Он раньше сражался с королём и жил.
Каган наконец дёрнул подбородком на пустое место за столом. Ничего не сказал, но лучше, чем ничего.
Шаол кивнул, поблагодарив его, и подъехал к указанному месту, заставляя себя дышать спокойно, пока он смотрел на этих четырёх мужчин. Он сказал торговому визирю:
— Я получил сообщение о том, что две больших партии Огненных копий были проданы капитану Рульфу, во время прибытия Аэлины Галантии в Бухту Черепов. И еще один заказ — более крупный.
Брови кагана поднялись вверх. Визирь внешней торговли поерзал на своём месте, но кивнул:
— Да. — сказал он на адарланском. — Это правда.
— Вы не подскажите, сколько это стоит?
Визири посмотрели друг на друга, и визирь внутренней торговли назвал сумму.
Шаол только ждал. Вчера Кашин сказал ему примерную цену. И сейчас он играл в азартную игру.
Шаол спросил:
— И сколько сейчас отправляется Рульфу — к Террасену?
Еще одна цена. Шаол предложил кагану математику. Смотрел краем глаза, как брови кагана поднялись еще выше.
Главный визирь обхватил предплечья, поставив их на стол.
— Вы пытаетесь убедить нас в добрых или злых намерениях Аэлины Галантии, лорд Вэстфол?
Шаол проигнорировал его. Просто сказал визирю внешней торговли:
— Я хотел бы добавить еще заказ. Точнее, удвоить приказ королевы Террасена.
Тишина.
Визирь внешней торговли выглядел так, будто сейчас упадёт со стула.
Но главный визирь ухмыльнулся:
— За какие деньги?
На губах Шаола растянулась ленивая усмешка.
— Я приехал сюда с четырьмя сундуками, полными бесценных сокровищ. — подарки королевству. — Думаю, это должно покрыть расходы.
Опять тишина.
Пока каган не спросил своего визиря внешней торговли:
— И это покрывает стоимость?
— Сокровища нужно будет оценить и взвесить.
— Это уже сделано. — сказал Шаол, откидываясь назад в инвалидном кресле. — У вас будет точная цифра сегодня днём.
И вновь тишина. Затем каган пробормотал на халху что-то визирю внешней торговли, который собрал бумаги и выбежал из комнаты с настороженным взглядом, адресованным Шаолу. Слово кагана его оставшимся двум визирям, и оба мужчины тоже ушли, а визирь внутренней торговли еще успел бросить холодную усмешку Шаолу.
Оставшись наедине с каганом, Шаол молчал.
Урус поднялся со стула, смотря на окна, выходящие на цветущий сад.
— Полагаю, вы думаете, что очень умны, чтобы получить аудиенцию со мной таким способом.
— Я говорил правду, — сказал Шаол. — Я хотел обсудить сделку с вашим визирем внешней торговли. Даже если ваши армии не присоединятся к нам, я не вижу ничего против покупки вашего оружия.
— И, несомненно, это должно было заставить меня понять, насколько выгодна эта война, раз ваша сторона готова инвестировать ресурсы.
Шаол промолчал.
Каган отвернулся от сада, солнечные свет сверкал на его светлых волосах.
— Думаете, я не понимаю, что мной манипулируют в этой войне, лорд Вэстфол?
Шаол удержал взгляд мужчины, даже когда сжал подлокотники кресла.
Каган тихо спросил:
— Вы хотя бы знаете, что такое война?
Шаол сжал челюсть:
— Полагаю, вот-вот узнаю, не так ли?
Каган не улыбался.
— Это не просто битвы, припасы и стратегия. Война — это абсолютная преданность одной армии против своих врагов. — долгий, оценивающий взгляд. — Это то, против чего вы выступаете — сплочённая армия Мората. Армия, которая абсолютно точно убеждена, что её целью является превратить тебя в пыль.
— Я это хорошо знаю.
— Вы? Вы понимаете, что Морат уже сделал с вами? Они строят и планируют, наносят удары, а вы едва можете идти нога в ногу. Вы играете по правилам Перрингтона — и вы проиграете из-за этого.
Его желудок перевернулся.
— Мы всё еще можем победить.
Каган покачал головой:
— Для этого вам нужно быть сплочёнными. Каждый последний удар сопротивления должен быть подавлен.
Его ноги не слушали, сколько бы он не твердил им:
Встань. Встань.
Мышцы заболели в знак протеста.
— Вот почему, — прорычал Шаол, когда его ноги отказались повиноваться, — нам нужны ваши армии и помощь.
Каган посмотрел на напряжённые ноги Шаола, будто видел борьбу в его теле.
— Я не ценю охоту на меня. Я не зверь. Я сказал вам ждать; я сказал вам подождать, потому что я должен был простится с дочерью…
— А если бы я сказал вам, что и другие ваши дочери могут быть убиты?
Молчание, ужасное и пустое, заполнило комнату.
Шаол резко сказал:
— Что, если я скажу вам, что шпионы Перрингтона могут быть здесь, и, возможно, уже охотились на вас, манипулируют вами в этом или нет?
Лицо кагана сжалось. Шаол ухватился за этот ужас, хотя и Урус мог взять этот длинный драгоценный нож и пронзить его сердце. Но каган только тихо сказал:
— Ты свободен.
Как будто стражники слышали каждое слово, двери распахнулись. Мрачный Хашим направился к Шаолу.
Но он не двигался. Позади послышались шаги. Они хотели увезти его.
Он стукнул ногами в кресле, со всех сил толкая и напрягаясь, стиснув зубы. Как будто они могут спокойно вытащить его оттуда; как будто он позволил бы им.
— Я пришёл не только ради спасения своего народа, но и для всех народов этого мира. — прорычал Шаол кагану.
Кто-то — похоже, Шен — схватил его инвалидное кресло и начал поворачивать его.
Шаол скривился, зубы обнажились в оскале на охранника:
— Не трогай.
Но Шен не отпустил ручки, даже когда извинения сверкали в его глазах. Он знал, что Шаол понял, что другого выхода не будет. Бросить кагану вызов Шен тоже не мог.
Итак, Шаол вновь устремил свой взгляд на кагана:
— Ваш город — величайший из всех, которые я только видел. Ваша империя — стандарт, на который все должны равняться. Когда Морат придёт, чтобы захватить всё это, кто будет стоять рядом с вами, если мы все — падаль?
Глаза кагана горели, словно угли.
Шен продолжил везти его к двери.
Руки Шаола тряслись, пытаясь удержать стража, ноги дрожали в бесполезной попытке подняться. Шаол посмотрел через плечо и зарычал:
— Я слишком долго был не на той стороне, и это стоило мне всего. Не делайте те же ошибки, что и я…
— Не думай рассказывать кагану что он должен делать, — сказал Урус, его глаза словно осколки льда. Он дёрнул подбородком на дверь. — Отведите лорда Вэстфола в его комнаты. Не разрешайте ему снова врываться на мои встречи.
Угроза таилась за спокойными, холодными словами. Урусу не нужно было поднимать голос, чтобы сообщить о наказании, достаточно ясным для стражей.
Шаол попытался подняться, напрягая руки. Даже чуть поднялся.
Но затем Шен вывез кресло за двери в сверкающие яркие коридоры.
Тем не менее, его тело не подчинилось. Не ответило.
Двери в зал совета кагана закрылись с мягким щелчком, который эхом отозвался в каждой косточке Шаола. Звук был более утомляющим, чем любое слово, произнесённое каганом.
* * *
Вчера вечером Ирэн оставила Шаола наедине со своими мыслями.
Оставила его, ушла в Торре, и решила, что Хасар… О, она будет не против немного поманипулировать принцессой. И уже знала, как заставит принцессу пригласить её в этот проклятый оазис.
Но казалось, что даже утро на тренировках со стражами не успокоило злость Шаола. Ожесточение всё еще кипело, когда он ждал в гостиной. Ирэн послала Каджу с очередной дурацкой просьбой — принести козье молоко и уксус.
Лето давало о себе знать, кипящая жара мучила их. Хотя дикие осенние ветры начали появляться в водах бирюзового залива.
В Антике всегда было тепло, но Узкое море бушевало от Ильмаса до Белтана. Если раньше флот не выплывал с южного континента… Ну, Ирэн предположила, что после вчерашний ночи точно никто не поплывёт.
Сидя на привычном золотом диване, Шаол не смотрел на неё — только беглым взглядом. Совсем не похоже на его обычную мрачную улыбку. И тени под его глазами…
Любая мысль о том, что она спешила рассказать ему о своём плане, исчезла, когда она спросила:
— Ты не спал всю ночь?
— Размышлял по поводу вечера. — сказал он низким голосом.
Ирэн подошла к дивану, но не села. Вместо этого она просто смотрела на него:
— Возможно, каган подумает. Он знает, как рискуют его дети. Он слишком умен, чтобы не видеть союз Аргуна и Хасар.
— И ты так хорошо знаешь кагана? — холодный, резкий вопрос.
— Нет, но я жила здесь намного больше, чем ты.
Его карие глаза вспыхнули:
— Мне не хватает двух лет. Опыта, чтобы играть в свои игры.
Ирэн подавила раздражение.
— Ну, думать об этом — ничего не исправит.
— В самом деле.
Она не видела его в таком состоянии несколько недель.
Неужели это было так давно? Её День рождения через две недели. Раньше, чем она думала. Не сейчас нужно было упоминать об этом — или о плане, который она придумала. Это было не очень хорошо, учитывая что творилось вокруг них. С весом, который он нёс. Разочарование и отчаяние, которые теперь были ей видны, наваленные на его плечи.
— Скажи мне, что случилось.
Что-то случилось — изменилось с тех пор, как они виделись вечером.
Он резко посмотрел в её глаза. Его челюсть сжалась, но он всё-таки сказал:
— Сегодня утром я пошёл к кагану.
— У тебя была назначена встреча?
— Не совсем. — он сжал губы.
— Что случилось? — Ирэн положила руку на спинку дивана.
— Он приказал вывезти меня из комнаты. — холодные, плоские слова. — Я даже не мог помешать стражам. Попытаться заставить его выслушать меня.
— Даже если бы ты стоял на ногах, они всё равно выставили бы тебя за дверь.
Вероятно, это причинило ему боль.
Он впился в неё взглядом:
— Я не хотел сражаться с ними. Я хотел попросить его. И я даже не мог встать на колени, чтобы сделать это.
Её сердце сжалось, когда он посмотрел в окно, ведущее в сад. Ярость, скорбь и страх исказили его черты.