ся к основанию позвоночника, тьма найдет ее и там.
Но она давила, снова и снова. Проталкивалась сквозь тьму, пока не свалилась, хватая воздух ртом.
Стена оставалась неподвижной. Казалось, она тихо, с присвистом посмеивалась над Ирианой. От смеха веяло древним ледяным холодом и такой же древней злобой.
Ириана атаковала стену своей магией, бросая гроздья белых огоньков. Волну за волной. Безрезультатно.
И только в конце, когда магия Ирианы так и не смогла найти ни одной щели и трещины, так что Ириана уже готовилась отступить, темная стена вдруг стала преображаться. Превращаться в нечто иное.
Магия Ирианы ощетинилась и замерла. Любая искра сопротивления, вызванного ночной гибелью целительницы, гасла. Ириана не смотрела, не отваживалась туда заглянуть. Но чувствовала, как тьма заполняется голосами. Она слышала их эхо, словно они доносились из длинного коридора.
Тьма разрасталась. Любопытство пересилило страх, и Ириана решилась обернуться через плечо.
Тьма была живой, наполненной картинами. Ириане показалось, что она смотрит на них глазами кого-то другого. Интуиция подсказывала: не глазами Шаола.
Пепельно-серые скалы с остроконечными вершинами. Сплошной камень; нигде ни травинки. Черная крепость среди гор. Отвесные стены, уродливые башни с парапетами. За крепостью – такие же каменистые долины, где разместился лагерь громадной армии. Светящиеся точки бесчисленных костров.
Ириана знала, как называется это место и чья это армия. Название звенело у нее в мозгу, словно молот, неустанно бьющий по наковальне.
Морат.
Ириана выбралась из тьмы. Вырвалась на свет и изнуряющую жару.
Морат. Чем же были эти картины? Воспоминаниями того, кто нанес Шаолу магический удар? Или же тьма соткала их из потаенных ужасов самой Ирианы?
Всего лишь видение, лишенное реальности. По крайней мере, в этой гостиной, щедро залитой солнцем, с окнами в сад, где журчит фонтан. Но если она увидела армию, о которой ей вчера шепотом рассказывал Шаол…
Вот что ее ждет. Жертвы вражеской армии, которые обязательно появятся, если ход войны примет совсем скверный оборот.
Вот с чем она встретится, вернувшись на родину.
Не сейчас. Сейчас она не имеет права об этом думать. Особенно в присутствии Шаола. Выказывать беспокойство, напоминать ему, с чем он должен столкнуться. Быть может, даже сейчас, пока они сидят в этой мирной гостиной, армия Мората убивает его друзей… Нет, такие мысли губительны для них обоих.
Ириана сидела на ковре и старалась глубоким дыханием успокоить дрожь. Вдох через нос. Выдох через рот. Успокоить разум, чтобы магическая сила снова ее наполнила. Пусть господин Шаол тяжело дышит на диване. Оба молчат. На разговоры попросту нет сил.
Нет, ранее ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Ее мысли перетекли к отсрочке отъезда. Сколько времени понадобится, чтобы поставить Шаола на ноги? Но там, на полях сражений, ей могут встретиться воины со схожими увечьями. И как бы жутко это ни звучало: учиться врачевать их здесь, в относительно спокойной обстановке… Тогда задержка окажется плодотворной. Конечно, если Ириана вытерпит новые встречи с тьмой. Если найдет способ сокрушить тьму.
«Ты должна войти туда, куда боишься ступить».
Так оно и есть.
Глаза Ирианы закрылись сами собой. В какой-то момент вернулась служанка, принеся заказанное. Едва взглянув на целительницу и адарланского господина, она исчезла.
Это было несколько часов назад. Или дней.
От голода сводило живот. После сражения с тьмой позывы голода воспринимались как-то странно. Ириана и сражение помнила расплывчато. Ее рука касалась спины Шаола, а он душераздирающе кричал всякий раз, когда ее магия ударялась в стену.
Он ни разу не попросил ее прекратить. Не сказал, что ему надо передохнуть.
Дрожащие пальцы тронули ее за плечо.
– Ты… как?
Каждое слово больше напоминало хрип. Нужно было бы напоить его мятным чаем с медом. Нужно было бы позвать служанку, вот только сил не хватало. Даже чтобы вымолвить пару слов.
– Ты… как? – повторил он.
Почувствовав его руку у себя на плече, Ириана приоткрыла глаза. Ее потрясла не его забота. Ей казалось, что после всех мук, которые адарланец претерпел, он вообще не сможет пошевельнуться.
Только собственное измождение заставило ее смириться и не сбросить руку Шаола со своего плеча. Прежде она бы это сделала не раздумывая.
– Это я должна спрашивать тебя: «Как ты?» Появились хоть какие-то ощущения в ногах и ниже пояса?
– Нет, – бесцветным тоном ответил он.
Ириана поняла: Шаол надеялся сразу же получить результат. Да, умом понимал, что это едва ли возможно, а сердцем надеялся.
– Нет, – повторил он.
Ириана снова закрыла глаза. Исцеление может занять недели. Месяцы, особенно если она не сумеет сломить противоборство стены тьмы.
Ириана попыталась встать. Ноги ее не слушались.
– Надо сделать тебе…
– Отдыхай.
Его рука крепче сжала ей плечо.
– Отдыхай.
– На сегодня достаточно, – сказала она. – Никаких добавочных упражнений.
– И тебе на сегодня достаточно. Отдыхай.
Каждое слово Шаол произносил с трудом.
Ириана перевела взгляд на большие часы в углу. Потом заморгала, подозревая обман зрения.
Часы показывали пять.
Ее работа длилась пять часов. И Шаол это выдержал. Пять часов непрекращающейся боли.
Эта мысль заставила Ириану встать. Кряхтя, она оперлась о столик и, собрав оставшиеся силы, встала. Ее раскачивало, но она стояла.
Шаол подсунул руки под живот. Мышцы обнаженной спины напряглись. Он тоже попытался приподняться.
– Прекрати! – потребовала Ириана.
Он не послушался. Мышцы рук и груди не подвели Шаола. Вот он уже сидит на диване и остекленевшими глазами смотрит на Ириану.
– Тебе нужен чай, – сбивающимся голосом произнесла она.
– Каджа!
Шепот Шаола был совсем тихим, способным потонуть среди прочих звуков. Но служанка услышала и появилась с подозрительной быстротой. Ириана хмуро поглядывала на нее. Скорее всего, подслушивала. Ждала, когда позовут.
– Мятный чай, – приказала Ириана. В другое время она бы улыбнулась исполнительной служанке. – И побольше меда.
– На двоих, – добавил Шаол.
Ириана посмотрела на него и молча опустилась на диван. Подушки были слегка влажными от пота Шаола. Сам он пропотел насквозь. Это было видно по его бронзовой груди.
Ириана прикрыла глаза. Как она думала, совсем ненадолго.
От дремы она очнулась, лишь когда Каджа зазвенела изящными фарфоровыми чашками. На середину стола служанка поставила небольшой металлический чайник на деревянной подставке. В обе чашки Каджа положила более чем щедрые порции меда. Ириане было тяжело ворочать языком в пересохшем рту, и она не стала выговаривать усердной служанке, хотя чай с таким количеством меда легко мог превратиться в тошнотворное пойло.
Молча размешав мед в чашках, Каджа подала первую Шаолу.
Он молча протянул чашку Ириане.
На возражение у нее не хватало сил. Ириана сжала чашку обеими руками. Главное, суметь донести до рта.
Шаол это почувствовал. Он велел Кадже оставить его чашку на столе и уйти.
Ириане представлялось, что это происходит не с нею и она лишь наблюдает издали через окно. Шаол забрал чашку и сам поднес к ее губам.
Ириане захотелось оттолкнуть его руку. Она работала с ним, ну и что? Пусть он оказался совсем не чудовищем, как ей думалось поначалу, – во всяком случае, он вел себя с нею не как большинство мужчин. Но позволить адарланцу сидеть рядом, позволить ухаживать за нею…
– Ты или выпьешь чай, или… мы так и будем сидеть час за часом, – сказал Шаол.
Голос его сейчас напоминал глухое рычание. Однако Ириана вдруг заметила: взгляд Шаола прояснился и уже не казался стеклянным. Хотя безмерная усталость, конечно же, никуда не делась.
Она молчала.
– Интересная штука у нас получается, – сказал Шаол, больше разговаривая с самим собой, чем с нею. – Помогать мне ты помогаешь, а ответной помощи не принимаешь. Или не можешь переступить через свои представления обо мне?
А он был куда проницательнее, чем думалось многим. Его карие глаза умели быть жесткими, и сейчас их жесткость наверняка отражалась в глазах Ирианы.
– Пей. – Это был приказ человека, привыкшего командовать. – Можешь меня ненавидеть, сколько душе угодно, но изволь выпить этот чертов чай.
В его глазах промелькнула неподдельная тревога. Не за себя. За нее.
Пусть он привык командовать, но в то же время ему была присуща забота о других. Скорее всего, врожденная черта, проявлявшаяся порою независимо от его воли. Возможно, кое-где такая заботливость ему даже мешала, но он ничего не мог с собой поделать.
Ириана открыла рот. Шаол осторожно поднес фарфоровую чашку к ее губам и чуть наклонил. Ириана сделала глоток. Шаол одобрительно хмыкнул. Она глотнула еще.
Как же она устала! Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой бессильной и разбитой.
Шаол в третий раз поднес чашку к ее губам. Ириана сделал щедрый глоток. Ей стало совестно. Шаолу чай был нужнее. Он почувствовал, что она собирается рявкнуть, и сам приложился к чашке.
Допив то, что там было, Шаол потянулся за второй чашкой, но и ее вначале поднес к губам Ирианы.
Несносный человек!
Должно быть, Ириана произнесла эти слова вслух. Шаол криво улыбнулся:
– Ты не первая, кто так меня называет.
Его голос уже звучал не столь хрипло.
– И наверняка не последняя, – пробормотала Ириана.
Все с той же кривоватой улыбкой Шаол снова наполнил чашки. В отличие от Каджи, он не переусердствовал с медом. Затем он размешал чай, его руки больше не дрожали.
– Я и сама могу размешать, – попыталась возразить Ириана.
– И я тоже, – лаконично ответил Шаол.
К ней понемногу возвращались силы. Она уже могла сама удерживать чашку. Однако Шаол пожелал в этом убедиться и только потом взялся за свою.
– Мне надо идти.