Его сердце сжалось:
— Я понимаю.
— Я рада, что не сделала этого. Но… кто бы это ни был…
— Может, Кашину повезло в поисках.
— Я сомневаюсь в этом. Оно уже ушло до прибытия охранников.
Он замолчал. А через мгновение сказал:
— Надеюсь, тебе никогда не придётся использовать этот кинжал — или любой другой, Ирэн. Даже в качестве милосердия.
Скорби её в глазах было достаточно, чтобы выбить из его лёгких весь воздух.
— Спасибо, — сказала она тихо. — За то, что готов принять эту смерть на себя.
Никто никогда не говорил с ним об этом. Даже Дорин. Селена — Аэлина — была благодарна за убийство Кэйна, но она ожидала, что он однажды совершит убийство.
Аэлина убила больше, чем он, поэтому его хватка была… не прочной.
С тех пор он много убивал. В Рафтхоле. Но Ирэн… она не делала этого.
— Мне жаль, что Несрин ушла, — пробормотала Ирэн в тусклом свете.
Я не требую никаких обещаний. И не прошу тебя ждать.
— Я обещал ей приключение, — признался Шаол. — Она заслуживает того, чтобы продолжить.
Ирэн промолчала, и он отвернулся от дверей сада, посмотрев на девушку. Она улеглась в его кровати, внимание полностью сосредоточено на лорде.
— Как на счёт тебя? Чего ты заслуживаешь?
— Ничего. Я ничего не заслуживаю.
Ирэн изучала его лицо.
— Я совсем не согласна с этим, — пробормотала она, закрывая глаза.
Лорд вновь посмотрел на выходы. Через несколько минут добавил:
— Мне дали достаточно, и я всё растратил.
Шаол посмотрел на девушку, но лицо Ирэн смягчилось ото сна, её дыхание было равномерным.
Он долго смотрел на неё.
Когда проснулась рассветная заря, Ирэн всё еще спала.
Шаол прикрывал глаза на несколько минут, но не мог позволить себе заснуть.
Когда солнце прокралось сквозь шторы, освежило его лицо. Убрало сон с глаз.
Ирэн не шелохнулась, когда он вышел из комнаты в гостиную. Стражи были именно там, где Кашин приказал им остаться. И они рассказали ему куда идти, когда он встретил каждый их взгляд и спросил направление.
И затем сказал, что если Ирэн причинят вред, когда он уйдёт, он сломает каждую косточку в их телах.
Через несколько минут он обнаружил, что Ирэн была права — стражи учились во дворе.
Двор уже был полон охранников, некоторые смотрели на него, а некоторые — игнорировали. Некоторых он узнал. Шен кивнул ему.
Один из незнакомцев подошёл к нему, более старший, чем остальные.
Как и Брулло, его бывший инструктор и Мастер Оружия.
Он уже мёртв. Повешен — на тех воротах.
Шаол заблокировал воспоминание, заменяя его картиной спящей целительницы в его постели. Как она уверенно заявила принцу, всему миру, что с ним ей безопаснее.
Он заменил боль, которая пульсировала в его костях при виде стражи, тренировки, так похожей на ту, в которой он провёл столько часов своей жизни, видом металлической руки Шена. Непоколибимой, тихой силой, которую он чувствовал, когда страж поддерживал его при посадке на лошадь.
— Лорд Вэстфол, — сказал седой страж на своём языке. — Что я могу сделать для вас в этот час?
Человек казался достаточно проницательным, чтобы понять, что это связанно с атакой, но не мог обсуждать это здесь. Нет, этот человек знал, что Шаол приехал сюда не просто для того, чтобы исцелится, и читал его напряжённость в теле не как источник тревоги, а интриги.
— Я много лет тренировался с мужчинами своего континента, — сказал Шаол, поднимая меч и кинжал, которые принёс с собой. — Учился их мастерству.
Брови старшего охранника поднялись вверх.
Шаол встретил взгляд мужчины:
— Я хотел бы научиться вашему.
* * *
Старший страж — Хашим — тренировал Шаола до тех пор, пока тот едва дышал. Даже в инвалидном кресле.
Хашим был рангом ниже капитана и следил за обучением стражи. Он нашёл способ тренировать Шаола в таком состоянии.
Он действительно работал с Шеном год назад — как и многие из охранников. Они объединились вместе, помогая Шену каким-либо образом. Тренировали новый способ его борьбы с такой травмой.
Поэтому никто не пялился и не смеялся. Никто не шептался.
Они были слишком заняты, слишком уставшие, чтобы думать об этом.
Солнце поднялось над внутренним двором, и всё же они продолжали работу. Хашим показал ему новые способы ударить клинком. Как обезоружить противника.
Новый способ мышления, убийства. Защиты. Другой язык смерти.
Они практически дрожали от усталости за завтраком.
Шаол держался. Не потому, что имел много сил, а потому, что он хотел.
Ирэн ждала его, когда он вернулся в комнаты и искупался.
Потом они на шесть часов потерялись в темноте. В итоге боль разрушила его, Ирэн дрожала от усталости, но в его ногах проснулось еще чуть осознания. Чуть выше лодыжек. Как будто онемение медленно отступало.
Ирэн вернулась в Торре в ту ночь в сопровождении стражей, а он погрузился в глубочайший сон своей жизни.
Шаол ждал Хашима во внутреннем дворе перед рассветом.
И перед следующим рассветом.
И следующим.
ЧАСТЬ 2ГОРЫ И МОРЯ
Глава 29
Штормы подстерегали Несрин и Сартака на выходе из северных Асимильских гор.
После пробуждения принц взглянул на темно-синие облака и приказал Несрин укрыть все, что можно, на их скалистом выступе. Кадара перемещалась с одной когтистой ноги на другую, шуршала крыльями, а ее золотые глаза следили за надвигающимся штормом.
Высоко, раскаты грома эхом отдавались от каждой скалы и трещины, и, когда Несрин и Сартак прижались к каменной стене под навесом, обдуваемые ветрами, она могла бы поклясться, что даже горы содрогались. Но Кадара противостояла буре, сев перед ними, настоящая стена из белых и золотых перьев.
Тем не менее, ледяной дождь сумел достать их, заморозив Несрин до костей, даже с толстыми кожаными рукавами и в тяжелом шерстяном одеяле. Сартак настоял, чтобы она завернулась. Ее зубы стучали настолько сильно, что у нее болела челюсть, и руки настолько онемели и промокли, что она держала их под мышками, чтобы сохранить любое тепло.
Еще до того, как исчезла магия, Несрин никогда не жаждала магических даров. И после того, как она исчезла, после того, как вышли приказы, запрещавшие ее и эти ужасные охоты за теми, кто когда-то владел ею, Несрин не осмелилась даже думать о магии. Она была счастлива, практикуя стрельбу из лука, учась владеть ножами и мечами, ее телом, пока оно тоже не стало оружием. Она рассказывала отцу и сестре, что магия потерпела неудачу, когда они спрашивали. Хорошая сталь не потерпит.
Тем не менее, сидя на этой скале, обдуваемая ветром и дождем, она даже не могла вспомнить, что такое тепло. Несрин обнаружила, что желает, чтобы в ее жилах текло пламя. Или, по крайней мере, чтобы какой-то огненный маг выскочил из-за угла и согрел их.
Но Аэлина была далеко — пропала без вести, если верить Хасар, а Несрин верила. Настоящий вопрос заключался в том, исчезли ли Аэлина и ее двор в результате какой-то ужасной игры Мората или какой-то схемы самой королевы.
Увидев, на что способна Аэлина в Рафтхоле, планы, которые она выложила и придумала без кого-либо из них… Несрин ставила на Аэлину. Королева появлялась, когда и где она хотела, точно в тот момент, когда намеревалась. Несрин предположила, что именно поэтому ей понравилась королева: так долго планировать, при том, что мир считал ее неконтролируемой и дерзкой, Аэлина проявляла большую сдержанность в том, чтобы скрыть все это.
И когда эта буря бушевала вокруг Несрин и Сартака, она задавалась вопросом, может ли Аэлина Галатиния иметь еще туз в рукаве, о котором даже ее двор не знал. Она молилась, чтобы он был у Аэлины. Ради них всех.
Но магия пропадала раньше, Несрин напомнила себе, когда ее зубы стучали друг об друга. И она сделает все возможное, чтобы найти способ бороться с Моратом без нее.
Прошло несколько часов, прежде чем шторм наконец ушел, чтобы сотрясать другие районы мира, Сартак только поднялся на ноги, когда Кадара встряхнула перьями, сотрясая дождь. Ракин обрызгал их, но Несрин не жаловалась, ведь он взял на себя основную тяжесть гнева бури ради них.
Конечно, седло тоже намокло, что, в свою очередь, привело к довольно неудобной поездке, когда они полетели вниз по свежим, чистым ветрам с гор в растянувшиеся луга внизу.
Из-за задержки им пришлось разбить лагерь еще на одну ночь, на этот раз в рощице деревьев, опять же не с достаточным количеством угля, чтобы их согреть. Несрин стиснула зубы — холод, который пронизывал ее кости, корни, которые впились ей в спину через постель, пустота в животе, которую не могли заполнить фрукты и сухое мясо, а также вчерашний хлеб.
Сартак, к его чести, дал ей свои одеяла и спросил, хочет ли она сменить одежду. Но она едва знала его, поняла она. Этот человек, с которым она полетела, этот принц с его сумасшедшим и остроглазым ракином… Он был не кем иным, как незнакомцем.
Такие вещи обычно не беспокоили ее. Работая в городской гвардии, она ежедневно общалась с незнакомцами, в разных состояниях ужаса или паники. Приятных встреч было мало и даже меньше, особенно в последние шесть месяцев, когда темнота нависла над городом и охотилась под ним.
Но с Сартаком… Когда Несрин дрожала всю ночь, она задавалась вопросом, может ли ее поспешная поездка сюда обернуться неожиданным союзом или нет.
Ее конечности болели, и глаза горели, когда серый свет рассвета пробивался сквозь тонкие сосны. Кадара уже шевелилась, желая уйти, а Несрин и Сартак обменялись менее чем полудюжиной слов, прежде чем взлетели в воздух, чтобы преодолеть последний этап их путешествия.
Они пролетели два часа, ветра, идущие глубоко с юга, направляли их, когда Сартак сказал ей на ухо:
— Вот. — он указал на восток. — Пролетев полдня в этом направлении, ты достигнешь северных краев степей. Сердца Даргана.
— Ты часто туда летаешь?