– Я решил снести весь центр Христиании, – заявил он. – Эти гадкие ночлежки, эти старые каменные дома, нависающие над узкими улицами, эти прижавшиеся к ним деревянные будки, которые голытьба называет домами, – он говорил с явным отвращением.
– У меня была возможность это увидеть. – Я кивнул головой.
И в самом деле, когда я проезжал через город, направляясь к дому де Вриуса, я видел десятки трудящихся рабочих, но не обратил на них особого внимания.
– Однако здесь, в Христиании, не только архиепископ имеет вес. На протяжении многих лет с архиепископами Христиании соперничают братья Ордена Меча Господня...
– Богатые, – вставил я.
– Сказочно богатые, – признал он мою правоту. – А кроме того, непосредственно подчиняются Его Святейшеству. Когда они узнали, что архиепископ планирует возведение собора, решили построить свой собственный...
– Два собора в таком городе как Христиания... Ну-ну...
– Не совсем в самом городе, а в нескольких милях за его пределами, – уточнил он.
Тогда я понял, что речь не идёт только и исключительно о строительстве нового храма, не только о политических играх между архиепископом и монахами. Здесь речь шла о создании нового города вокруг собора, города, который через несколько лет будет иметь шанс побороться с самой Христианией. А это не могло понравиться ни архиепископу, ни членам городского совета.
– Конечно, сначала они попытались нанять меня, – де Вриус надул губы. – Однако, поскольку я повсюду славен своей верностью заказчикам, их попытки успехом не увенчались. И тогда они пошли к этой каналье Шуману, – он с раздражением фыркнул.
– Который, как я полагаю, не оказал чрезмерного сопротивления?
– А кто бы оказал? Ведь это мечта для архитектора! Неограниченные средства, сотни мастеров и рабочих по первому мановению руки, и... – он на мгновение заколебался, – полная свобода творчества.
Благодаря этой заминке я понял, что де Вриус не получил подобной свободы со стороны архиепископа или его канцелярии, что, по всей вероятности, должно было его злить. Особенно когда он знал, что его злейший соперник пользуется недоступными ему самому вольностями.
– Однако я по прежнему не знаю, чем вам может помочь Святой Официум, – сказал я.
– Странные дела творятся, – ответил он и снова уставился в небо.
Я терпеливо ждал, когда он соизволит объяснить, что подразумевает под словом «странные».
– У меня постоянные несчастные случаи на стройке, рабочие мрут как мухи, а недавно кто-то зарезал моего главного инженера. – Он вздохнул, и было видно, что он по-настоящему опечален. Я боялся, однако, что его так беспокоят не человеческие беды, а связанные с ними задержки. – Если так пойдёт и дальше, я не только не успею обогнать Шумана, но мне и жизни не хватит на доведение строительства до конца.
– Разве при масштабных работах несчастные случаи не являются чем-то обычным?
– Не в таких количествах. – Он снова вздохнул. – Это выглядит, как будто на меня кто-то навёл проклятие, порчу или что там ещё... Да ещё и Оттон, словно мало мне было неприятностей... – Он махнул рукой. – Зарезали его, как свинью.
Будучи человеком от природы сообразительным, я догадался, что архитектор имеет в виду главного инженера.
– Где это случилось?
– В порту. «У грудастой Касеньки», в любом случае, недалеко...
– Этот ваш Оттон пил?
– А кто не пьёт, господин Маддердин? – Почти возмутился он.
– Играл?
– А кто не играет?
– Выигрывал?
– Ба! У него были золотые руки. И в кости, и в картишки.
По внезапной сладости в голосе де Вриуса я понял, что он и сам не сторонится подобных удовольствий.
– И вы удивляетесь, что его зарезали? – Я пожал плечами. – Тут не проклятие нужно искать, а обчищенного или обокраденного соперника.
Де Вриус плотно сжал губы и искоса посмотрел на меня.
– Господин Маддердин, я прекрасно знаю, чему учат в Академии Инквизиториума, и что вам запрещают объяснять загадки таинственным и непонятное необъяснимым...
– Именно так и есть, – признал я его правоту. – А подобные вопросы вам не чужды, потому что...? – я сделал паузу.
– Потому что я два года учился там же, где и вы! Вам даже этого не сказали? – Он недовольно поморщился.
Ах, вот в чём дело! Де Вриусу было решено помочь, учитывая тот факт, что он был недоучившимся инквизитором. По этой же причине о помощи для архитектора нас просили из Кобленца, который является резиденцией Академии Инквизиториума. Тем временем рассерженный де Вриус врезал рукой по стене.
– Гвозди и тернии! – воскликнул он. – Они что, решили, что я не заслуживаю хоть капельки уважения? Вдобавок прислали мне вас. Сколько вам вообще лет? Когда вы закончили обучение в Академии?
– Я мастер Инквизиториума, которому была выдана временная лицензия на территорию города Христиании и его окрестностей. И этого вам должно быть достаточно, господин де Вриус, – сказал я без гнева, но твёрдо.
– Хорошо, хорошо, извините, – бросил он вовсе не извиняющимся тоном. – Я думал, что они пришлют мне кого-то постарше, более опытного в борьбе с нечистой силой, человека, горящего от разожжённого в нём огня внутренней святости.
Ну-ну, уважаемый де Вриус, похоже, ошибся с призванием! Может, он должен был стать поэтом? Кто знает, не нужны ли поэты больше, чем архитекторы? По крайней мере, томик стихов стоил меньше, чем собор. Как в золоте, так и в человеческих жизнях.
– К сожалению, в вашем распоряжении только я, – мягко сказал я. – Но я постараюсь вам помочь, не только по приказу начальства, но и из-за когда-то связывавшего нас благородного призвания.
Я говорил искренне, поскольку именно так и обстояли дела в случае бывших учеников Академии Инквизиториума, которые не завершили образование и не стали служителями Святого Официума. Если расставание происходило по обоюдному согласию, Инквизиториум сочувственным взглядом присматривал за дальнейшей карьерой своих бывших учеников, часто поддерживая их финансово. Конечно, не даром, потому что благодаря этой практике мы имели на всей территории Империи круг преданных помощников. Что важно, никто, кроме высших властей Святого Официума, не знал, кто находится в этом списке союзников. А зачастую они очень пригождались, поскольку, случалось, делали хорошие карьеры в своих профессиях. Де Вриус служил тому лучшим примером.
– Очень любезно с вашей стороны, – ответил архитектор. – Не будет ли нескромностью, если я спрошу, каким образом вы собираетесь добывать сведения? Ха! – Он хлопнул себя руками по бёдрам. – Может, прикинетесь каменщиком и наймётесь на работу к Шуману? Или хотя бы простым рабочим...
Ну точно. Именно этого мне и не хватало в жизни для полного счастья. Таскать кирпичи, работать в жару и в дождь и непрерывно поглядывать, чтобы камень не свалился мне на голову. Но мне не хотелось всё это объяснять, так что я просто протянул руки.
– Посмотрите на мои ладони, господин де Вриус. Разве так выглядят руки человека, привычного к физическому труду?
– И правда. – Он был явно опечален тем, что его идея оказалась не столь блестящей, как он считал. – Ну, так что же вы тогда будете делать?
– Посещу Шумана, представлюсь и расскажу о направленных против него подозрениях.
– Меч Господень! Вы что, с ума сошли?! – Вскричал де Вриус, а лицо покраснело так, словно через миг его хватит удар.
– Сколько же раз я буду тебя заклинать: говори мне правду и только правду, во имя Господа? – Процитировал я Писание.
– А что есть правда? – Тут же отозвался он.
– Красота есть истина, истина прекрасна, – на этот раз я сослался на менее святую книгу, чем ранее, но цитата показалась мне уместной.
– Довольно, довольно! – Он замахал рукой прямо перед своими губами, так, будто у него был неприятный запах изо рта, и он пытался развеять его на все четыре стороны. – Дело не в том, чтобы красиво говорить, а в том, чтобы эффективно действовать. А как вы собираетесь это сделать, когда Шуман будет знать, кто вы, и начнёт следить за каждым своим шагом?
– Если он действительно виновен, то, кто знает, может быть, моё появление спровоцирует его на поспешные действия. И помните также, что честный человек может открыть перед инквизитором всю свою жизнь, без страха, что раскроется нечто, привлекающее внимание Святого Официума.
– О, здесь вы сможете найти себе занятие. – Усмехнулся он. – Независимо от того, кто что делает или думает.
– Вы хотите поговорить со мной об идеях, на которых зиждется деятельность Инквизиториума, и методах работы его сотрудников? – Прищурился я.
– Ну ладно, мастер Маддердин, – де Вриус, похоже, немного испугался, что язык завёл его слишком далеко. – Я прошу вас лишь об одном. Изучите этот вопрос со всем вытекающим из вашего опыта вниманием. А если вы добьётесь, чтобы Шуман исчез отсюда раз и навсегда, я обещаю вам достойное вознаграждение ваших трудов.
– Я быстро устаю, – сказал я. – Поэтому надеюсь, что в случае чего вы учтёте этот факт в своих расчётах. И поверьте мне, – добавил я, уже серьёзным тоном, – что мой способ вести расследование против Шумана лучше, чем ваш. Ложь очень часто является виновницей неприятностей, которых можно было бы избежать, говоря правду.
– Очень благородное суждение, – скривился он. – Жаль, что в теории это звучит красивее, чем есть на практике.
«И именно потому, что ты так думаешь, ты архитектор, а не инквизитор», подумал я.
***
Я встретился с одним из игроков на, громко говоря, христианском архитектурном рынке, теперь пришёл черёд познакомиться со вторым и выяснить, что он за человек. В отличие от де Вриуса, который занимал огромную, красивую виллу в лучшем районе города, Дитрих Шуман, казалось, не имел тяги к роскоши. Он назначил мне встречу в скромном деревянном здании, которое исполняло роль его мастерской, офиса, и наверное, часто также и спальни. А благодаря превосходному расположению на холме, мягко возвышающемуся над стройплощадкой, архитектор мог постоянно наблюдать за т