– Это и есть цоколь, – уже наверху объяснял я. – По-научному – ростверк. Бетонное основание, с которого и началось главное строительство Башни. Здесь много чего планировали разместить – ресторан, телестудию… Но в итоге ничего не получилось. В стране начался хаос, стало не до того. Но именно отсюда стали наращивать ствол Башни – по специальной технологии, бетонными кольцами. А внутри расположили каркас лифтовой шахты, по нему мы сейчас и полезем. В связке, как и положено у альпинистов…
Алиса внимала каждому моему слову. Чудо, а не ученица!
Я думал, подъем наш пойдет сложнее, даже прикидывал, что раньше чем в пару часов мы не уложимся, но Алиса и тут все перекроила по-своему. Должно быть, помогала ее уникальная память. Всю эту конструкцию с повторяющимися укосинами и перекладинами она уже минут через десять – пятнадцать четко уложила в голове. Все равно как карту городских улиц. Поднимаясь чуть выше и часто оглядываясь, я изумленно наблюдал, как она передвигается, уверенно цепляясь за металл, совершенно точно зная, куда протягивать руку, чтобы поймать нужную трубу. Елки зеленые! Да она была прирожденным альпинистом, о чем я тут же ей и сообщил.
– Только не перехвали меня! – Остановившись, Алиса запрокинула ко мне сияющее лицо. А потом звонко причмокнула губами.
– Это был поцелуй?
– Это мое спасибо за то, что ты меня сюда вытащил. С твоей стороны это настоящий подвиг!
– Не вздумай рассказывать про этот подвиг родителям! – хмыкнул я. – Лес – это всего лишь лес, а за Башню меня точно убьют.
– Обещаю. – Алиса качнула головой. – Про это моим лучше действительно не говорить.
– И Юлии Сергеевне тоже.
– Согласна.
Я осмотрелся. Мы находились еще не слишком высоко – метров шестьдесят – семьдесят от крыши цоколя. На стене справа обнаружились незнакомые метки. Какие-то цифры и символы. Что они обозначали, было неясно, да я и не стал забивать ими голову.
– Как тебе тут? Не страшно?
– Не-а! – Алиса бедово тряхнула головой. – А вот раньше, после твоих рассказов о Башне, у меня даже руки дрожали. Представь, учительница на уроке диктует, а я писать не могу – грифелем мимо прибора попадаю.
– Ты просто не бывала здесь. Отсюда и страхи.
– Я за тебя боялась.
– И зря. Я всегда суперосторожен, даже на «стремянку» ни разу не вылазил.
– «Стремянку»?
– Это я тебе потом покажу-расскажу. Уже наверху.
– Антон! – Она пошарила в воздухе, и я позволил ей поймать свою руку. – Это правда, что тут много людей разбилось?
– Во-первых, не так уж и много, как говорят. А во-вторых… – Я вздохнул. – Как правило, причины были банальные: либо алкоголь, либо суицид.
– А Саша Курбатов? Помнишь, ты рассказывал?
– Ну… Санька – это другое. – Я подумал, что про Саньку, наверное, не стоило сейчас поминать. – Про него только догадки. Может, чересчур расслабился. А может, заигрался…
– Заигрался? Это как?
Я нахмурился.
– Понимаешь… Смерть – такая штука. Наверное, нельзя с ней шутить. А Санька – он заводной был, сам судьбу дразнил. Все равно как прохожий – собаку на цепи. Только если обозлишь такую собаку – укусами не отделаешься.
Алиса кивнула, а мне стало досадно. Хотел ободрить ее, а сам, наоборот, страху нагнал.
– Но мы будем бдительны и аккуратны, – уверенным тоном произнес я. – Если отдохнула – вперед! Косая перекладина у тебя прямо над головой.
Но подсказка ей и не потребовалась, она ухватила укосину, словно и впрямь ее видела. Наше восхождение продолжилось.
На всем пути мы отдыхали еще пару раз. Не потому, что уставали, а так распорядилось «начальство». То есть я. Все-таки Алиса была здесь впервые, и даже легкая усталость могла сыграть роковую роль. Так ведь обычно и разбивались разные неумехи – на ложном расслабоне, на суетливой поспешности. Трос, который нас связывал, выдержал бы и тонну, но это уж я зарок себе такой дал: с Алисой нельзя рисковать даже в самом малом.
Только зарок зароком, а, видимо, не стоило нам поминать про смерть и судьбу. Фишка, брошенная незримой рукой, легла не самым правильным образом, и виноват в этом оказался Карась…
В этот раз он тоже лез по каркасу – как всегда быстро, в знакомых наушничках. Наверняка слушал любимый рок. Нас он, конечно, видел, но внимания не обратил – попросту обошел, как обходит какой-нибудь «нисан» старенький «москвич». А вот Алиса его не видела и, когда протянула вперед руку, ткнулась в летящий ботинок Карася. Он-то ее даже не почувствовал, а она испуганно дернулась и сорвалась. Я даже охнуть не успел, как в один миг натянувшийся трос заставил мои ноги соскользнуть с перекладины. Я как раз перехватывался и сгруппироваться не успел. Ноги мои бессильно бултыхнулись, я повис на одних руках, удерживая два человеческих веса.
– Карась! – заблажил я. – Стой, гад! Вернись!
Это было бы самым простым выходом. Карасю ничего не стоило скакнуть вниз и взять нас на буксир. Он и недалеко совсем поднялся – метра на три или четыре. Но нас он не слышал. Плеер гремел в его ушах роковыми перекатами, и с каждой секундой этот упырь поднимался выше и выше.
Я скосил глаза вниз, и ужас окатил меня ледяной волной. Мы висели на высоте, после падения с которой гарантированно не выживают. Пояс мой под тяжестью Алисы спустился на бедра, трос обвил колени. Из-за этого я даже не мог приподнять ноги. Но главная жуть заключалась в том, что я чувствовал, как миллиметр за миллиметром неотвратимо разжимаются пальцы. Я подустал, это было ясно, но если вес своего тела я мог бы держать достаточно долго, то дополнительная нагрузка ломала меня проще простого. Я попытался переместить пальцы поудобнее, но толку от этого было ноль. В хорошей форме мы со Славкой нередко соревновались в висе на турниках. Обычно он выигрывал, дотягивая до четырех и пяти минут, ну а я держался максимум две с половиной. Однако сейчас все обстояло совершенно иначе: я был с рюкзаком, к поясу прицеплена была Алиса, да и силы мы успели уже порастратить. Короче говоря, счет шел на секунды. Какие-то крохи я еще мог продержаться, а потом…
– Алиса! – крикнул я. – Раскачивайся!
– Что?
– Начинай раскачиваться. Как на качелях. Прямо перед тобой в полуметре укосина. Хватай ее – и мы спасены.
Все это я выпалил одним выдохом. Страшно было, если Алиса зажмется, перепугается. Уговаривать ее и утешать было некогда.
– Давай же, Алиса!
Но она уже раскачивалась – ноги вперед, ноги назад, еще одно движение – и она коснулась ногами перекладин, а с третьим махом поймала руками укосину. Вспотевшие ладони ускорили процесс разжимания. Я уже едва держался, когда Алиса вцепилась в опору. Я тут же перехватился, вскинул наконец ноги и носком кроссовки подцепил ближайшую поперечину. Еще немного – и я вновь вылез на стену каркаса. Меня трясло. От ужаса, от усталости – от всего разом. Хотелось ругаться, рвать что-нибудь в клочья и реветь. Я прекрасно понимал, что могло произойти в следующие несколько мгновений. Последнее судорожное усилие, пальцы срываются, мой вопль – и два стремительно летящих вниз тела…
– Всё! Я здесь, рядом… – Я перебрался вниз, обнял Алису. Она тоже дрожала и что-то негромко нашептывала про себя. – Чего ты, дуреха? Молишься?
– Стихи… – Алиса обернула ко мне лицо, улыбнулась подрагивающими губами. – Я читала стихи.
– Что еще за стихи?
– Чуковского, Корнея Ивановича. – Все так же вполголоса Алиса продекламировала:
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!
Я обнял ее крепче. Погладил по спине.
– Ты молодец! Ты сдвинулась и спасла нас.
Ее глаза были совсем рядом. Темные, загадочные, видящие что-то свое. Я клюнул носом в ее щеку, снова повторил:
– Ты спасла нас, Алиска. Ты наша спасительница, понимаешь?
Она чуть подумала и мелко кивнула. А потом заплакала.
Уже на Пятачке я разглядел юного новобранца Лёху. Кроме него здесь присутствовали и наши «старослужащие»: Сержант, Карась и бородатый Жора.
Не здороваясь, я проследовал прямиком к Карасю. Он стоял возле самых перилец, и я предупредительно кивнул на ржавый металл.
– Держишься? Крепко?
– Чего тебе?
– Крепко, спрашиваю?
Он хотел что-то ответить, но руки у меня зудели – прямо огнем жгло. Я смазал его по лицу. Снизу вверх – довольно сильно. Он зарычал, а я отскочил, подняв кулаки, готовый биться дальше. Пусть даже насмерть. Карась, конечно, ринулся ко мне, но схватку прервали в зародыше. Сержант одним прыжком покрыл расстояние до Карася, ухватил его поперек туловища, и таким же образом спеленал меня Жора.
– С ума сошли! – рявкнул Сержант. – На Пятачке никто не пьет и не дерется!
– Он меня ударил, тварь! – Карась рвался из рук Сержанта.
– Сам тварь! – выплюнул я в ответ. – Из-за тебя, урода, мы только что чуть не погибли.
– Секунду! Кто не погиб? Где? – Сержант смотрел на меня с ожиданием.
– Там, в Башне. Из-за этого оленя Алиса сорвалась, повисла на тросе. Мы чудом не упали. Я орал ему, а он, гад, плеером своим наслаждался.
– Это так? – гаркнул Сержант.
Но притихший Карась только дернул плечом.
– Откуда мне знать…
– Но ты видел их?
– Видел – и что? Лезли себе вдвоем, я стороной обогнул. Криков никаких не слышал.
– Правильно, музыку слушать – куда приятнее.
– Подожди, Антох. – Сержант нахмурился. – Давай разбираться. Он что, сшиб вас? Что там стряслось?
– А чего разбираться… – Гнев быстро покидал меня. Руки сами собой опустились. – Алиса – она ведь слепая, а этот лось практически сшиб ее и не заметил.
– Где она?! – выкрикнул Сержант. Лицо его побледнело.
– Да здесь она, тут… – Я повернул голову к отверстию лифтового каркаса.
Стискивая трубы, Алиса оставалась там же, где я ее оставил.
– Антон! – жалобно позвала она. – Не надо драться. Пожалуйста! Все ведь обошлось.
– Обошлось, – подтвердил я. – И только благодаря тебе.