Вино и пиво лились рекою; теперь на стол неслось все вкусное из печей и каминов. Волкову очень нравилось то, что все как один старые солдаты встали на его сторону. И тут, хоть и был он уже совсем нетрезв, вспомнил кавалер еще одну свою заботу.
– Господа ландскнехты, а был ли кто из вас на службе у нового епископа?
Епископ, видно, служб еще вел мало, и почти никто не был, кроме пары людей.
– Строг, – констатировал один.
– И рьян, – добавил другой. И, чуть подумав, продолжил: – И скареден.
– Жаден? – переспросил кавалер.
– Точно, – вспомнил первый, – сетовал, дескать, горожане зажиточны, даже низкие едят булки на масле, но в храмы несут денег мало. Просил не жадничать и церковную кружку наполнять из почтения к матери-церкви.
– Еще говорил, что в Ланне люди богобоязненны, а тут, мол, нет в людях к матери-церкви уважения должного.
– А к чему он это все?
– Деньги ему нужны! Вот к чему!
– Дома у него нет, как у отца Теодора, теперь он будет на дом себе собирать, – пояснил Волков. – А дома тут у вас отнюдь не дешевы.
– Да, старому попу он всяко не чета, – согласились ландскнехты. – А что вы, кавалер, думаете? Будет новый поп себе дом строить?
– Обязательно будет, рода он знатного, из Гальдебургов, и дом ему понадобится непростой. Так что, господа горожане, готовьте кошельки, – отвечал Волков.
– Чертов прохвост! – возмущались ландскнехты. – Все эти знатные господа весьма жадны.
– Изведет теперь своими поборами! – вздыхали другие.
– И попробуй ему не дай, – жаловались третьи, – будет геенной огненной стращать.
– Да, куда ему до старого, тот был истинно божий человек, – говорили другие. – Он скорбных кормил, в холодные дни разрешал больным в приходах греться по ночам.
– Истинно божий был, царствие ему небесное, истинно, – соглашались иные.
– Выпьем, господа, – сказал кавалер, – за старого епископа, пусть земля ему будет пухом, ну а нового… нового терпите, как Бог велел.
– Не бывать такому! – крикнул один из ландскнехтов. – Мы и поважнее людей видели и пред ними шляп не снимали, а тут этого плюгавого терпеть станем?
– И что же вы сделаете с ним? – спрашивал кавалер, да еще с подначкой.
– Будет спесь и важность свою показывать, будет лишнего требовать, так и до ворот проводить можем, – важно отвечал ему старый ландскнехт.
– Да как же вы его проводите? – смеялся Волков. – Он же благословлен на кафедру самим архиепископом.
– А и мы не лыком шиты, – хвастался почтмейстер Фольрих, – благословим его в путь не хуже архиепископа, благословим, как положено у ландскнехтов, пинками да тумаками. До самых ворот проводим.
Все засмеялись, застучали стаканами.
– Истинно, не хуже архиепископа благословим, истинно.
Волков тоже смеялся, тоже пил с ними, но хмель ему был не помеха, он все запоминал, а вдруг и вправду придется нового епископа из города провожать – тогда лучше этих людей ему не сыскать.
Пили до ночи. Уже все иные посетители харчевни давно разошлись, на улице темень; господа из свиты кавалера по лавкам разлеглись, им-то Максимилиан хмельного пить не дал. А господа ландскнехты и господин фон Эшбахт чуть не до полуночи требовали у засыпавших уже разносчиков и квелого от усталости трактирщика еще вина или хоть пива. Волков уже никуда после не пошел. Оказалось, что в харчевне есть пара комнат для гостей. В одной из них кавалер и остался спать, когда пьяные ландскнехты разбрелись по домам.
Вермут, портвейн, вино и пиво смешивать нельзя. Неизвестно, как у других с лицами было, но Волков к утру опух и чувствовал себя дурно. Не помывшись как должно, не надев чистые одежды, сидел угрюмый в кабаке с другими утренними забулдыгами и через силу пил крепкий говяжий бульон с толченым чесноком и жареным хлебом, да не помогало. Тогда трактирщик принес ему горячего вина с медом и пряностями. Выпил без радости: сладкого сейчас совсем не хотелось, – и вдруг полегчало. А тут и пожаловал молодой родственник Людвиг Вольфганг Кёршнер, что женат был на племяннице кавалера. Как узнал, как нашел – непонятно. Стал сетовать на то, что кавалер его домом пренебрег, что спит в грязном трактире, а не в доме, где ему рады будут, не в покоях добрых. Хотя трактир Волкову грязным и не казался.
Кавалер похлопал молодого человека по плечу, обещал в следующий раз обязательно быть у него и сказал под конец:
– Сейчас в купальню ехать думаю, а потом к батюшке вашему. Сообщите ему, что надобен мне совет.
На том и разошлись. Купив свежее исподнее в лавке, что была на той же улице, что и хорошая купальня, он с большим удовольствием окунулся в мир горячих вод, теплых мраморных плит, мыла, чанов, скребков и пара. Юноши разносили вино, но Волкову теперь его не хотелось, даже пива не пил. Просто мылся в бесконечных струях чистой воды.
А уже на выходе его старший Кёршнер и нашел. Купец был по-обычному румян, разодет в парчу и благоухал.
– Сын мой только что сказал мне, что вы в городе, кавалер.
– Да, и у меня к вам дело.
– И у меня к вам дело. Может, поедем ко мне, дорогой родственник, там за обедом все и обсудим, – предложил купец.
– Обедать? Недосуг, мне уже пора возвращаться. Дел много.
– Так о чем же вы хотели со мной поговорить, господин кавалер? – Кёршнер все понимал.
– Вчера четверо купцов предложили мне сделку. Но я просил времени на раздумье, говорил им, что с вами хочу посоветоваться.
Кёршнер как услыхал про сделку и про купцов, так взглядом стал тверд, азартен, как кот, увидавший мышь или птаху. Волков это сразу отметил и продолжал:
– Хотят они построить мне дорогу, от начал владений моих до пристани. А за это просят землю на реке под свои склады и свои пристани. Как вы считаете, стоит оно того?
– Не стоит, – сразу, едва дослушав, отвечал купец. И в торопливости этой кавалер услыхал сладкие для себя ноты. – Нет в том для вас никакой выгоды. Вскоре все к вам придут просить землю под склады, так никому не давайте. Как только дорога к вам потянется, так и просители пойдут. Всем до реки добраться захочется. Складов будет мало, пристаней мало, как только купцы из Малена до вашей реки добраться захотят, а еще и купцы из Вильбурга про вас прознают. Так что стройте склады. А на пристанях подъемные ворота ставьте для быстрой погрузки и разгрузки.
– И я так думал. – Кавалер чуть помолчал. – Значит, отказать купцам придется.
– В шею их гоните, хитрецы они. Те склады и пристань, что вы дозволите им у вас построить, им много денег принесут – больше, чем они на вашу дорогу потратят, много больше.
– Но они же построят мне дорогу, а у меня пока на дорогу денег нет, – заметил кавалер, внимательно глядя на Кёршнера, и не ошибся, все складывалось так, как он и рассчитывал.
– Я дам вам денег на дорогу, – без раздумий отвечал тот. – Дам под малый процент, по-родственному. И на новые склады дам.
Да, все вышло так, как Волков и хотел. Еще говоря об этом деле с купцами в трактире, он понимал, что такая крупная рыба, как Кёршнер, не упустит своего, не отдаст в руки других выгодного дела. Поэтому и загрустили купцы, когда он отвечал им, что хочет посоветоваться с родственником. Не зря они грустили, не зря.
– А что же вы захотите взамен, дорогой родственник? – спросил у купца рыцарь.
И купец ему ответил сразу, опять же без раздумий, как будто уже об этом уже думал:
– Хочу в вашем деле угольном участвовать и здесь вместе с вами углем торговать и ваш уголь в Вильбург возить. И лес тоже. А еще хочу, чтобы кроме угля и леса вы кожи из кантонов возили. Там у них скота много, кожа бывает в хорошей цене, как раз то, что и нужно для моих сыромятен.
Об этом можно было говорить. Волков все так же пристально смотрел на купца и едва заметно кивал.
– Хорошо, но нужно все посчитать. Только не сегодня, сейчас у меня дела, а потом я поеду домой, хочу успеть дотемна.
Кавалер еще собирался поговорить с бургомистром, узнать, когда совет города уже утвердит решение по постройке дороги.
– Да, но тут появился еще один вопрос. Вопрос, кажется, тонкий, – напомнил купец.
– Что за вопрос? – Волкову уже надоели тонкие вопросы.
– Пришел ко мне один человек, пришел в темноте и тайно, лицо прятал. И спросил, не захотите ли вы, – купец указал рукой на кавалера, – дать ему денег, чтобы узнать важную для вас информацию.
– Я должен ему дать денег? – Волков скептически скривился.
– Именно вы, дорогой родственник, – подтвердил Кёршнер, – ибо тот вопрос, о котором он говорил, касался именно вас, а вовсе не меня. Просто он не знал, как тайно вам о том сказать.
– А что же это за вопрос?
– То же самое я спросил у него, но без денег он говорить отказался.
– И сколько же денег он просил у вас?
– Двадцать монет.
– Пусть катится к дьяволу. – Волков махнул рукой. – Я не стану платить бог знает за что.
– Может, вы и правы, – осторожно начал купец, он явно придавал этому делу большое значение, – но вот я послал за ним ловкого человечка из своих узнать, кто это был.
– И кто же это? – Тон купца насторожил рыцаря.
– А был это не кто иной, как ротмистр городских арбалетчиков Циммерман.
Волков замер, некоторое время раздумывал, но нет – двадцать талеров… Нет. Он помотал головой.
– Сейчас у меня нет лишних монет.
– Так я дам, дорогой родственник.
– То воля ваша, но денег я вам, дорогой родственник, этих не верну.
– Что ж, пусть так, но, думаю, такой человек, как Циммерман, в друзьях ни мне, ни вам не помешает.
Верно. Так оно и было. Но при этом кавалер сохранил двадцать талеров. Купец оказался очень ему выгоден, что там ни говори. Да, еще раз нужно было помолиться за отца Теодора, ведь это он привел этого ловкого и богатого купца ему в родственники.
Глава 17
Нет, ничего Волкову не давалось легко, ничего. Ничего в жизни его не случалось просто по случаю, по удаче, не было в его жизни ничего значимого, что прошло бы без преодоления, без усилий, без напряжения духа.