ят.
– Я вообще-то по делу пришла, – вновь заговорила Лариска. Она явно нервничала и даже ножками пару раз переступила – все равно как лошадка перед стартом.
– Под качель не прыгни, – тихо сказал я.
– Чего?.. А-а… В общем… – Лариска зашуршала курткой, вжикнула молнией – кажется, что-то доставала из-за пазухи. – Антон! Я извиниться пришла. Помнишь тот день, когда мы рисунки о моде рисовали?
– Ну?
– Перед этим я с Алисой встречалась. Она сама к школе приходила, тебя высматривала… Ну, то есть не высматривала, а…
Качели уже стояли, я сжимал металлические поручни, боясь пропустить хоть слово.
– Я ее увидела, подошла – мы поговорили.
– О чем?
– Да так, о пустяках. Про учебу, про грязь на улицах… А потом она конверт просила тебе передать.
– Конверт?
– Ага. А я не передала. – Голос Лариски выдал скрипучую фистулу. Она заторопилась: – Я думала, чего торопиться. И вы со Славкой были какие-то чумные. И потом вдруг все это…
Я продолжал молчать. Нет, обиды не было. Я даже немного жалел Лариску. Она ведь пришла. Знала, чем рискует, но все равно пришла. Только про это я почти не думал. Главным и ключевым словом был «конверт». Именно он горел и иллюминировал в моей голове, точно китайская пиротехника.
– Вот… – Лариска протянула мне бумажный квадратик. – Ты прости, что сразу не передала.
Я столкнулся в воздухе с ее пальцами – неожиданно горячими, беззащитно тонкими. Сам же конверт оказался совсем легким, а мне хотелось, чтобы он был пухлым и тяжелым. Чтобы можно было долго и болезненно изучать содержимое. Именно боль мне была сейчас жизненно необходима.
– Там письмо, наверное…
Тут она, конечно, врала. Знала, что письмо, и наверняка читала. Потому и не передала сразу. Но я не собирался устраивать сцен. Не было у меня злости на Лариску – прямо нисколечко. Только хотелось, чтобы она ушла. Как можно скорее.
– Ты иди, – вырвалось у меня. – Спасибо тебе.
На смуглеющем в сумерках лице Лариски отразилось непонимание. Или нет, другое там что-то проступило, а что, я точно не понял. Может, она ждала, что я психану, кричать стану, начну обвинять ее? Может, ей даже хотелось этого?
– Антон, с тобой все в порядке?
Киношная какая-то фраза, неживая. Я шумно втянул в себя прохладный воздух. Сложно было отвечать живым словом на неживое.
– Ты иди, хорошо?
Держа конверт в руке, я снова качнулся – бесшумно и ровно. Все-таки батя солидола не пожалел. Можно всю ночь качаться – никто не проснется.
– Пока-пока? – Лариска это почти шепнула и отступила на шаг.
– Пока.
Я вскинул вперед ступни, и качели взметнулись выше. Когда меня потянуло обратно, я разглядел, что Лариска уже уходит. Вот и молодец! Все-таки неглупая она девчонка, многие вещи понимала без лишних слов.
Маятниковое движение набирало амплитуду, лунную мордашку наверху накрыло черным пледом, сразу стало темнее. Но меня это не испугало. Света из окон окружающих домов было вполне достаточно.
Прежде чем вскрыть конверт, я все-таки остановил качели. Это ведь я Лариску прогонял – раскачивался. А сейчас мне нужен был покой. Чтобы никакого шелеста, никакого ветра…
В конверте лежал сложенный вчетверо лист – в самую обычную клеточку. Мельком оглядевшись, я убедился, что во дворе никого нет, и приблизил листок к лицу.
Оказалось, что я держу его вверх ногами, и первое, что я рассмотрел, это перевернутый рисунок. Смешная такая парочка – он и она в обнимку. Девочка с косичками и тонюсенькими ножками, мальчишка в этаких клешах со злодейской улыбкой бывалого пирата и колечком в ухе. И видно, что рисовала ее рука. Именно такие лунные лица она себе воображала. Чуть выше рисунка красовалась формула: А + А = А². Я улыбнулся и перевернул листок. Ровные строчки печатных букв – она явно пользовалась прибором. Только вместо специального грифеля поработала обычным карандашом.
Милый Антошка!..
Пальцы у меня дрогнули, буквы на листочке поплыли. Черт! Я сердито мазнул ладонью по глазам, начал читать снова:
Милый Антошка! Все-таки здорово, что мы с тобой это придумали – писать письма. Как в старину. Ты будешь писать мне по Брайлю, а я стану отвечать тебе обычным шрифтом.
Я так благодарна тебе за Башню! Никто и никогда не решился бы меня туда сводить. И я, дура такая, не сразу поняла, чего это тебе стоило. Мы ведь реально чуть не погибли. Но ведь не погибли, верно? И наверняка что-нибудь еще придумаем. И Башню обязательно спасем! Это уже и мое дело. Я была там, гладила ее и знаю, каково это – разговаривать с небом без посредников. Она стала нашей антенной, понимаешь? И другие это тоже чувствуют. Потому и лезут на нее – подключаются и слушают Космос …
А еще я подумала, что на Башне, конечно, есть свои обитатели. Вы просто их не искали, а они обязательно там должны быть. Помнишь тот муравейник в лесу? Вот и на Башне должны быть свои жучки и паучки. Для них это – дом и родина.
Если смеешься над моим письмом, я не в обиде. Два дня тебя не было у нас, а мне уже грустно. Помнишь, как мы столкнулись носами? Это надо повторить.
А еще я страшно соскучилась. От скуки какие только глупости не лезут в голову. Наверное, снова сяду за пианино. Попробую сочинить «Колыбельную для Антошки».
Пожалуй, пора закругляться! Пишу какую-то ерунду. Но это все ты! И вообще все кругом – сплошное Ты! Как в той песне, мне хочется постоянно называть тебя по имени. Даже когда тебя нет рядом. Как жаль, что мы не летаем. Я бы так этого хотела! Чтобы вдвоем и обязательно взявшись за руки. Как чайки Ричарда Баха. Повторили бы подвиг Икара. Хотя нет, лучше не повторять, лучше мы будем жить вечно, ты согласен?
Чуть ниже напишу кое-что брайлевским шрифтом. Уверена, ты разберешься. Твоя лиска Алиска.
А дальше я и впрямь разглядел ряды дырочек – всего-то одна строка, но, возможно, в ней и заключалось самое главное.
Я всмотрелся. Точка слева и вверху… Значит, буква «А», это я помнил. И еще четыре символа, второй и последний повторяются, по форме как семерка – наверняка «Н» – «Антон». А дальше две точки вверху, одна внизу – «М»! За ней снова знакомая семерка, по смыслу – местоимение «МНЕ». И еще несколько слов…
Я мучительно напрягал память, вспоминая алфавит Брайля. Попутно ругал себя за то, что так и не удосужился посидеть и выучить его как следует. В итоге что-то запомнил, что-то нет…
Тем не менее я осилил ребус – букву за буквой, что-то выковыривая из памяти, что-то вычисляя. Прямо как Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом. Буквы сложились в слова, а слова – в строчку:
АНТОН, МНЕ БУДЕТ ТЕБЯ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ НЕ ХВАТАТЬ…
Вот так. Кот ушел, а улыбка осталась… Это было все оттуда же – из моего тезки Экзюпери, любимого писателя Алисы. И в очередной раз вспомнился разговор про разрушительный год Ежика, про всеведающий гиппокамп. Конечно, она знала все наперед! Про Башню и предстоящее одиночество. И только я, длинношеий тугодумный жираф, ничего не понимал…
Мокрым щекам стало совсем холодно. Чтобы не капало на грудь, я запрокинул голову, и небесный занавес милостиво раздвинулся. На меня вновь смотрело лунное личико. Как и мои качели, оно было совершенно безмолвным, но выражение его я, кажется, угадывал. Эту мягкую полуулыбку и ямочки на щеках невозможно было ни с чем спутать.
Качели подо мной сами собой пришли в движение. Я поплыл, почти полетел. Как ребенок в коляске, как одуванчиковый за одну-единственную ночь поседевший пух. Но только уже не в одиночестве – с ней. Конечно же взявшись за руки…
Об авторе этой книги
Олег Раин (Щупов Андрей Олегович) родился в 1964 г. в Свердловске (ныне Екатеринбург). По образованию инженер-электромеханик, закончил УЭМИИТ (Уральский электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта). Публиковаться начал с двадцати лет, работал в НИИ, редакциях газет и журналов, занимался строительством, был грузчиком, настройщиком музыкальных инструментов и охранником, участвовал в морских экспедициях.
В настоящее время Олег Раин – член Союза российских писателей, автор пяти десятков разножанровых книг и множества публикаций в периодической печати. Лауреат премии Юлиана Семёнова «ДЭМ-92» (За лучший российский детектив), Большой Национальной премии «Заветная мечта», премии им. В. П. Крапивина, премии им. П. Бажова, премии УРФО (Уральского федерального округа) и др. Обладатель приза «Алиса» (Лучшему автору детской фантастики последних лет. РОСКОН-2009).
В 2011–2016 гг. Олег Раин совместно с Содружеством детских писателей Урала участвовал в проекте «Уральское созвездие», организовывая литературные десанты и встречи с юными читателями.
О художнике этой книги
Бурдыкина Нина Николаевна родилась в 1988 г., в Москве. В 2008 г. поступила в Московский государственный академический художественный институт им. В. И. Сурикова на факультет графики (мастерская «Искусство книги»), где училась под руководством прекрасных художников Г. А. Мазурина и Ю. В. Иванова.
В 2010 г. молодая художница стала лауреатом конкурса «Нон-Фикшн» за иллюстрации к сонетам Франческо Петрарки.
С 2012 г., защитив диплом (оформление и иллюстрации романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери»), преподаёт акварельную живопись и композицию в Московской центральной художественной школе при Российской академии художеств.
Н. Бурдыкина работает в технике акварели, жидкого соуса, рисунка карандашом, с удовольствием пишет акварелью с натуры, участвует в выездных пленэрах.
Среди её работ – оформление русской и зарубежной классики: рисунки к произведениям Н. Гоголя, Ф. Достоевского, А. Н. Толстого, А. Грина, О. Уальда, Ф. С. Фицджеральда и др.