— Ну, может, и прав ты… — через некоторое время возвращается на своё место седоусый. — Так и дальше-то что? Кто это таков?
— Так тута он… — пожимает плечами атаман. — Ты ж меня за лоха-то не держи, ладно? Сам прикинь — ну кому место сотника интересно, а?
Слева от меня вдруг начинается возня, кого-то там вяжут. Слышны хриплые возгласы, ругань. Вперед выталкивают кого-то знакомого…
Ба, так это Дмитро — один из атаманов! Не слишком влиятельный, его территория граничит с «владениями» Григория. «Крышует» этот атаман стоянки перекупщиков, что приезжают за рыбой.
— Вот он! — картинно простирает руку в сторону связанного атамана главгангстер.
Толпа озадаченно молчит.
— На место старшего — так у него уже свой человек приготовлен был. Григорию-то и по шапке прилететь могло чувствительно, с мериканской базы уже целая толпень рванулась. Сами понимаете, по чью душу-то… Это хорошо, что мы тут тоже не спали, есть у нас везде люди верные! Болтать меньше надобно!
Вот это толпа понимает. Подсидеть ближнего — в Диком поле явление вполне обыденное. А ты не зевай! Дураков и в церкви бьют!
— Неправда это! — отчаянно вопит Дмитро. — Врет он всё!
— А ты по телефону меньше болтай… — ехидно прищуривается атаман. — Так ведь?
И он поворачивается в мою сторону.
— Вы ж его переговоры слушали?
Хороший вопрос… То, что абсолютно все переговоры атаманов кто-нибудь да пишет, я не сомневался ни единой минуты. Ведь не просто же за красивые глаза выдали им нашу связную аппаратуру? Совершенно уверен я и в том, что данные эти соответствующим образом обрабатываются и используются. Вот только кем и как?
Но отвечать что-то нужно — и прямо сейчас!
— Да. Мы контролировали его переговоры.
— Вот! — поднимает палец вверх главгангстер. — А вы думали, отчего это он тута один присутствует? Не воевать с вами пришел — сообщение нам вовремя доставил! За что ему и спасибо! А уж свои проблемы — мы и сами решить сможем! И разберемся обстоятельно — вы меня знаете!
Ну, строго говоря, я не один — неподалеку маячат парни из моего взвода сопровождения. Но на люди благоразумно не лезут — риск «случайной» пули имеет место быть. Незачем, как тут говорят, «дразнить гусей». Достаточно и моего присутствия.
— Продал он своего конкурента — место уж больно хлебное вытанцовывалось… — разводит руками Панас. — Да, вот только напрасно полагал, что с рук всё сойдёт…
Резким движением руки он разворачивает к себе лицом обвиняемого.
— И деньги потратить не успел! И не успеешь! А ну — кто тут есть авторитетный, подь сюда!
Седоусый переговорщик и ещё парочка столь же суровых личностей выдвигаются вперед. Оружие уже держат на виду, нимало этим не смущаясь.
— Що скажете, громадяне — есть им вера?! — вопрошает толпу атаман.
— Есть!
— Наши люди! Не станут врать!
Возгласы раздаются из самых разных мест.
— То добре! — кивает Панас. — Вот и пошукайте у яго в карманах! А я даже больше скажу — есть тама гроши! И не абы сколько — двадцать тысяч евриков! Во!
Ну, надо полагать, главгангстер хорошо помнит сколько именно и кому он роздал в своем кабинете.
Надо ли говорить о том, что указанная сумма там и обнаруживается?
— Ваш он! — толкает Дмитро к толпе атаман. — И дом его со всем добром! И ближних его! В своём праве вы — судите!
— А-а-а! — качнулось вперед людское море.
Лишь на секунду взвился — и тотчас же замер истошный крик бывшего бандитского вожака. И никто даже и не задался вопросом — а кому же продал своего конкурента незадачливый атаман? Деньги — так вот же они! Самое лучшее доказательство!
А толпа уже качнулась к городу — к дому растерзанного Дмитро.
— Ну, вот… — присаживаясь на подножку автомобиля, втаскивает откуда-то сигарету Панас. — Денек ещё побузят, придавят кого-нибудь, уж не без этого… Домашних его — это само собой. Жаль, у него сестра красивая… была. Бойцов его тоже малость того… сами понимаете. Дома ихние со всем добром — это кто защитить не сможет, либо вовремя под кого-то серьезного не подгребет. Послезавтра уже можете присылать своих работяг, пусть чинят. Все уже перебесятся и бухать начнут, победу свою обмывая.
— А эти… ну, брат погибшего вора?
— А-а-а… — отмахивается главгангстер. — Ему уже деньги отвезли. Кусок территории Дмитро прирежут, стоянку отдадут… хватит с него.
— Вы уверены?
Панас тяжело на меня смотрит.
— Нет. Но и в этом случае больших проблем не ожидаю. Ведь у него, — кивает он в сторону кровавой кучки, ещё недавно бывшей атаманом, — могли — и даже наверняка остались — преданные лично ему люди… Они ведь и отомстить могут. Очень даже запросто!
— Скажите… А что, без такого кровавого спектакля никак невозможно было обойтись? — интересуюсь я.
— Знаете как? В следующий раз вас и попрошу это сделать. Договорились, пан майор?
— Нет уж… Вы тут сами такие вещи… разруливайте.
Панас удивленно приподнимает бровь — не ожидал от меня столь специфических словесных оборотов. А что ж ты думал, дорогой, нас напрасно столько учат? Не зря едят свой хлеб очкастые аналитики в далеких кабинетах, не зря… Говорить на понятном собеседнику языке — это дорогого стоит! Слава Всевышнему — это не Афганистан, на фарси такие переговоры вести куда как труднее. Русский всё же для меня почти родной — понимаю язык хорошо и слова не коверкаю. Ну… почти…
— Но ведь погибший был вам предан!
— И что?! Я поэтому его в задницу должен был расцеловать? И предложить этим олухам свою голову? Умри ты сегодня — а я завтра! Слыхали такую поговорку, пан майор?
Да… братской любви к ближнему тут явно никто не испытывает. Получается, что любой из соратников главгангстера вот так, мановением руки, может быть брошен на растерзание?
— То есть — вы всё это придумали прямо здесь?
— Ещё дома, — пожимает плечами Панас. — Не в первый раз, чо уж там базлать-то попусту…
Да, у него гораздо больше власти, чем я предполагал.
Поднимаюсь на ноги и вызываю Хансена. Нам пора ехать домой.
Наша автоколонна заруливает в распахнутые ворота базы. На сторожевых постах замечаю усиленные наряды — база готова к обороне. Ну да, причины для этого есть.
Пока мы ехали домой, я слышал отдельные выстрелы — кто-то с кем-то сводит счеты. Спешат… пока в городе относительный бардак.
Под начавшиеся разборки с людьми Дмитро можно легко списать ещё пару-тройку десятков свежих мертвецов. Никто и не станет разбираться и искать убийц. Разве что у них хватит дури сделать «селфи» рядом с телом поверженного противника. Но здесь это как-то не прижилось — нет связи и интернета — и некуда выкладывать свежие фотодоказательства своих сомнительных «подвигов». А уж желающих кардинально решить проблему с оппонентом тут всегда хватало. И будет хватать.
Ведь полиции здесь нет — совсем никакой. Каждый атаман на своей территории решает такие проблемы самостоятельно, в меру сил и возможностей.
Мы не вмешиваемся — это вообще не наше дело.
Выслушав мой доклад, Вершбоу, сжав губы, покивал.
— Да, майор, вот с такими людьми нам приходится работать… м-м-мда! В связи с тем, что в городе продолжаются беспорядки, выезд за периметр оборонительных сооружений мною запрещен. Всем! Кроме вас и ваших людей — вы станете нашими глазами и ушами.
— Есть, сэр!
Ну, да — рассказывайте мне сказки, господин подполковник! Ушей у вас здесь и так предостаточно. А вот, глаза… здесь он прав.
— Когда следующий выезд?
— Полагаю, что сегодня в этом уже нет необходимости. Готовьте группу на завтра. Разделитесь на две части, второй отряд поведёт лейтенант Хансен. Ваша задача — осмотреть город и оценить обстановку на месте. Все потребное вам выдадут со склада, я уже распорядился. И, да, майор — с этого дня вы официально считаетесь принимающим участие в боевых действиях. Ваши люди тоже, разумеется. Соответствующее распоряжение уже зафиксировано в управлении кадров.
То есть, все возможные надбавки и выплаты нам положены в полном объёме — здравствуй, Афганистан!
Вернувшись к себе, вызываю Хансена и Крамера — надо составить план работы на завтра.
Просидели мы за этим делом около часа, но то, что в результате у нас вышло, можно было, не стесняясь, предоставить на суд самой придирчивой комиссии. Предусмотрели всё — даже и авиационную поддержку при необходимости. Утром во дворе развернут свои пушки и артиллеристы — нам положено и артиллерийское прикрытие, если это вдруг потребуется.
Связь, боеприпасы, снаряжение — лейтенант лично все проконтролирует сегодня же. Мы выйдем за периметр подготовленными по максимуму.
Проводив ребят, плюхаюсь в кресло, достав из холодильника бутылку виски. Денек сегодня был… сложный, скажем так. И это дело нужно как-то обдумать.
В дверь требовательно постучали.
Кого там ещё нечистый притащил?!
— Войдите!
Здрасьте… мистер Лоренц собственной персоной? А ему-то здесь что нужно?
— Присаживайтесь, сэр, — указываю ему на свободное кресло. Виски не предлагаю — в бутылке уже видно дно. Не наливать же гостю на донышко стакана?
Впрочем, эта проблема решается быстро — гость ставит на стол свою бутылку. Нехило же они там зарабатывают! Я, при всем своем финансовом положении (не самом плохом, чего греха таить…), себе подобные изыски позволить, в принципе, могу. Но не стану, кошелек такого удара безболезненно не перенесёт!
А вот наши «связисты» могут хлестать такой виски! И кто тут, скажите на милость, самый крутой и необходимый? Если судить по уровню финансового обеспечения?
— Не стесняйтесь, майор! Я ведь могу называть вас по имени? Нас как-то вот не представили друг другу — я уж сделаю нагоняй своему заместителю по этому поводу! Но ведь никто и ничто не помешает нам устранить это досадное недоразумение?
— Буду только рад этому, сэр!
Немного лести ещё никому не повредило — а вот помогло очень даже многим!
Гость, легко двигаясь по комнате, протягивает руку за спину и снимает с полки два стакана. И ведь он даже не обернулся! От двери полка не видна, это я проверял!