— Бог-счастливчик! — Оуэн удивленно уставился на ученика волшебника, осторожно поставив шкатулку на пол — выпрямился, потирая затекшие руки. — Твой покойный хозяин — тяжелая ноша, — улыбаясь, сказал он. Как же ты долетел сюда, мой проворный друг, и почему, сто тысяч чертей, ты не показал нам этот трюк чуть раньше, дабы нам не приходилось с такими трудами добираться сюда?
Рот Саймона растянулся в улыбке.
— Смело, очень смело, — одобрительно сказал он. — Ну да, ведь Мирдин Велис умел выбирать людей. Решителен, глуповат… и держит слово. Оуэн из Маррдейла, на свете мало что может удивить меня, но твое путешествие и вправду изумляет. Забраться так далеко… зная, что несешь гибель всем себе подобным, и сделать все практически даром.
— Тем не менее я уже здесь, — сказал Оуэн.
— Это верно, — кивнул Саймон, — ты здесь. Хозяин никогда бы не доверил эту задачу мне, потому что хорошо знал меня к моменту… своего перевоплощения. Но он уже не мог уничтожить меня, равно как не может и сейчас, ибо во многом я сравнялся с ним, хотя, боюсь, не во всем. Только один человек на свете мог выполнить эту задачу — ты, Оуэн. Нельзя было осуществить ее и с помощью колдовства: череп должны были отнести человеческие руки. Но я надеялся, что ты погибнешь в пути… или пожертвуешь своей жизнью во спасение человечества и разобьешь череп в куски.
— Я думал, ты служишь Мирдину, Саймон, — ответил Оуэн. — Ты что, нарушил обет ученичества?
— У чародеев не принято придерживаться буквы соглашения, — сказал Саймон. — Мой договор с ним выполнен, и с этим покончено. А сейчас… я пришел взять то, чем владел он. Но с другой целью. Я хочу быть живым, а не тенью. Мне не нужна власть над людскими жизнями. Я не питаюсь, как он, и мне не нужны человеческие стада. Те, что обитают сейчас под землей, уже очень скоро не будут в состоянии защитить свои владения. А я терпелив. Я пришел, чтобы дождаться их конца и получить то, чего я хочу. — Саймон вздохнул и качнул головой.
— Тогда я тебя разочарую, — ответил Оуэн. — И прости, но и в моих планах — остаться живым. Как я понимаю, эта дымящаяся дыра и есть вход туда, куда мне нужно. А ты со своими мрачными приятелями хочешь преградить мне дорогу?
— Это жрецы, и они боятся меня так же, как и своих здешних хозяев, — сказал Саймон. — Они не станут мешать тебе, да и я не смею. Пока в твоих руках эта ноша, я не в силах причинить тебе вреда. Но послушай: уничтожь череп. Я подскажу тебе как. Лезвие твоего топора украшено серебром, — этого достаточно. Нужно только ударить…
— Что ж, мой проворный дружок, сегодня ты третий, кто попросил меня об этом. — Оуэн усмехнулся и покачал головой. — Нет, клятвопреступник, я сдержу свое слово.
— Он обещал освободить тебя от мучительных снов, — теперь уже с волнением заговорил Саймон, — и избавить от преследования Гончих Псов. И то и другое могу и я. Я сделаю все это, и богатство…
— А что до богатства, то в лавке ювелира в Мазайне меня ждет сумма, равная стоимости хорошего участка земли, — просто ответил Оуэн. — Я ни на минуту не сомневаюсь, что ты способен снять с меня оба заклятья и сделать еще что-нибудь в этом роде. Но я дал слово и ни за какую цену не откажусь от него.
Некоторое время Саймон молча смотрел на него. Потом развел руками:
— Что ж, как хочешь. Но я скажу тебе то, за что ты будешь мне благодарен и что можно использовать против Мирдина Велиса. Он не обманет тебя, но постарается сделать тебя вриколом, и тогда ты навсегда останешься его рабом. Но ты служил ему. А у волшебников есть закон, запрещающий причинять зло тем, кто оказывает им определенные услуги. Он вынужден будет подчиниться этому закону: теперь он никогда уже не сможет ни убить тебя, ни держать в плену. И никто из его подданных не посмеет сделать это.
— Смотри-ка, какую хорошую вещь ты сказал мне, — обрадовался Оуэн, — я заметил его странные вкусы в еде еще во время путешествия по морю, и я рад, что ему запрещено меня трогать. Ну а теперь позвольте…
Он взял шкатулку и пошел к краю ямы. Внизу он увидел винтовую лестницу и пугающе знакомый яркий свет: сверкающая бездна раскрылась перед ним.
— Ну что ж, прощай пока, любезный Саймон, — сказал Оуэн, шагнув к краю колодца, и двинулся вниз.
Кайтай и Зельза все еще стояли среди мертвых стражников на открытом месте перед храмом и ждали. Вокруг поднимались в небо сверкающие на солнце башни и купола мертвого города; шальной ветер носился по пустым улицам. В конце одной из них Зельза заметила серебристые проблески и указала на них Кайтаю.
— Здесь есть гавань, — вздохнул он. — Ах, а ведь когда-то это был и вправду великий город. — Он задумался. — Интересно, сохранились ли здесь какие-нибудь остатки мудрости древних… библиотеки например… Нет, это невозможно. Вряд ли что-то сохранилось.
— Да, тем людям, которых я видела в окнах по дороге сюда, вряд ли нужна древняя мудрость, — согласилась Зельза. — Но сейчас не время думать об этом. Слушай, этот рыжебородый глупец уже, наверное, мертв. Только не это… Я…
Кайтай был поражен, увидев блеснувшие в ее глазах слезы.
— Я не думал, что ты можешь… испытывать такие сильные чувства, — сказал он. — Но мне что-то подсказывает, что он жив. Он вернется.
— Смотри, сюда идут живые люди, — вдруг сказала Зельза.
Стражники все так же стояли, тупо глядя перед собой: они никак не реагировали на приближающиеся фигуры. Зельза нетерпеливо пошла вдоль их шеренги, ее юлла последовал за ней и зацепил одного из стражников — тот упал как деревяшка, вниз лицом. Кайтай с воинственным видом присоединился к Зельзе.
Их было несколько человек: четверо мужчин и две женщины. На них были развевающиеся одежды из ярко расшитых тканей и тяжелые, дорогие украшения. Было ясно, что они принадлежат к местной знати. Но у них были такие же изможденные бледные лица и тревожные глаза, как и у тех простых людей, которых Зельзе до сих пор приходилось здесь видеть. Несмотря на свой роскошный вид, двигались они осторожно, по-рабски. Шедший впереди человек поравнялся с Кайтаем и Зельзой и заговорил хриплым шепотом:
— Я знаю ваш язык. Нас здесь много, с западных земель… Идемте скорей. Оставьте животных, их все равно съедят еще до захода солнца. Пойдемте же скорей…
— Мы возьмем животных с собой, — ответила Зельза. Ни она, ни Кайтай ни за что добровольно не оставили бы лошадь: в них говорило кочевое прошлое их народов. Кайтай крепко сжал в руке поводья двух юлла, которых он вел, а Зельза взяла под уздцы своего.
— Дама имела в виду, — подхватил Кайтай, — что мы не любим ходить пешком, и к тому же эти мохнатые дьяволы нам еще понадобятся.
— Мы должны спешить, — повторил мужчина. — Меня зовут Арин, я житель этого города и знаю, что начинается здесь с наступлением ночи. Вас хотят видеть в городе. — Голос его дрогнул. — Солнце уже низко. Скорей.
— Оуэн должен вернуться сюда, — с сомнением возразила Зельза.
— Если ты говоришь о рыжебородом с топором, то он уже не вернется, — ответил Арин, — а если и вернется, то ему нужно будет только крикнуть, чтобы найти вас. В этом городе так мало людей, что его голос наверняка будет слышен повсюду… Пожалуйста, пойдемте.
— Я думаю, нам лучше пойти с ними, — решил Кайтай. — Мы потом вернемся сюда. Хорошо, Арин, веди нас.
Их быстро провели по боковой улочке во двор с укрепленными толстыми балками воротами, которые Арин тщательно закрыл за ними.
— Привяжите животных здесь, — проговорил он, быстро оглянувшись, — похоже, их никто не видел, но рабам всегда не хватает мяса, и, если они заметили животных, они наверняка украдут их. Хотя это не имеет значения: все равно вы не уедете отсюда.
Он пошел в дом, и они последовали за ним.
Внутри были длинные пыльные коридоры, двери, ведущие в огромные пустые и закопченные комнаты с величественной обстановкой и картинами. В двух из тех, что они миновали, копошились живые люди: два-три человека, очевидно живущие там. Наконец они вышли в сводчатую залу, где ждали человек десять красиво одетых горожан.
— Вот путешественники, которые пришли с ним. — Теперь Арин говорил громче, так как страх его немного прошел. — Они ждали на площади у храма.
— Скажите, ваш товарищ и вправду принес живой череп? — жадно спросил один изможденный старик. — Это ведь был не настоящий череп, правда?
— Нет, — ответила Зельза, — это настоящий череп, если я правильно поняла, о чем вы говорите.
Среди присутствующих послышался говор: некоторым явно нужно было перевести слова Зельзы на их родной язык.
Заговорил Арин:
— Мы все — остатки высшей знати здешних мест… мы живы только потому, что наши… наши предки — среди ночного народа. Но даже это скоро перестанет помогать нам. Мы носим в себе страх нескольких поколений. И мы не видим способа изменить что-либо… и, сказать по правде, раньше нам было не так уж плохо, когда рабов здесь было множество. Но сейчас…
— Но сейчас случилось самое худшее: вы вернули нам дьявола-властителя, чтобы он вновь правил нами. Теперь нам уже никогда не освободиться от ночного народа, и город никогда не воспрянет, разве только по его воле, но это будет ад.
Кайтай и Зельза стояли под обвиняющими взглядами, но Кайтай мужественно посмотрел на них.
— Вы — трусы, — ясно зазвучал его голос. Он холодно улыбнулся и слегка приподнял арбалет, приготовив его к бою.
— Трусы, — повторил он. — Почему вы не поднялись и не уничтожили ваших ночных дьяволов?
— Это было невозможно, — ответил Арин. — Мы не можем проникнуть в их обиталище под землей. Оно залегает глубоко под городом, в больших пещерах, простирающихся очень далеко. И, даже проникнув туда, мы сможем поразить только два-три лежащих там тела, а нас они убивают когда захотят, невидимые. Может, кто-то из них и сейчас здесь. Нам этого не узнать, хотя у нас есть защитные талисманы…
— По дороге сюда мы видели ваших рабов, — снова заговорил Кайтай, — а вы, некогда сильные этого города, вы ничем не лучше их. — Он выразительно сплюнул на изразцовый пол. В группе послышался недовольный ропот, но ни один не двинулся с места.