– Джориан!
Он поднял голову, к нему бежали Карадур с Гоанией.
– Что стряслось-то, провались оно в сорок девять мальванских преисподних? – закричал Джориан.
Карадур так запыхался и перетрусил, что лишь молча разевал рот, но Гоания пустилась в объяснения:
– Ты же знаешь, откуда Башня гоблинов получила свое название? Ну так вот, когда Форко произнес заклятие заклятий, он уничтожил не только защитное заклинание Аелло, но и первоначальное заклятие, которое Синелиус наслал на гоблинов во времена тирана Чаренцо. Ведь замок был частично выстроен из этих камней, и, когда они снова превратились в гоблинов, стены рухнули, потому что в них образовалось слишком много дыр. Вероятно, большинство окаменевших гоблинов пошло на постройку южной стены, иначе нельзя объяснить, отчего башни упали именно сюда.
– Видел я одну такую тварь, когда дрался с Босо на мосту, – сказал Джориан.
– Должно быть, в основание замка заложили не одну сотню гоблинов.
– А где они теперь?
– Карадур освободил из перстня демона Горакса, напустил его на гоблинов, и они быстренько ушмыгнули в Девятую реальность. Мне кажется, они больше испугались своего пробуждения от волшебного сна, когда вокруг начали рушиться стены, чем мы испугались их.
– Вы-то как уцелели?
– Чуть только Карадур рассказал, что Форко насылает заклятие заклятий, старый Аелло сразу все понял. Он закричал, чтобы мы немедленно покинули башню. Почти все успели выбраться, хотя некоторые были ранены, а кое-кого зашибло падающими камнями, когда они выскочили из замка. К счастью, на северной стороне до самого берега тянется отмель. Форко и его приспешникам, кажется, спастись не удалось; во всяком случае, я никого из них не видела.
– А сам Аелло?
– Боюсь, погиб под развалинами. Он пошел на кухню и в комнаты прислуги, чтобы и их тоже вывести из замка. В последний раз его видели, когда он ходил по комнатам и проверял, не осталось ли там людей. Но что это? – Волшебница заметила Босо, который начал подавать признаки жизни.
– Я выволок его из озера. Он от ревности загнал Ванору на крышу, прибить ее хотел. Когда замок обвалился, мы с ним как раз дрались.
– Сперва ты дрался насмерть, а потом спас ему жизнь?
Джориан хлопнул себя по лбу:
– А и правда, клянусь медными яйцами Имбала! Зачем я делаю эти глупости? Гм… да я вовсе и не собирался прикончить бедного недоумка.
Он смущенно огляделся и вдруг заметил на мелководье какой-то предмет, отливающий тусклым металлическим блеском. Это оказался наполовину ушедший в прибрежный ил меч Босо. Джориан подобрал его и вложил в ножны.
– Мой-то в озере утонул, – пояснил он. – Ну что, Босо, рядиться со мной станешь или забудем эту дурацкую историю?
Босо, сидя в грязи, замотал головой.
– Я спину зашиб, – жалобно сказал он.
– Ладно, зашиб не зашиб, подымайся! Есть работенка.
Джориан повел стенающего Босо по берегу островка туда, где волшебники, выстроившись цепью на мелководье, переправляли раненых на подоспевшие из города спасательные лодки.
– Ванора! – строго окликнула Гоания. – Накинь что-нибудь, деточка, ты скоро насмерть застынешь.
Когда над Метуро сгустился вечер, Джориан в обществе Гоании и Карадура сидел в той самой таверне, где прежде обитал Форко. Карадур, который при падении Башни гоблинов потерял свой тюрбан и стеснялся появляться без него на людях, обмотал голову тряпкой. Через два стола сидели Босо с Ванорой; на девушке красовалось только что купленное Гоанией новое платье.
– Теперь, доктор, – сказал Джориан, – я сделал все, что требовали эти твои Альтруисты, хоть проклятый Ларец и похоронен под обломками Башни гоблинов; там от него, по крайности, еще долго вреда не предвидится. Свою половину сделки я выполнил, так, может, пора снять заклятие?
– Оно уже снято, сынок. Раз заклятие наслал Форко, значит, с его смертью чары развеялись. Однако нелишне подумать о твоем будущем. Если ты и в самом деле пойдешь ко мне в ученики, я мог бы за пятнадцать – двадцать лет сделать из тебя превосходного волшебника – при условии, что за это время не отправлюсь к новому воплощению.
– Нет, спасибо. У меня другие заботы; перво-наперво я должен вернуть мою дорогую малышку Эстрильдис.
– Как же ты этого добьешься без помощи магии?
– Не знаю, старина, но непременно что-нибудь придумаю. Пока мы скитались по свету, я заметил: ежели рассчитываю на себя, все мне вроде удается, а ежели полагаюсь на колдовство, так конец выходит хуже начала.
Я думал: может волшебство разгадку жизни дать? – И обратился к колдунам, умеющим гадать,
Заклятьем страшным из гробов виденья вызывать.
К седым провидцам я ходил, премудрым вещунам, К кудесникам, что духов рой скликают по ночам, И к черным магам, чьи слова приносят смерть врагам.
Но средство лучше ворожбы найти я в жизни смог: Глаз зоркий, верная рука, отточенный клинок,
Природный ум да добрый конь, товарищ в дни тревог.
Забросил гороскопы я, магический кристалл И души мертвых по ночам тревожить перестал, Порвал с шаманством навсегда и горевать не стал[8].
Скорей рак на горе свистнет, чем я снова клюну на твою чародейскую приманку.
– Меньше всех знает тот, – заспорил было Карадур, – кто мнит себя всезнайкой. Без моих тайных умений ты бы лишился головы; что бы стало тогда с твоим хваленым умом? Человек нравственный безраздельно доверяет тому…
– Мой старый добрый коллега, – вмешалась Гоания, – предоставьте юноше идти своей дорогой. Разве не естественно, что его ум порожден его представлениями о жизни и целиком зависит от них? Может быть, когда он доживет до наших лет и кровь в нем немного поостынет, ему и захочется приобщиться к нашим таинствам. О Джориан, с чего ты начнешь?
Безликая Пятерка требует, чтобы к утру волшебники покинули Метуро, – боятся, как бы мы по ошибке не разнесли весь город еще каким-нибудь заклинанием.
Джориан ухмыльнулся:
– У меня есть конь и меч – оба так себе, средненькие, – но нету денег. Хочу перво-наперво раздобыть этих кругляшек; где бы только шляпу найти? Моя меховая шапка и чародейский колпак остались под развалинами башни.
– Шляпу? – тупо переспросил Карадур. – Наверное, шляпы есть наверху, в комнате Форко. А при чем тут шля…
– Увидишь. – Джориан встал и направился к лестнице.
– Джориан! – окликнула его Ванора. – Обожди-ка. – Она торопливо пересекла зал и вполголоса спросила: – Уезжаешь?
– Скоро.
– М-м… ах… ты ведь знаешь, я могу составить хорошую компанию в пути…
Джориан покачал головой:
– Благодарствую, хозяйка Ванора, да только ничего не выйдет. Ну, рад был с тобой познакомиться. Тц-тц, красотка, не реви, не то вон носик еще покраснеет. Утром всенепременно трогать надо, а на клячонке-то моей вдвоем не больно ускачешь.
Джориан взбежал по ступенькам и вскоре возвратился, на голове у него красовалась шляпа Форко.
– Как ты попал в комнату? – спросила Гоания.
Джориан улыбнулся:
– Ты разве не знаешь, что стоит мне поворожить – и ни один замо́к не устоит?
Гоания бросила взгляд туда, где сидели Босо с Ванорой; по щекам девушки градом текли слезы. Ванора и ее дружок мрачно пялились в разные стороны.
– Насколько я понимаю, она снова напрашивалась к тебе в любовницы, а ты отказал?
– Так и есть. Из-за выходок этой дамочки меня три раза чуть не прикончили; хватит, наелся досыта. Я ж не герой – я просто обычный ремесленник… понял, понял, отец Карадур, умолкаю.
Испепеляющий взгляд, которым старик волшебник наградил Джориана, смягчился, и Карадур начал было:
– Но шляпа… как…
– Выходи маленько погодя на рыночную площадь, сам тогда увидишь. Не учит нас разве философ Ахэмо, что лишь тот добьется успеха, кто даже свои недостатки и слабости умеет обращать во благо? Счастливо оставаться!
Полчаса спустя Карадур, Гоания, Босо и Ванора отправились на рыночную площадь. Дождь закончился, хотя в выемках булыжной мостовой все еще стояли лужицы, отражавшие желтоватый свет факела и фонаря. В центре площади, у фонтана Дрексис, толпился народ. Когда четверо подошли поближе, стало видно, что вся эта толпа собралась вокруг Джориана. Восседая на краю фонтана, он разглагольствовал:
– …тут и конец истории про короля Фузиньяна Лиса и заколдованную лопатку. Отсюда мораль: простота хуже воровства.
Джориан обмахнулся шляпой Форко – вечерок выдался теплый.
– Может, хотите еще? Скажем, историю про бывшего короля Форимара и восковую бабу. Хотите? А вот сейчас поглядим, не завалялось ли у вас медяка, чтоб подстегнуть мою слабеющую память…
Шляпа пошла по кругу; зазвенели монеты.
– Не скупитесь, господа хорошие, для рассказчика денежки – что смазка для часового механизма. Премного благодарен.
Ну, дело, сказывают, было так. Когда король Форимар Эстет отрекся от престола в пользу своего брата Фузонио, задумал некий человек устроить в городе Кортолии показ восковых фигур. Пришел этот человек – Зевагером его звали – к бывшему королю да и говорит: «Дозвольте, ваше высочество, слепить с вас восковую статую и показать вместе с прочим…»