Вперёд скользнули обычные солдаты, рывками и толчками в спины показавшие, что от парней требует Закий. Вокруг меня выстроилась коробочка. Жидкая.
— Начнём с тебя. Ты первый и держишь фигуры три и девять. Следующий у нас второй и держит фигуры семь и четырнадцать. Затем снова первый, второй, первый, второй. Второй я сказал! Четырнадцатую фигуру! Ты хочешь стать новым Тупым у меня?
— Н-нет.
Я бы тоже не хотел. Килик, он же Тупой, умер этой ночью. По-настоящему.
Домар, держа перед собой поднятые руки, процедил:
— Вы что? Сейчас снова будете нас расстреливать?
Закий ухмыльнулся:
— Как ты догадался, Язва?
— И что, мы должны тупо бежать и ждать, когда в нас всадят стрелу?
— Не тупо бежать, а держать пальцы, изображая печати. Одни из вас изображают защиту от стрел, другие типа держат ветер, который сносит в сторону яд и пламя. И каждый, кто опустит руки или не удержит верную печать, тут же получит стрелу в тупую башку. Я ясно сказал?
Да куда уж ясней. Толку-то?
К моменту, когда солнце начало опускаться, некоторых убили уже трижды, а мне добавили ещё одну дырку.
Глава 19
Закий вёл нас по коридорам замка совсем не той дорогой, которой мы утром выходили отсюда. Сейчас этот путь казался бесконечным даже мне, что уж говорить про остальных, которые едва волочили ноги.
Да, тяжёлый день. И раны болят. Учитель Закий мог бы и расщедриться с лечением, тот же Илиот закрывал моим воинам раны до конца, не оставляя после них и следа. Ну, разве что кроме бледного шрама. Здесь же.
Невольно я скривился, опустил руку, сжимая бедро выше раны и помогая сапогу подняться на очередную ступеньку. Не замок, а кусок сыра, изъеденный дырами переходов.
Стоило мелькнуть в голове этой усталой мысли, как очередной поворот открыл передо мной знакомый коридор. Мы по нему каждый день ходим из своей башни к учебному залу.
Пришли.
С облегчением вздохнул не только я.
Закий тут же не преминул заметить:
— Гляди-ка, оживились, того и гляди, побежите к кроваткам. Да, Лиал?
Я даже не сразу сообразил, что он обратился ко мне по имени. Когда он вообще обращался ко мне так, не используя прозвища? Голова отказалась что-либо вспоминать, зато Закий продолжал требовательно на меня глядеть.
Пришлось отвечать:
— Да, учитель. Я бы не отказался от кровати.
Он хмыкнул и негромко приказал:
— Задержись.
Пара парней покосились на меня и учителя, но большинство даже не заметило, что я шагнул в сторону.
Едва за последним из них закрылась дверь, Закий спросил:
— Ты ведь служил, сражался, убивал, Лиал?
Я осторожно, не понимая, к чему он ведёт, согласился:
— Да.
— И под твоей рукой были обычные воины из простолюдинов?
— Три десятка.
— Тогда скажи, чем лучше всего выбить из головы воспоминания о смерти, с которой ты только что разминулся?
— Э-э-э...
— Не разочаровывай меня, Лиал. Твой отряд девятнадцатой башни лучший. Да, я даю ему это звание авансом, никто другой из башен ещё не прошёл эту тренировку, но тут всё очевидно, ты навёл среди них дисциплину, заставил тренироваться, а не пролёживать бока, в твою башню приносят меньше всего вина. Так не разочаровывай меня, Лиал. Что нужно воинам после смертельной битвы?
Я сглотнул, судорожно пытаясь понять, что хочет услышать проклятый Закий. Отдыха? Сна?
Вперёд вдруг выплыл тень, имя которого я не сразу вспомнил. Ограк. Советник армии.
— Вино и женщины, господин. Вот что лучше всего выбивает воспоминание о смерти, с которой ты разминулся.
Закий вздохнул:
— Эх.
А уже через миг я выпалил:
— Вино!
Ну, не женщин же мне называть? Посреди замка Академии, где я ещё не видел ни одной женщины и не для парней, которые ещё даже не прошли посвящения? Нет, бывало, я слышал на ярмарках похвальбы от сверстников, которые кичились таким, но где те полные цветов и свободы ярмарки? Вокруг серый камень Академии, впереди дверь в девятнадцатую башню.
Закий медленно кивнул:
— Сообразил. Едва-едва, но сообразил. Тогда обеспечь свой отряд, бывший гаэкуджа Лиал. Этой ночью трое из них погибли, остальных сегодня убили два, а то и три раза. Если не сгладить всё это вином, то ни о какой учёбе завтра, да и вообще, не может быть и речи. Поэтому сегодня, только сегодня, Лиал, налей каждому из них по полной кружке вина.
И снова я только и смог, что растеряно выдавить из себя:
— Э-э-э, учитель, а где оно?
— Кто?
— Вино?
Закий пожал плечами:
— Мне откуда знать, кто из слуг им приторговывает?
Намёк я понял, но вспомнил о другой, даже большей проблеме. После камеры тюрьмы владетеля Хонесто мне не вернули ни меча, ни денег.
— Учитель Закий, мне не на что его купить.
Он медленно поднял руку и закрыл ей себе глаза:
— Клянусь Хранителями, разве я заслужил такого? Я-то думал, что в этом отряде мне есть на кого положиться, что мне не придётся ничего разжежывать, а он тупит, как младенец, — чуть опустив руку, он словно выглянул из-за неё и устало спросил. — Ты точно служил гаэкуджей, Наглый? Когда тебе хёнбен приказывал доставить воду в лагерь, ты тоже ему жаловался, что у тебя нет кувшинов?
На этот раз намёк я понял. Ладно. У парней есть деньги, соберу со всех. Нам и нужно будет лишь...
Закий, видно, ожидал от меня какого-то ответа, а не дождавшись, презрительно хмыкнул, опустил руку и двинулся прочь.
Всё, что мне оставалось, это сложить руки в жесте уважения и сказать ему в спину:
— Спасибо за совет, учитель.
Ко мне тут же скользнул тень Ариос.
— Господин, с деньгами на самом деле всё просто. Следуйте за мной.
Недоумевая, я прошёл влево от башни до третьего хода, свернул в него, поднялся по ступеням, повернул налево, спустился раз, другой, третий и наконец оказался в каком-то тёмном и коротком тупике.
Ариос ткнул рукой:
— Левую ногу на этот выступ, господин, толкнитесь, правой упритесь в стену, руку поднимите вверх. Чуть ниже и правей. Да, вот этот кирпич, тяните его.
Несколько ударов сердца и я сумел ухватить кирпич кончиками пальцев и вытянуть, открывая неглубокую нишу, в которой лежало два кисета.
Ариос подсказал:
— В одном серебро, в другом золото. Тайник одного из местных слуг, буквально в десяти шагах от вашей башни, только ниже на два яруса, в основании замка.
Я хмыкнул и вытащил больший кошель. Наверняка серебро в нём. Забавно будет, если это кошель того самого слуги, что продаёт ученикам вино.
Теперь бы найти самого слугу. Впрочем, глазастые помощники Ариоса наверняка видели, у кого Фарт и его приятели достали выпивку.
В башню я вернулся с двумя большими кувшинами. Поднялся на второй этаж, оглядел валяющихся на кроватях парней. Кто-то бездумно пялился в пыльный потолок, кто-то негромко стонал, сжимая руками голову, Смарт надсадно кашлял, словно у него в горле что-то застряло, Урай скорчился, накрылся одеялом и плакал, судя по сдавленным звукам.
Я невольно покачал головой. Как-то и правда они сильно сдали. Мы в Кузне покрепче оказались, а ведь у нас были не только смерти от стрел, но и несколько дней в темноте, с безумными криками умирающих на уединённых тренировках.
Пустое.
Я громко приказал:
— Парни, доставайте кружки, — помедлив, повторил слова Закия. — У нас был тяжёлый день, наша башня потеряла троих. Давайте выпьем за них, выпьем за то, чтобы они остались единственной нашей потерей.
— Выпьем? — Фарт поднялся на кровати, впился в меня злым взглядом. — Ты же кричал, что вино у нас под запретом, ты же...
Я оборвал его:
— Хватит.
— Что значит хватит?! Да ты...
— Молчать! — я буквально вбил в Фарта пелену Устрашения, заставляя его подавиться словами и отпрянуть, едва не свалившись с кровати. — Сегодня я делаю исключение из этого правила и вы все должны понимать причину. Сегодня был тяжёлый день. Завтра он не будет легче, но уже завтра не будет вина, а будут лишь упражения. Сейчас же довольно болтовни. Давайте кружки. Нам нужно выпить.
Больше никто и правда не сказал ни слова. И кружки оказалось достаточно, чтобы вырубить всех. Не прошло и часа, как в башне девятнадцатого отряда остался только один неспящий. Я.
— Хватит на меня так зыркать, Верий.
Домар не преминул влезть.
— А что же ему не зыркать, Лиал? Сегодня все снова испытали на себе эту мнимую смерть. Я с Верием трижды. Некоторые сдохли и шесть раз. В этом нет ничего хорошего, знаешь ли. Жуткие ощущения. Мне кажется, что у меня внутри кусок льда. Ты один не сдох ни вчера, ни сегодня. Не сдохнешь и завтра, и послезавтра. Мы будем дохнуть месяц, а ты с довольной лыбой будешь оставаться на ногах.
Домар буквально сочился ядом. Что же, я мог его понять. Не мог только объяснить ему, что я уже был на их месте и умирал. Умирал множество раз. Считай месяцев девять изо дня в день. Конечно, обычно раз, чаще два раза в день, а не шесть. Но и им это предстоит всего лишь в течение месяца, даже меньше, всего двух десятиц, а не года.
Кто ещё больше и чаще корчился от ложной боли в пробитом горле, я или Смарт?
И всё же я мог их понять. Ничего хорошего в том, чтобы часто умирать, я не видел. Отлично помнил те недели, когда я принимал вызовы юга и с каждым днём слабел всё сильней и сильней.
Ни у кого из них нет теней, что берут свою долю жара души, чтобы вернуть себе силы и речь, но шесть смертей за день вполне могут их заменить.
Академия не боится, что птенцы выгорят? Когда им из Кузни отдали свои наработки по обучению с зачарованными стрелами, они их предупредили, что можно увлечься и загубить вообще всё?
Или Академия, наравне с Кузней, всегда использовала такое обучение?
Я даже представил себе маму, которая бежит по лесу, держа печати, а совершив ошибку, тут же получает стрелу в голову.
Бред.
Или не бред?
И ведь не спросишь. Если такое и было, а она не рассказывала, то она клялась на алтаре, что ничего никому...