– Ну ладно, их проблемы. Я, к счастью, к политике ни-ни. Как и к вашему гей-сообществу…
– А это фактически одно и то же, – хихикает он еще мерзостнее.
– Да плевать! – повышаю голос. – Ты мне лучше скажи, почему разговор тяжелым ожидается. У нас же вроде все решено?
– Ну, понимаешь, – он мнется, – ситуация изменилась слегка. Мы вынуждены повысить тарифы и уменьшить скидки…
– Да?! А то, что я уже под обещанные тобой цифры договора назаключал, это как, нормально?!
– Ну, – юлит, – мы же еще ничего не подписывали…
Я вздыхаю и прикладываю трубку к разгоряченному лбу.
Ну, пидорас…
Теперь держись.
Снова прикладываю трубку к уху.
Оттуда – ничего, кроме сопения.
– А теперь слушай сюда, малыш, – говорю я, и сопение резко усиливается.
Чует кошка, чье мясо съела.
– Ты мне и на конвертах подписи не ставил, когда бонусы от моего агентства получал. Или хочешь сказать, что это заведенная практика?! Скажите, какое новое слово на медиарынке появилось! Везде издания посредникам откаты платят, чтоб, значит, больше рекламы заносили, а у вас, оказывается, все с точностью до наоборот?! Или ты мне хочешь сказать, что ты эти мои конвертики по-честному в редакционную кассу сдавал, крыса пробитая?! Как думаешь, твои приятели искренне обрадуются, когда узнают, что ты не просто «голубой», а еще и воришка?
– Ну, Егор, – мямлит, – это же не по правилам…
– А на деньги меня выставлять, это как, по правилам, да?! Бабки взял – изволь отрабатывать, шлюха с яйцами! И тебя, кстати, должны были предупредить: я по чужим правилам не играю. Только по своим собственным. Не хочешь – отваливай…
Он молчит.
Я почему-то думаю, что он внутренне даже был готов к такому повороту событий.
Он все-таки – пидор, а не идиот, в конце-то концов.
Это вообще-то разные диагнозы.
Хотя и одинаково, лично для меня… г-к-х-м… неприятные.
– Ладно, – он вздыхает, – попробую придумать что-нибудь. В виде какого-нибудь очередного страшного исключения. Хотя на этот раз положение у меня почти что безвыходное. Решение, видишь ли, уже фактически принято. Причем на самом высоком у нас уровне. Ты приезжай к нам завтра к одиннадцати в редакцию, хорошо? Посидим вместе, подумаем…
– Приехать, – усмехаюсь в трубку, – я, конечно, приеду. Только думать ни о чем вместе с тобой не буду. С моей стороны я вопрос решил. Теперь – решай ты со своей. Это уже не мои, это уже твои проблемы, понял, пидореныш?!
И – отключаюсь.
Меня трясет.
Вот ведь выблядок, прости меня господи…
И как таких только земля носит!
Я б на ее месте – точно провалился.
Насквозь.
Куда-нибудь прям в Австралию.
Или в Антарктиду, к пингвинам.
Ничего.
Никуда он, сука, не денется.
Отработает.
Как миленький отработает.
Иначе, знает ведь, сука, – я ему такое устрою…
Мало не покажется…
Глава 5
Зашед поспешно в сад, я розу рвал с опаской,
Чтоб не привлечь к себе садовника хоть взгляд.
Но вдруг садовник сам сказал мне с кроткой лаской:
«Что – роза, если весь пожертвовал я сад!»
…Протягиваю руку назад, и охранник привычным движением вкладывает в нее фляжку с виски.
Я, воровато оглянувшись по сторонам, сую палец в пакетик с «первым», втираю себе солидную порцию в десны, потом делаю большой глоток дерущей горло пафосной шотландской самогонки.
Так.
Теперь, пожалуй, можно и жене позвонить…
Хотя она меня совсем недавно и отшила, причем в грубой и извращенной форме.
Но – теперь-то уж точно надо.
К тому же и повод есть.
Набираю номер.
– Ну что тебе еще? – устало вздыхает в трубку любимая.
– Знаешь, Ась, – дергаюсь в ответ, – ты на меня так не вздыхай, хорошо? Особенно в таком тоне агрессивном. А то я тоже сейчас на взводе приличном. А звоню – по делу, так, между прочим.
– Ну, – удивляется, – если по делу, то излагай. Деловой ты наш. Прям, как Клава какая. А я пока перекурю заодно, а то уже глаза от монитора болят. Уже два раза визин закапывала, а все равно больно…
– Ты давай поосторожней там, береги себя, телезвезда хренова! – командую я, тоже прикуривая очередную сигарету. – Если еще и тебя прихватит, то у нас с тобой точно будет союз двух инвалидов против всего остального больного на голову человечества. А дело у меня к тебе вот какое. Я тут с Олегом договорился только что. Сейчас довожу до ума один переговорный процесс, которым он не может и не хочет заниматься, а потом он готов мне на две-три недели прикрыть задницу, пока я ее буду греть где-нибудь на Канарах. Ты не против погреть наши задницы вместе? А то я уже не могу в этом вечном дожде жить. Еще немного и – растворюсь к ебеням…
– Ох, Егор, – снова вздыхает Аська, – не грузи. Можно подумать, я сама в нем не растворяюсь. Уже и забыла, как солнышко выглядит, если оно не по телевизору. Только кто меня с телека-то отпустит? Да еще на две-три недели. Да еще – перед выборами. Так что лети сам, один. Тебе и вправду надо.
И – отключается.
Ну вот, думаю.
Еще и Аську обидел.
Вернее, не обидел, конечно.
Заставил себе завидовать.
Но все равно не хорошо.
И в этот самый момент мои мысли прерывает заливистый телефонный звонок.
Это я сам такой сигнал на мобилу выбирал.
Чтобы попротивнее…
Аська.
Я как-то пару раз ее звонки пропустил, так потом та-а-акое огреб, что лучше бы сразу застрелился.
Вот и выбрал музычку, чтоб уж точно не пропускать никогда.
Ни при каких обстоятельствах.
Ну не фига себе, удивляюсь.
Неужели передумала?!
Да нет, так хорошо не бывает…
И даже не обольщайтесь, Егор-блин-свет-Арнольдович…
– Слушай, – сопит, – я тут в окно посмотрела, потом прикинула. А ведь может и получиться! Не на две-три недели, конечно, но дней на десять у меня точно отгулов наберется, это если с выходными…
– Ну вот, – радуюсь я, – уже кое-что.
– Только одно условие, – никаких Канар! Едем в Таиланд, на Самуи. Помнишь, Катьке обещал над ее предложением подумать? Вот заодно и посмотрим наши возможные будущие владения.
Я про себя чертыхаюсь.
Конечно, помню.
Катька – Аськина подруга еще по журфаку.
Они вместе с мужем уехали на Самуи на ПМЖ, продали большую родительскую квартиру на Кутузовском проспекте, добавили другие сбережения и построили в этом райском местечке небольшую гостиницу на окраине Чавенга.
Нельзя сказать, чтоб как-то очень сильно на этом деле разбогатели, но и не бедствуют, совсем не бедствуют.
Управляют всем сами.
Юрка, Катькин муж, проявив удивительные для русского гуманитария деловые качества, открыл там маленькое, но уютное кафе с русским караоке и небольшое экскурсионное бюро, специально для русских туристов.
Теперь появилась возможность расширить дело, пристроив на приписанной к гостинице земле еще два-три ресторана, один – обязательно с русской кухней и водкой. На острове сейчас полно соотечественников, и за время отдыха их почти всегда охватывает жуткая ностальгия, выражающаяся в потреблении национального напитка в смертельных для косоглазых инородцев количествах.
И для этого у Юры с Катькой есть все: документы, идеи, даже специально обученный персонал из местных.
Разумеется, кроме денег.
Ну это, извините, как водится.
…Над такими предложениями, в принципе, не думают.
Ребята они оба очень порядочные, хотя, по московским меркам, немного придурковатые.
Я посмотрел присланные ими по мылу документы, в том числе на удивление здраво составленный бизнес-план и бумаги, подтверждающие собственность на вполне приличный по размерам участок земли. И сразу понял, что эти идиоты с таким железом под жопой могли просто тупо пойти в первый попавшийся тайский банк и получить там совершенно любой кредит под весьма и весьма умеренные проценты.
Но – русские гуманитарии есть русские гуманитарии.
Им куда легче обратиться за деньгами к знакомым и предложить этим самым знакомым ровно половину своей личной собственности.
Особенно если они этим самым знакомым доверяют.
Словом, над такими предложениями и вправду не думают.
С ними, не глядя, с ходу соглашаются.
Есть только одно «но».
И это самое «но» я Аське немедленно и озвучиваю:
– Ась, ты знаешь, я бы хотел туда вложиться. Правда. Но – полтора миллиона долларов, это все, что у нас есть свободного на сегодняшний день. Не у меня, у нас, понимаешь?!
– Понимаю, – вздыхает, – а у тебя что, есть варианты получше?
– В смысле, лучшие варианты вложений? Есть, разумеется. Только они куда более рискованные.
Аська смеется.
Типа, – откровение.
– В твой порошок, – спрашивает, – что, вкладываться безопаснее?
– Знаешь, золото, – я уже злюсь, – я им, между прочим, не торгую.
– Зато потребляешь, – вздыхает она, – во вполне себе оптовых количествах. Ладно, в общем, давай, думай. И если надумаешь, то полетели. Только не послезавтра, само собой. Мне еще начальство обрадовать нужно.
– Хорошо, – вздыхаю в ответ, – с этой чертовой гостиницей все равно надо быстрее решать, или в одну, или, хотя бы в другую сторону. Сейчас Игорю позвоню, финансисту нашему. Договорюсь с ним пообедать, заодно и посоветуемся.
– Отлично! Игорь твой – парень вполне разумный. Мне не только ты о нем рассказывал, с многих сторон информация идет. Только на пиво там свое любимое слишком сильно не налегай. А то опять живот вылезет, а мне с тобой скоро по пляжу ходить.
– А ты тогда давай, в солярий вали! – ржу в ответ. – А то сгоришь там, на фиг, в первый же день. Поганка бледная, московская, обыкновенная…
– Я – не обыкновенная! Хоть и вполне себе ядовитая, между прочим. А в солярий и вправду заскочить надо пару раз. Вот сегодня прямо и начну. Сразу, перед этим треклятым Останкино…