Лед? Нет, со льдом получается как со штормом: слишком сильное оледенение опасно в равной мере и для противников, и для них самих.
Оклик Клерриса напоминает, что у Креслина осталось совсем мало времени. Черный маг уже успел облазить все судно. Беспрерывно бормоча под нос заклинания, он неустанно усиливал элементы внутренней гармонии, укреплял переборки, мачты, реи, снасти и паруса. Это сугубо внутреннее воздействие, однако матросы отметили, что корабль стал ощутимо прочнее.
– Ну как, парень, сообразил? – устало спрашивает маг.
Креслин отводит взгляд от носа, где Мегера наблюдает за едва заметным на горизонте белым пятнышком паруса, и поворачивается к чародею. В смоляных волосах Клерриса видны серебряные пряди, появившиеся, похоже, за последнюю ночь.
– В моем возрасте усталость отражается на внешности, – поясняет маг, поняв немой вопрос Креслина.
– Что будет, если мы избежим с ними встречи? – спрашивает юноша.
– Ты о Белых? – Клеррис пощипывает свой гладко выбритый подбородок. – Неужто не видишь, что это не выход? Ускользнем от них, так они, пожалуй, отправятся за нами на Край Земли. У них хватит сил, чтобы захватить тамошнее поселение вместе с герцогской крепостцой. А может быть, просто подождут, когда Фрейгр пустится в обратное плавание, и потопят «Грифона». Сам ведь, наверное, знаешь – они настырны и мстительны.
– Выходит, у нас нет другого способа обезопасить себя, кроме как отправить на дно все три их судна? Но Высший Маг этого так не оставит. Как нам вообще из этого выпутаться?
– Боюсь, паренек, – ухмыляется Клеррис, – что кому-кому, а тебе из этого не выпутаться до конца дней. Раз уж ты маг, то тебе волей-неволей придется всю жизнь принимать такие решения. Конечно, – лицо Клерриса делается серьезным, – ты можешь этого не хотеть, но отказ принимать решения, даже колебания, бывает чреват гибелью. Речь идет не только о тебе, но и о тех, кто тебя окружает. Большинство из нас, Черных, постоянно сталкивается с этой проблемой. Насилие и убийство нам ненавистны. Что нам нужно на самом деле, так это своя страна, основанная на гармонии. Подальше от Белых и всякого рода распрей вокруг Предания.
– Это прекрасно, – хмыкает Креслин. – Но вахтенные уже заметили парус. Нас настигают, а я все еще ломаю голову над тем, как нам быть.
– Ты воин. Ты справишься с этим, тем паче что тебе есть с чем работать. К твоим услугам два океана – водный и воздушный.
– Спасибо.
– Да не за что, – Клеррис поворачивается и направляется к носу корабля.
Водный океан? До сих пор Креслину не приходилось иметь дела с водой, не считая недавнего опыта по удалению из нее морской соли. Он направляет свои чувства вниз и непроизвольно отшатывается. Вода тяжела, слишком тяжела и холодна. Но все же не совсем незнакома: ведь она содержится в воздухе.
Не обращая внимания на любопытствующий взгляд Госсела, юноша направляется к лебедке. Зачерпнув воды и поставив ведро на палубу, Креслин сосредоточивается. По поверхности воды в ведре идут круги, на ней появляется маленькая воронка, а спустя миг образуется настоящий бурлящий водоворот.
Стоит Креслину потерять концентрацию, как водоворот тут же исчезает, но способ уже запечатлелся в его памяти. Он выливает ведро за борт.
– Вижу парус!
Крик вахтенного возвещает о появлении второй шхуны Белых. Креслин направляется к помощнику капитана. Госсел безупречно вежлив:
– Чем могу служить господину магу?
– Скажи, что самое худшее может случиться с кораблем в открытом море?
– Пожар.
– Нет, я имею в виду нечто естественное. Вроде шторма, ледового затора или...
Госсел задумывается:
– Я слышал, в южных морях бывают водяные смерчи. Этакие крутящиеся водяные столбы, которые могут поднять корабль так, что он разламывается надвое.
– А грозы в это время случаются?
– Непременно. Без гроз смерчей не бывает.
Рассеянно кивнув, Креслин отходит в сторону.
«...упаси нас Тьма, если он призовет водяной смерч...»
«...упаси нас Свет, если он вовсе ничего не сделает...»
Фрейгр направляется к Креслину, но юноша встречает его таким холодным взглядом, что капитан, так и не решившись задать свой вопрос, проходит мимо, на бак – туда, где Клеррис беседует с Мегерой.
– Постой, – говорит Креслин, увидев, что Мегера вознамерилась уйти с палубы, и посылает свои чувства к ветрам. Мегера вопросительно поднимает брови, но Клеррис кивает, и она остается.
– Тебе известен какой-нибудь способ спасти этот корабль и команду, не уничтожив все три корабля Белых? – спрашивает Креслин Клерриса.
– Нет. Но мне неизвестно и то, как их можно уничтожить, – его ответ, как и вопрос Креслина, звучит почти официально.
– Скажи мне как Черный Маг: люди на борту нашего судна ценнее тех, что плывут на кораблях Белых?
– Белые приближаются! – слышен крик вахтенного.
– Креслин, я не могу ответить на такой вопрос. Речь идет о сравнительной ценности жизней десятков разных людей.
– Выскажусь проще. Стоит ли спасение этой команды гибели трех экипажей Белых?
– Как можно сравнивать жизни, взвешивая их словно на весах? – растерянно бормочет маг.
Сделав глубокий вздох, Креслин призывает холодные высокие ветра, а потом, коснувшись теплых океанских течений, направляет их к поверхности, закручивая в гибельном танце.
Раздается шипение. Мегера сосредоточивается, и мимо фока проносится маленький огненный шар. Следом летит второй, побольше.
Ближайший корабль Белых менее чем в десяти кабельтовых.
– Подходят под прикрытием... – бормочет Клеррис.
– Крепить паруса! Лево на борт! – орет Фрейгр. Шлюп накреняется, и Креслину приходится ухватиться за борт. Снова шипит пламя. На лбу Мегеры выступают бусинки пота. Вихрящаяся впереди по правому борту тьма начинает сгущаться и уплотняться.
Ветры крепнут, сотрясая весь корпус «Грифона». Пламя растекается по фок-мачте, но гаснет, как только обливающийся потом Клеррис успевает что-то пробормотать.
– Прямо по курсу! – истошно орет вахтенный.
Мегера видит чудовищную сине-зеленую башню, растущую прямо на глазах и в беспрестанном вращении приближающуюся ко вражеской шхуне.
Белые разворачивают корабль носом к надвигающемуся смерчу, намереваясь то ли разбить его лобовым ударом, то ли проскочить мимо. Поздно! Водяной столб затягивает корабль Белых, как щепку.
Вторая шхуна поворачивает на юг, надеясь воспользоваться попутным ветром, но гигантская водяная башня движется быстрее.
Новый огненный шар прожигает угол паруса. Парус полощется на ветру, но никто из матросов этого не замечает: все поглощены зрелищем настигающего шхуну смерча.
Лицо Клерриса покрывается потом, и занявшаяся было парусина гаснет – на ней остается лишь обугленный полукруг.
Клокочущая тьма втягивает шхуну, выносит на вершину водяного столба и швыряет вниз.
– Мать Тьмы... – бормочет Клеррис, глядя на пляшущие по волнам обломки.
Шлюп снова ложится на юго-восточный курс. Креслин смотрит словно в никуда, взгляд его кажется рассеянным.
Клеррис и Мегера наблюдают за тем, как тьма снова начинает скручиваться спиралью, на сей раз на северо-западе. В глазах Креслина появляется сосредоточенное выражение, и крутящийся столб устремляется к летящей белой точке, настигает и поглощает ее.
В тот же миг колени Креслина подгибаются. Клеррис лишь чудом успевает подхватить юношу, не дав ему удариться головой о доски.
– Все-таки он перестарался, – устало роняет Мегера.
– А мы предложили ему хоть что-нибудь другое? – тихонько спрашивает Клеррис, взваливая Креслина себе на спину.
Когда Черный маг несет юношу в каюту, вся команда отводит глаза. Мегера следует за ним на шаг позади.
Оглянувшись на усеивающие темную воду позади «Грифона» корабельные обломки, Фрейгр переводит взгляд на дверь каюты, за которой исчез Клеррис со своей ношей. Капитан очень бледен.
LXV
Просыпается Креслин резко, будто от толчка.
– Нет... Нет!..
Он рывком вскакивает в темноте, основательно приложившись лбом о потолок каюты.
– Идиот, – без особого сочувствия в голосе произносит с нижней койки Мегера. Поднявшись (в темноте она ориентируется с той же легкостью, что и Креслин), рыжеволосая наливает юноше стакан сока.
– Почему идиот? – недоумевает он. – За что?
– Ни за что. За сам факт твоего существования, – отвечает она тоном скорее усталым, чем резким, и подает стакан, стараясь при этом не коснуться его руки.
– Спасибо, – говорит он, отпив глоток.
– Это за что? За то, что назвала тебя идиотом?
– За клюквицу. Который сейчас час?
– Около полуночи. Клеррис приволок тебя, как куль с овсом.
Креслин отпивает еще глоток, прислушиваясь к барабанящему по палубным доскам дождю.
– Давно хлещет?
– С тех пор, как ты разнес в щепки те три корабля.
Креслин потирает лоб свободной рукой и бормочет:
– Забери, пожалуйста, стакан...
И снова теряет сознание.
Забрав из обмякшей руки Креслина стакан, Мегера касается пальцами его жаркого, влажного лба и вздрагивает от боли, пронзившей ее, как только растворились барьеры.
По щекам ее струятся слезы.
– Почему? Будь ты проклята, дражайшая сестрица!
Потерев лоб, девушка накидывает плащ и бредет впотьмах в капитанскую каюту, чтобы снова позвать Клерриса.
LXVI
Когда Креслин просыпается во второй раз, в каюте уже светло, насколько это возможно в пасмурный, дождливый день. Он слышит голоса, но не открывает глаз и не шевелится.
– У него нет ни малейшего представления... – слышит юноша напряженный шепот Мегеры. Клеррис молчит, однако Креслин улавливает, что он качает головой. – И я подумала, что дражайшая сестрица жестока...
– На Крыше Мира мужчинам не придают значения... – Клеррис обрывает фразу и, помолчав, добавляет с особенным нажимом в голосе: – Я все-таки надеюсь, что наш спящий друг вот-вот присоединится к нам.