— Сядьте.
— Эж…
Фалкан ушёл, будто сделал им всем этим одолжение.
Но Хоулун указала на него с предупреждением:
— Я бы хотела обсудить это со всеми.
Сартак сел на скамейку, единственным признаком его недовольства была нога, которой он стучал по полу. Несрин села рядом с ним, женщина села между ними и Фалканом.
— Древнее зло в этих горах просыпается, — сказала Хоулун. — Вот почему я ушла на последние несколько дней — искала его.
— Эж.
Предупреждение и страх слышались в голосе принца.
— Я не настолько стара, что не могу владеть своим сульдэ, мальчик. — она сердито посмотрела на него.
Сартак спросил, нахмурившись:
— И что ты хотела сделать?
Хоулун осмотрелась вокруг зала, ища случайные уши.
— Гнёзда ракинов были разграблены. Яйца украдены ночью.
Сартак выругался, грязно и низко. Несрин моргнула, даже когда её желудок перевернулся.
— Браконьеры не заходили сюда в течении десятилетий, — сказал принц. — Но ты не должна была преследовать их в одиночку, Эж.
— Я искала не браконьеров. Кое-что хуже.
Тени танцевали на лице женщины, и Несрин тяжело сглотнула. Если бы Валги пришли сюда…
— Моя эж назвала их кхаранкуи.
— Это означает тень — темнота, — пробормотал Сартак Несрин, боясь выдать какие-либо эмоции.
Её сердце загромыхало. Если Валги уже здесь…
— Но на твоих землях, — продолжила Хоулун, взглянув между Несрин и Фалканом, — они называют их как-то по-другому, не так ли?
Несрин оценила Фалкана, когда он сглотнул, задаваясь вопросом, как лгать и отклонять, как не рассказывать ничего о Валгах…
Но Фалкан кивнул. И ответил шёпотом, едва слышным над пламенем:
— Мы называем их стигианскими пауками.
Глава 31
— Стигианские пауки — это нечто большее, чем мифы, — сказала Несрин Хоулун. — Шелк пауков настолько редок, что многие сомневаются в его существовании. Возможно, вы преследуете призраков.
Но Фалкан ответил с мрачной улыбкой:
— Я хотел бы доказать вам обратное, капитан Фалюк. — он потянулся к груди куртки, а Несрин напряглась, схватившись за кинжал на талии. Но то, что он вытащил, не было оружием.
Белая ткань сверкала, переливаясь, как звездный свет, когда Фалкан перебирал его в руке. Даже Сартак присвистнул, глядя на кусок ткани размером с носовой платок.
— Паучий шелк, — сказал Фалкан, убирая кусок обратно в куртку. — Прямо от первоисточника.
Несрин открыла рот, но Сартак сказал:
— Вы видели этих монстров близко.
Не совсем вопрос.
— Я общался с их родственниками на северном континенте, — поправил Фалкан, и эта мрачная улыбка задержалась на его лице. Вместе с тенями. Так много теней. — Почти три года назад. Некоторые могут считать это дурацкой сделкой, но я купил больше ста ярдов паучьего шелка.
За носовой платок в его куртке могли заплатить королевский выкуп. В сотне ярдов…
— Ты должно быть богат, как каган, — выпалила она.
Он пожал плечами.
— Я узнал, что истинное богатство — это не блестящее золото и драгоценности.
Сартак тихо спросил:
— Какова была стоимость?
Стигианские пауки торговали не материальными благами, а мечтами и желаниями.
— Двадцать лет. Двадцать лет моей жизни. Отнятые не с конца моей жизни, а с расцвета.
Несрин осмотрела мужчину, на его лице только появлялись признаки зрелости, волосы все еще без седины…
— Мне двадцать семь, — сказал ей Фалкан. — И все же теперь я кажусь человеком почти пятидесяти лет.
Святые боги.
— Что ты делаешь в этом доме, здесь? — потребовала Несрин. — Разве пауки здесь тоже производят шелк?
— Они не такие цивилизованные, как их сестры на севере, — сказала Хоулун, щелкая языком. — Кхаранкуи не создают, а уничтожают. Долгое время они жили в своих пещерах и перевалах Дагульской пустоши, на далеком юге этих гор. И долго мы держались на почтительном расстояние.
— Почему ты думаешь, что теперь они пришли, чтобы украсть наши яйца? — Сартак взглянул на нескольких ракинов, задержавшихся у входа в пещеру, ожидая своих всадников. Он наклонился вперед, прижав предплечья к бедрам.
— Кто еще? — спросила названная мать. — Никаких браконьеров не было обнаружено. Кто еще может пробраться к гнезду ракинов, столь высокому? Последние несколько дней я летала над их владениями. Паучьи сети действительно выросли от пиков и переходов пустоши до сосновых лесов в оврагах, задушив все живое. — взгляд на Фалкана. — Я не верю, что это простое совпадение, что кхаранкуи снова начали охотиться в мире, в то время как торговец ищет нас, чтобы узнать о северных родственниках пауков.
Фалкан поднял руки на резкий взгляд Сартака.
— Я не искал их и не провоцировал. Я услышал слухи о знаниях твоей названной матери и думал попросить ее совета, прежде чем я что-нибудь посмею сделать.
— Что ты хочешь сделать с ними? — спросила Несрин, наклоняя голову.
Фалкан осмотрел руки, сгибая пальцы, как будто они были жесткими.
— Я хочу вернуть свою молодость.
Хоулун сказала Сартаку:
— Он купил сто ярдов, но все же думает, что сможет вернуть время.
— Я могу это исправить, — настаивал Фалкан, получив от Хоулун предупреждающий взгляд. Он остановился и пояснил:
— Есть… вещи, которые я оставил недоделанными. Я хотел бы выполнить их до того, как состарюсь. Мне сказали, что убить паука, который забрал мои двадцать лет — единственный способ вернуть мне те потерянные годы.
Взгляд Несрин сузился.
— Почему бы тебе не отправиться на поиски этого паука домой? Зачем приезжать сюда?
Фалкан не ответил.
Хоулун сказала:
— Потому что ему также сказали, что только великий воин может убить кханарнкуи. Величайший на земле. Он слышал о нашей непосредственной близости к монстрам и подумал, что сначала попробует удачу — узнать, что мы знаем о пауках; возможно, как убить их. — немного ошеломленный взгляд. — Возможно, также найти какой-то способ вернуть свои годы, альтернативный путь, чтобы избавить его от борьбы.
Достаточно хороший план для человека, настолько сумасшедшего, чтобы избавиться в первую очередь от своей жизни.
— Как все это связано с украденными яйцами и птенцами, Эж?
Сартак тоже, по-видимому, мало симпатизировал торговцу, который торговал своей юностью ради королевского богатства. Фалкан повернулся лицом к огню, как бы хорошо это понимая.
— Я хочу, чтобы ты их нашел, — сказала Хоулун.
— Они, вероятно, уже умерли, Эж.
— Эти монстры могут держать свою добычу достаточно долго в своих коконах. Но вы правы — они, вероятно, уже умерли. — ярость мелькнула на лице женщины, показав воина; воительница какой стала ее внучка. — Вот почему я хочу, чтобы вы их нашли в следующий раз. И напомните этим нечестивым грудам грязи, что мы не поощряем кражу наших детей. — она дернула подбородком на Фалкана. — Когда они уйдут, вы тоже пойдете. Узнаете, есть ли ответы, которые вы ищете.
— Почему бы не пойти сейчас? — спросила Несрин. — Почему бы не найти их и не наказать?
— Потому что у нас еще нет доказательств, — ответил Сартак. — И если мы атакуем не спровоцировано…
— Кхаранкуи уже давно являются врагами ракинов, — закончила Хоулун. — Они воевали однажды, давным-давно. Прежде чем всадники поднялись из степей. — она покачала головой, отгоняя тени прошлого и объявила Сартаку:
— Вот почему мы будем молчать. Последнее, что нам нужно, — это всадники и ракины в ярости летящие туда или наполняющие это место паникой. Скажи им, чтобы они были настороже в гнездах, но не говори, почему.
Сартак кивнул.
— Как скажешь, Эж.
Названная мать обратилась к Фалкану:
— Я бы поговорила с моим капитаном.
Фалкан понял просьбу и встал.
— Я в вашем распоряжении, принц Сартак.
Изящно поклонившись, он ушел в зал.
Когда шаги Фалкана исчезли, Хоулун пробормотала:
— Это начинается заново, не так ли? — ее темные глаза скользнули к Несрин, огонь заблестел белым. — Тот, кто спит, проснулся.
— Эраван, — выдохнула Несрин. Она могла бы поклясться, что великий огонь ответил.
— Ты знаешь о нем, Эж?
Сартак сел на другую сторону от женщины, позволив Несрин спуститься ближе к каменной скамье.
Но названная мать строго посмотрела на Несрин.
— Вы столкнулись с ними. С его тварями из теней.
Несрин съежилась от воспоминаний, которые всплыли в памяти.
— Да. Он создал армию монстров на северном континенте. В Морате.
Хоулун повернулась к Сартаку.
— Знает ли твой отец?
— Кусочки и обломки информации. Его горе… — Сартар наблюдал за огнем. Хоулун положила руку на колено принца. — В Антике произошла атака. На целителей Торре.
Хоулун выругалась, так же грязно, как и ее сын.
— Мы думаем, что за этим может стоять один из шпионов Эравана, — продолжал Сартак. — И вместо того, чтобы тратить время на то, чтобы мой отец слушал полувымышленные теории, я вспомнил твои рассказы, Эж, и подумал, что ты что-нибудь знаешь.
— А если бы я сказала тебе? — изучающий, резкий взгляд, свирепый, как взгляд ракина. — Если бы я сказала вам, что знаю об этой угрозе, вы бы покинули все дома и гнезда? Не полетели бы вы через Узкое море, чтобы встретиться с ними и никогда не вернуться?
Горло Сартака дернулось. И Несрин поняла, что он пришел сюда не за ответами.
Возможно, Сартак уже достаточно знал о Валгах, чтобы самому решить, как противостоять угрозе. Он приехал сюда, чтобы расположить к себе свой народ — эту женщину. Он мог командовать ракинами в глазах своего отца, империи. Но в этих горах слово Хоулун было законом.
И на этом четвертом пике, на тихих склонах Арундина… Сульдэ ее дочерей и сыновей развевались на ветру. Женщина, которая хорошо понимала стоимость жизни. Кто не стремиться, чтобы ее внучка отправилась с легионом. Если она позволит эридунскому ракину вообще уйти.
— Если кхаранкуи шевелится, если на севере поднялся Эраван, — осторожно сказал Сартак, — это угроза для всех, кто с ним сто