могла ожидать не только благословенная прохлада, но и быстрая, необязательно безболезненная смерть.
Глава 12
Северные леса – совершенно особенная местность, в которой нет ничего общего с людскими территориями. Овеянные древней магией и находящиеся под покровительством сильнейших на Оллоре чародеев, они считались неприкосновенными. Веками друиды взращивали их так, как им нравилось. Веками там не смели появляться лесорубы и браконьеры. И вот теперь это лесное царство раскинуло свои зеленые лапы от подножия Заоблачных гор вплоть до границ сразу трех человеческих государств.
Само собой, древесина из северного леса ценилась на вес золота, однако получить от друидов разрешение на вырубку было чем-то из разряда чудес. У короля Арании, к слову, такое разрешение имелось… говорят, за какую-то серьезную услугу, оказанную «зеленым» в глубокой древности. А в ответ его величество выделял отряды для охраны владений друидов и жестко карал за малейшие поползновения на священный лес.
Что мне больше всего нравилось в этих местах – это обилие громадных, раскидистых, в буквальном смысле затмевающих собой небеса деревьев. Переплетаясь ветвями, словно руками, они образовывали наверху целые проходы и крайне удобные для незаметного перемещения тропки. Зверья под ними водилось видимо-невидимо. Так что даже я, не особенно привечая «зеленых», при каждом удобном случае старалась навестить благословенное лесное царство, в котором можно было не только хорошо поохотиться, но и славно отдохнуть.
Из наших, я знаю, сюда немало народу захаживало. К оборотням друиды испокон веков относились спокойно. Многие, как Рокхет, нанимались к ним на службу. Некоторые перебирались на постоянное место жительства. Причем неплохо обустраивались и спокойно уживались с другими видами, потому что места здесь хватало всем.