Шаол почувствовал: его слова достигли цели. Ириана содрогнулась всем телом и замерла. И в этот момент колени Шаола согнулись, но не дрогнули под тяжестью его тела. Он понял, что стоит на ногах.
Стоит. Не сделал пока ни шагу, зато по части оскорблений ушел слишком далеко. Он не верил ничему, что тут наговорил. Даже мыслей таких у него не было, особенно касающихся Ирианы.
Ириана судорожно вздохнула. Ее дыхание обожгло ему грудь. Она несколько раз ошеломленно моргнула и закрыла рот. Шаол видел, как между ними вырастает стена, становясь непреодолимой.
Прежних отношений уже не будет. Этого она ему не простит и больше не улыбнется. Этого она не забудет, в каком бы состоянии он ни находился.
– Ириана, – хрипло произнес он.
Но она быстро убрала руки и попятилась, качая головой. Она оставляла его одного, пусть и стоящим на своих некрепких ногах. Ириана отошла еще на шаг. Ее глаза влажно блестели.
Шаолу показалось, что ему полоснули по груди кинжалом, распахнув грудную клетку настежь. Внутри была пещера, которую он попытался закрыть ладонью. Его шатало.
– Я… даже не знаю, как это вырвалось. Я выказал себя полным ничтожеством. Хуже, чем ничтожеством. Посмел упрекать тебя в том, в чем сам…
Шаг за шагом Ириана отступала к двери. Голос ее звучал холодно и дрожал от гнева:
– Пусть я не сражалась с королями и не сокрушала замки, но верховная целительница прочит меня на свое место. И не потому, что я ей приглянулась. Этого я добилась усердием, работой, пройдя через множество трудностей. Благодаря моему умению ты сейчас стоишь на ногах. Те, кто мог бы умереть, живы и здоровы. Я – не воительница, размахивающая мечом. Обо мне не будут слагать баллады, как о героях сражений. Но мне приятно сознавать, что я спасаю жизни, а не отнимаю их.
– Знаю, – пробормотал Шаол, подавляя желание схватиться за подлокотники кресла, неожиданно оказавшиеся далеко внизу. – Ириана, я знаю.
Пожалуй, он еще никогда не заходил так далеко. И такой ненависти к себе он никогда не испытывал. Он вел себя хуже пьяного солдата, обуреваемого желанием затеять ссору. Дурак. Отчаянный дурак. Ведь все, в чем он посмел упрекать Ириану, относилось к нему.
Ириана сделала еще шаг.
– Прошу тебя.
Но она шла прямо к двери. И если она уйдет…
Он никого не удерживал. Порою уходил сам. Так было с Аэлиной, Дорином. Теперь повторялось с Несариной. Он позволял им уходить и не бросался вдогонку.
Но эта женщина, что сейчас пятилась к двери, сдерживая слезы, до которых довел ее он. Слезы гнева, заслуженного им в полной мере.
Она ощупью потянулась к дверной ручке.
Если она уйдет. Если он позволит ей уйти…
Ириана нажала ручку.
И тогда Шаол шагнул к ней.
В голове не было мыслей.
Делая этот шаг, Шаол не удивлялся изменившемуся полю зрения. Не думал, что его качает из стороны в сторону. Все внимание было поглощено Ирианой, дверной ручкой, на которой замерли ее пальцы, и слезами в ее красивых и отчаянно сердитых глазах. Самых прекрасных глазах, какие встречались ему в жизни.
Увидев его шаг, эти глаза широко распахнулись. Шаола кренило и раскачивало, но он сделал второй шаг.
Ириана подалась навстречу, прикрывая рукой рот. Она впервые видела Шаола во весь рост. Но к нему она не подошла, остановилась поодаль.
Шаол только сейчас разглядел, какая она маленькая и хрупкая.
К нему возвращалось прежнее восприятие мира. Он забыл, как выглядит мир, когда стоишь на ногах.
– Не уходи, – прошептал он. – Прости меня.
Ириана вновь оглядела его с головы до пят, для чего ей пришлось запрокинуть голову. А по щекам катились слезы.
– Прости меня, – повторил Шаол.
Она молчала. Слезы продолжали катиться.
– Это все сгоряча, – продолжал Шаол, у которого начинали подгибаться саднящие колени и дрожали бедра. – Я искал повода для ссоры. Честное слово, Ириана, я сам не понимал, что́ из меня лезет. Говорю тебе, это сгоряча. Прости.
– Эти слова не могли взяться из ниоткуда, – прошептала она. – Должно быть, где-то в глубине души ты так думал.
Шаол покачал головой, отчего закачался сам. Чтобы не упасть, он схватился за спинку мягкого кресла:
– Сказанное относилось ко мне. А ты… Ириана, то, что сумела сделать и, надеюсь, продолжишь… Ты ведь это делала не из честолюбия, не ради славы. Ты веришь: исцелять больных – самое прекрасное занятие. Твое мужество, ум, несгибаемая воля… Ириана, я просто не нахожу слов.
В ее лице ничего не изменилось.
– Ириана, прошу тебя.
Шаол потянулся к ней, отважившись на еще один нетвердый шаг.
Ириана попятилась. Руки Шаола поймали воздух. Он стиснул зубы, стараясь не потерять равновесия и удержаться. Собственное тело казалось ему незнакомым.
– Наверное, рядом с тихими, покорными людьми вроде меня тебе легче чувствовать свою значимость.
– Я не…
Шаол скрипнул зубами и сделал очередной шаг. Ему отчаянно хотелось коснуться Ирианы, взять ее за руку, стиснуть ей пальцы и показать, что он совсем не такой. Должно быть, враждебная сила, с которой она неустанно сражалась, воспользовалась его злостью и устроила ему помрачение ума. Шаола качнуло влево, и он инстинктивно вытянул правую руку. Тело вспоминало, как сохранять равновесие.
– Ты же знаешь, я не мог так думать о тебе.
– Откуда мне знать? – спросила Ириана, снова выскальзывая из пределов его досягаемости.
Шаол сделал два шага к ней. Ириана продолжала уворачиваться.
– Ты знаешь, – прорычал Шаол, заставляя ноги передвинуться еще на локоть. – Прекрасно знаешь.
Ириана всякий раз отступала на локоть, меняя направление.
Шаол замер и только сейчас сообразил, что выражение ее глаз изменилось. И слова она произносила уже не тем тоном.
Эта ведьма заманивала, вынуждая продолжать шагать. Ловко побуждала двигаться вслед за нею.
Ириана остановилась. Их глаза встретились. В ее взгляде не было недавней боли. «Долго же ты догадывался». Ее губы слегка улыбались.
Он стоял на ногах. Он… ходил.
Ходил. И эта женщина совсем рядом.
Шаол снова шагнул. Ириана отступила. Но не как дичь, скрывающаяся от охотника. Она словно танцевала.
Не сводя с нее глаз, Шаол делал шаг за шагом. У него болело все тело. Его раскачивало, но он скрипел зубами и двигался дальше. Брал с боем каждый кусочек расстояния, отделявшего его от Ирианы. Она не видела того, что видел он: за ее спиной была стена.
Ее дыхание стало поверхностным. Золотистые глаза были широко распахнуты. Она увлеченно продолжала эту игру, пока не ударилась спиной о стену, заставив греметь висячий светильник. Похоже, она забыла вовремя поменять направление.
Шаол мигом оказался рядом.
Одной рукой он уперся в стену. Ладонь ощутила шелковистую поверхность обоев. На эту руку Шаол перенес тяжесть тела, чтобы не сползти на пол: ноги дрожали от напряжения. Впрочем, его сейчас заботило не это.
Другая его рука… В глазах Ирианы еще не высохли слезы. Одна застыла на щеке. Шаол ее стер. Вторую слезинку он заметил на подбородке.
Эта невысокая, хрупкая женщина перевернула его жизнь. Ее руки творили чудеса, а душа… Обманчиво хрупкая, она не побоялась пересечь горы и моря, чтобы попасть сюда.
Она дрожала, но уже не от гнева и не от страха. Потом она коснулась его груди. Ириана не пыталась его оттолкнуть. Она хотела почувствовать яростное биение его сердца. И когда ее ладонь замерла у него на груди, Шаол наклонился и поцеловал целительницу.
Он стоял. Ходил. Целовал Ириану.
У Ирианы перехватило дыхание. Когда губы Шаола соединились с ее губами, ей показалось, что душа вот-вот выскочит из тела.
Эти ощущения были похожи на пробуждение после долгого сна, на рождение заново или падение с небес. В них таился ответ. Они были похожи на песню. Они неторопливо окутывали Ириану, замедляя мысли.
Ее руки вцепились ему в рубашку и тянули ближе.
Губы Шаола никуда не спешили. Они познавали Ириану, наслаждаясь каждым мгновением. А когда его зубы слегка закусили ей нижнюю губу, Ириана открыла рот.
Шаол еще крепче прижал ее к стене. Ириана едва ощущала фигурный карниз, врезавшийся ей в спину, и мягкость обоев. Язык Шаола оказался у нее во рту.
Ириана застонала, не волнуясь о возможных слушателях. Пусть убираются в преисподнюю. Ей казалось, что она не только пылает, но и светится изнутри. Шаол коснулся ее подбородка, наклонив ее лицо так, чтобы еще глубже проникнуть языком к ней в рот. Ириана выгнула спину, молча прося его попутешествовать там.
Она знала: Шаол действительно произнес те слова сгоряча, и гнев его был направлен против себя. Она сама толкнула его на эту ссору, зная, что будет больно. В тот момент, когда он встал на ноги, а ее сердце замерло, она поняла: он не собирался ни оскорблять, ни унижать ее.
Если бы он не пошел, то пополз бы к ней. Благородный, бескорыстный, удивительный мужчина…
Руки Ирианы обвили его плечи. Пальцы спрятались в его густых каштановых волосах. Еще, еще, еще…
Но его поцелуй был на удивление основательным. Казалось, Шаол хотел прочувствовать каждый уголок ее рта, насладиться каждым наклоном ее головы.
Она провела языком по его языку. Шаол страстно застонал, отчего Ириану пробрала дрожь.
Дрожь пробрала и его, но по иной причине, о которой Ириана догадалась не сразу. Чрезмерное напряжение. Однако Шаол продолжал ее целовать, забывая об угрозе рухнуть на пол.
Нет, надо унять его прыть. Даже если он стоит на ногах, двигаться надо маленькими шагами и не пытаться достичь всего и сразу.
Ириана отстранилась и, когда Шаол вновь наклонился к ее рту, приложила руку к его груди и сказала:
– Тебе нужно сесть.
Его глаза стали почти черными.
– Я… позволь мне… пожалуйста, Ириана.
Ириана собирала волю в кулак, успокаивая дыхание и собираясь с мыслями. Шаол – ее пациент. Он слишком долго стоит на неокрепших ногах, перенапрягая спину. Прежде чем подзадоривать его ходить и… на все остальное, ей требовалось вновь заглянуть в его рану. Возможно, та уменьшилась сама.