Она сомневалась, что Сартак ругал бы её за долгий сон, но если его племя действительно дразнили принца о придворной жизни, то спать всё утро, возможно, не лучший способ переубедить их.
Поэтому она вскочила с кровати и быстро начала одеваться, остановившись только для того, чтобы умыться. Тени скользили под дверью, а это значит, что кто-то проснулся в Зале Алтун.
В комнате было достаточно тепло, так что вода в ведре не была ледяной, но ей не хотелось мыться в холодной воде.
Тридцать минут спустя, сидя в седле перед Сартаком, она пожалела об этом.
Он действительно проснулся раньше и оседлал Кадару, когда она вышла в тихий большой зал. Огненная яма горела очень ярко, будто кто-то поддерживал её всю ночь. Кроме принца и его ракина, в заполненном колонами залами было пусто. Когда она села на Кадару, он всё еще пустовал.
Кадара вылетела из пещеры. Холодный воздух врезался Несрин в лицо, когда они взлетали вверх.
Несколько других ракинов кружили наверху. Скорее всего, они искали завтрак, сказал Сартак, его голос был мягким. Кадара тоже охотилась для себя, вылетая из трёх вершин Эридуна глубоко в горы, покрытые елью. Только после того, как она выловила полдюжины толстых серебряных лососей из быстрой бирюзовой реки, бросая их в воздух, прежде чем проглотить, Сартак направил их к горам меньших вершин.
— Там проходят тренировки, — сказал он, указывая на них. Горы были более гладкими, словно округлые овраги. — Там послушники учатся летать.
Хотя эти горы были менее жестокими, нежели три брата Доргоса, они не казались более безопасными.
— Ты сказал, что растил Кадару еще с детства. Так все делают?
— Не тогда, когда учимся летать. Детей выносят закалённые, более послушные ракины, слишком старые, чтобы совершать длительные полёты. Мы учимся на них до тех пор, пока нам не исполнится тринадцать или четырнадцать, а потом находим своего детёныша, ловим и тренируем для себя.
— Тринадцать?
— Мы начинаем летать в четыре.
Несрин указала на тренировочную площадку:
— Тебе позволили в четыре года летать вон там?
— Члены семьи или родственники обычно вместе летают.
Несрин моргнула, смотря на маленький горный хребет, пытаясь представить себе своих племянниц и племянников летающими тут, которые всё еще были склонны убегать по дому голыми и пронзительно вопить при слове «ванна» — и не смогла.
— Конные кланы в степях тоже также обучаются, — объяснил Сартак. — Большинство уже ездят на лошадях в шесть и начинают учиться использовать луки и копья как только их ноги могут достигнуть стремена. Помимо поверхности, по которой они ездят, или её отсутствии, — рассмеялся Сартак, — у наших детей одинаковое обучение.
Солнце выглянуло из-за туч, согревая её.
— Именно так первый каган завоевал континент. Наши люди уже были хорошо подготовлены как кавалерия, дисциплинированные и привыкли носить с собой запасы. А другие армии, с которыми они столкнулись… Эти королевства не ожидали врагов, которые знали, как путешествовать по толстым зимним льдам, которые, как они полагали, сторожили бы их города в холодные месяцы. И они не ожидали, что армия, которая путешествует по миру, инженеры которых могут изготовить оружие из любых материалов, которые найдут, достигнут их. До сих пор Академия инженеров в Балрухе остаётся самой престижной в каганате.
Несрин знала об этом — её отец всё время упоминал Академию. Далёкий кузен присутствовал при изобретении какой-то уборочной машины, и до сих пор получает некую степень славы за это.
Сартак направил Кадару на юг, высоко поднимаясь над заснеженными пиками.
— Эти королевства также не ожидали армию, которая подбежала к ним сзади, используя маршрут, который слишком рискованный. — он указал на запад, в сторону бледной полосы вдоль горизонта. — Пустыня Кузултам жестока. На протяжении веков это был барьер между степями и зелёными землями. Чтобы попытаться завоевать южные территории, нужно было много времени идти по ней, и враги успевали собрать армию. Поэтому, когда королевства услышали, что каган и его сотня тысяч воинов были в движении, они поставили свои армии для перехвата. — в его голосе было много гордости. — Но потом они обнаружили, что каган и его армии напрямую пересекли Кузултам — подружились с местными кочевниками, которые долгое время насмехались над южными королевствами и легко провели воинов. Благодаря этому, им удалось захватить некоторые города.
Она почувствовала его улыбку у уха.
— Что случилось потом? — она слышала только фрагменты рассказов, а сейчас хотела узнать всё и правду из уст одного из этой славной родословной. — Это была открытая война?
— Нет, — сказал Сартак. — На самом деле, он избегал прямого боя, когда мог. Показал жестокий пример нескольким лидерам, так что когда он достиг городов, большинство из них сложило оружие и согласилось на его условия капитуляции взамен на защиту. Он использовал страх как оружие, точно так же как и свои сульдэ.
— Я слышала, что у него было два сульдэ.
— Да. И у моего отца тоже есть два. Мы называем их Чёрный, как смоль и Слоновая кость. Сульдэ с белым конским хвостом, чтобы носить в мирное время, и одно с чёрным конским хвостом, чтобы сражаться в войне.
— Я предполагаю, что он использовал Чёрный, как смоль.
— О, конечно. И к тому времени, когда он пересёк Кузултам, и захватил первый город, слух о том, что он носит Чёрный, как смоль сульдэ быстро распространился. Следующее королевство забеспокоилось, поднимая армию. Но они просто сдались. Каган вознаградил их за это — и удостоверился, что об этом услышали другие территории. — он немного помолчал. — Царь Адарлана не был таким умным и милосердным, не так ли?
— Да, — сказала Несрин, тяжело сглотнув. — Он не был.
Этот человек уничтожал и порабощал. Не человек — демон внутри него.
Она добавила:
— Армию, которую создал Эраван… он начал накапливать её задолго до того, как Дорин и Аэлина выросли достаточно, чтобы заявить о своих правах на трон. Шаол — Лорд Вэстфол — рассказал мне о туннелях и темницах под дворцом в Рафтхоле, которые были там долгие годы. Места, где экспериментировали над людьми и Валгами. Прямо под ногами глупых придворных.
— Это навевает на мысль о том, почему, — размышлял Сартак. — Если он завоевал большую часть северного континента, зачем собирать такую силу? Он думал, что Аэлина Галантия была мертва, и, я полагаю, он не ожидал, что Дорин Хавильярд тоже будет против него.
Она не рассказала ему о Ключах Вэрда и всё еще не могла заставить себя сделать это.
— Мы думаем, что Эраван хотел победить весь мир. Это кажется достаточно мотивированным.
— Но теперь ты сомневаешься.
— Я просто не понимаю, почему. К чему все эти усилия, зачем хотеть завоевать больше, когда он тайно контролировал весь северный континент в любом случае. Эраван создал большое количество ужасов. Разве только он хочет погрузить наш мир во тьму? Хочет ли он стать хозяином всего мира?
— Возможно, такие вещи, как мотивы и разум, чужды демонам. Возможно, у него есть только стремление уничтожить.
Несрин покачала головой, прищурившись от солнечных лучей, когда они поднимались выше.
* * *
Сартак вернулся в Эридун, оставил Кадару в большом зале и продолжил тур для Несрин. Он пощадил её от смущения при просьбе не использовать верёвочные лестницы вдоль скал, и повёл её через внутренние лестничные проходы. Чтобы добраться до двух других вершин, им нужно либо пролететь, либо пройти по одному из двух мостов, натянутых между ними. Один взгляд на верёвочный мост и лес, и Несрин объявила, что может подождать еще один день.
Одно дело — кататься на Кадаре. Несрин доверяла птице и всаднику. Но раскачивающийся мост, каким бы качественным он ни был… Возможно, ей придётся выпить один или два бокала, чтобы попробовать пересечь его.
Но было много чего посмотреть и в самой горе Рокхал, которую назвали Шепчущей. Другие два брата-пика, которые составляли Доргос, были Арик — Поющий; и Торкэ — Ревущий. Все трое названы в честь ветров, которые проходили мимо и вокруг них.
Рокхал была самой большой из них, самой изысканной, его жемчужиной являлся зал Алтун, расположенный у вершины. Но даже внутри под Алтуном Несрин едва могла запоминать бесконечные коридоры и большие пространства: различные кухни и небольшие залы для собраний; дома и мастерские; гнезда ракинов цвета от золотистого, как у Кадары, до тёмно-коричневого; кузницы, где броня ковалась из руды, добытой в горах; места, где шили броню и седла; лавки, где можно купить товары для дома и безделушки. И, наконец, на самой вершине Рокхала, тренировочные залы.
Не было ни стен, ни оград вдоль широкой вершины с плоским верхом. Только небольшое, круглое здание, обеспечивающее защиту от ветра и холода, а также доступ к лестнице внизу.
Несрин запыхалась к тому времени, когда открыли деревянную дверь и почувствовали грубый ветер. Вид, которые растянулся перед ней, окончательно выбил весь воздух из её лёгких.
Снег на вершинах окружал их, рядом было длинное озеро, искривлённое между двойными хребтами, ракины летали над поверхностью.
Она никогда не видела ничего такого великого и прекрасного, огромного и неумолимого. И даже несмотря на то, что Несрин казалась такой же незначительной, как бабочка, по сравнению с размерами гор вокруг них, она всё равно ощущала принадлежность этому месту.
Сартак стоял рядом, слелдя за тем, как её внимание скользило по горе, словно их взгляды были связаны. И когда взгляд Несрин оказался на одинокой широкой горе на другом конце озера, он прерывисто вздохнул. На той тёмной стороне деревья не росли, только снег обеспечивал покрытие.
— Это Арундин, — тихо сказал Сартак, словно боясь, что их услышит ветер. — Четвёртый певец среди этих вершин. — ветер дул с гор, холодный и быстрый. — Мы называем его Тихий.
Действительно, тяжёлая тишина, казалось, пульсировала вокруг этой горы. В бирюзовых водах озера лежал идеальный зеркальный образ — настолько ясный, что Несрин ста