Спасение ее головы, решила Ирэн, действительно было хорошим подарком на день рождения.
Шаолу было бы легко наорать на Ирэн. Спросить, как она могла даже подумать о том, чтобы рисковать своей жизнью. Месяц назад, он бы наорал. Черт, он все еще обдумывал это.
Даже когда они скользнули в ее просторную палатку, он продолжил успокаивать инстинкты, которые выплыли на поверхность в тот момент, когда те стражники окружили их и потянулись за своими мечами.
Какая-то маленькая часть его была глубоко, до дрожи колен благодарна, что ни один из стражей не был из тех, с которыми он тренировал этими неделями, — что он не был вынужден сделать этот выбор, пересечь эту черту между ними.
Но он видел ужас в глазах Ирэн. Как только она поняла, что произойдет, что бы произошло, если бы возлюбленная принцессы и Кашин не вмешались, чтобы разрядить ситуацию.
Шаол знал, что Ирэн сделала это для него.
За насмешливое, ненавистное оскорбление.
И по пути в палатку с ней, прогуливаясь между кушетками, столами и подушками… Шаол также понимал, что она хорошо осведомлена об остальном.
Он сел на закругленную ручку стула, прислонив трость рядом с ним, и ждал.
Ирэн обернулась к нему, ошеломляющая в этом фиолетовом платье, которое чуть не выбило его колени из-под него, когда она впервые вышла из палатки. Не только из-за того, насколько хорошо оно на ней сидело, но и из-за полоски мягкой кожи. Изгибов. Ее оттенка и света.
— Прежде чем ты начнешь кричать, — заявила Ирэн, — я должна сказать, что то, что только что произошло, является доказательством того, что я не должна выходить замуж за принца.
Шаол скрестил руки на груди.
— Я жил с принцем большую часть своей жизни, и я бы сказал совсем наоборот.
Она махнула рукой, шагая дальше.
— Я знаю, что это было глупо.
— Невероятно глупо.
Ирэн зашипела — не на него. На воспоминания. На свою вспыльчивость.
— Я не жалею об этом.
Улыбка растянулась на его губах.
— Эту картину, я, вероятно, запомню на всю оставшуюся жизнь.
Он запомнит. То, как ноги Хасар перелетели через ее голову, ее кричащее лицо прямо перед тем, как она ударилась об воду.
— Как ты можешь быть таким довольным?
— О, я не доволен, — его губы на самом изогнуты в улыбке. — Но было, безусловно, интересно наблюдать за тем, как твой вспыльчивый характер отражается на ком-то, кроме меня.
— Я не вспыльчивая.
Он поднял брови.
— Я знаю множество людей с вспыльчивым темпераментом, и твой, Ирэн Тауэрс, входит в число лучших из них.
— Как и Аэлины Галатинии.
На его лицо упала тень.
— Она была бы счастлива увидеть, как Хасар падает в бассейн.
— Неужели она действительно вышла замуж за того принца Фэ?
— Может быть. Похоже на то.
— Ты что… расстроен из-за этого?
И хотя она спросила это небрежно, в этой маске целителя, с видом спокойного любопытства, он тщательно подбирал слова.
— Аэлина была очень важна для меня. Она все еще важна… хоть и по-другому. И какое-то время… это было нелегко — изменить мечты, которые я хотел видеть в своем будущем. Особенно сны с ней.
Ирэн наклонила голову, свет фонаря танцевал в ее мягких кудрях.
— Почему?
— Потому что, когда я встретил Аэлину, когда я влюбился в нее, она не… Она жила под другим именем. Другой титул и личность. И отношения между нами развалились, прежде чем я узнал правду, но… Кажется, я знал. Когда я понял, что она действительно Аэлина. Я знал, что между ней и Дорином, я…
— Ты никогда не покинешь Адарлан. Или его.
Он возился с тростью, которая была рядом с ним, обводя руками гладкое дерево.
— Я думаю, она тоже это знала. Задолго до этого. Но она все еще… Она однажды уехала. Это долгая история, но она одна отправилась на Вендалин. И именно там она встретила принца Рована. И из уважения ко мне, потому что мы на самом деле не закончили отношения, она ждала. Для него. Они оба это сделали. И когда она вернулась в Рафтхол, это закончилось. Между нами, я имею в виду. Официально. Ужасно. Я плохо справлялся с этим, и она тоже, и это просто… Мы помирились, прежде чем наши пути разошлись несколько месяцев назад. И они ушли вместе. Как и должно быть. Они… Если ты когда-нибудь увидишь их, ты поймешь. Как и Хасар, она нелегкий человек, чтобы быть с ней, чтобы понимать ее. Аэлина пугает всех. — Он фыркнул. — Но не его. Я думаю, именно поэтому она влюбилась в него, несмотря на ее лучшие намерения. Рован видел кем Аэлина была и кто она сейчас, и он не боялся.
На мгновение Ирэн замолчала.
— А ты боялся?
— Это был… сложный период для меня. Все, что я знал, было разрушено. Все. И она… Я думаю, в большинстве своем, я винил в этом ее. Стал видеть в ней монстра.
— Она была им?
— Полагаю, это зависит от того, кто рассказывает историю, — Шаол изучал сложный узор красно-зеленого коврика под его сапогами. — Но я так не думаю сейчас. Нет больше никого, кому бы я доверил вести эту войну. Никого, кому бы я доверил взять на себя весь Морат. Кроме Аэлины. Даже Дорину. Если есть какой-то способ победить, она найдет его. Цена может быть высокой, но она это сделает. — Он покачал головой. — И это твой день рождения. Мы должны говорить о хороших вещах.
Ирэн не улыбнулась.
— Ты ждал ее, когда она ушла. Не так ли? Даже зная, кем она была на самом деле.
Он не признавался в этом даже самому себе.
Его горло сжалось.
— Да.
Теперь она изучала этот тканый ковер под их ногами.
— Но ты… ты уже не любишь ее?
— Нет, — сказал он и не имел в виду ничего другого. Он тихо добавил: — Или Несрин.
Ее брови поднялись, но он обхватил рукой трость, тихонько простонал, поднимаясь на ноги, и направился к ней. Она отслеживала каждое его движение, не в силах отменить исцеление, ее глаза метались от его ног к талии, к тому, как он держал трость.
Шаол остановился на шаг от нее, вытащив из кармана небольшой сверток. Тихо, он протянул его ей, черный бархат, как рябь дюн за ними.
— Что это?
Он только протянул сложенный кусок ткани.
— У них не было коробочки, которая бы мне понравилась, поэтому я просто использовал ткань…
Ирэн взяла это из его руки, ее пальцы слегка тряслись, когда она откидывала края свертка, который он носил весь день.
В свете фонаря серебряный медальон мерцал и танцевал, когда она подняла его, держа между пальцев, широко раскрыв глаза.
— Я не могу принять это.
— Тебе лучше сделать это, — сказал он, когда она опустила овальный медальон в ладонь, чтобы осмотреть его. — На нем выгравированы твои инициалы.
Действительно, она уже прослеживала закрученные буквы, которые он попросил ювелира в Антике выгравировать спереди. Она перевернула его на другую сторону…
Ирэн положила руку на горло, прямо над шрамом.
— Горы. И моря, — прошептала она.
— Итак, ты никогда не забудешь, что поднялась на них и пересекла их. Это ты — только ты… здесь.
Она издала небольшой, мягкий смех — звук чистой радости. Он не мог позволить себе соотнести другой звук с этим.
— Я купил его, — пояснил Шаол, — Так что ты можешь держать внутри то, что всегда носишь внутри своего кармана. Теперь тебе не нужно перемещать его из платья в платье. Что бы это ни было.
Удивление зажглось в ее глазах.
— Ты знаешь?
— Я не знаю, что это такое, но я вижу, что ты все время держишь что-то.
Он подсчитал, что это было маленьким, и подогнал под это размер медальона. Он никогда не видел углубления или тяжести в кармане, чтобы предположить его массу, и изучил другие предметы, которые она носила там, работая с ним — бумаги, флаконы — против полной его плоскости. Возможно, это была прядь волос.
— Это не так прекрасно, как вечеринка в пустыне…
— Никто не дарил мне подарков с тех пор, как мне было одиннадцать.
С тех пор, как ее мать погибла.
— Я имею в виду подарок на день рождения, — пояснила она. — Я…
Она опустила серебряную цепочку медальона на ее голову, заточая в ловушку сочные кудри. Он наблюдал, как она вытаскивает копну своих волос из под цепочки, заставляя ее свисать до края ее груди. На фоне медово-коричневого цвета кожи медальон был похож на ртуть. Она провела своими тонкими пальцы по поверхности с гравировкой.
Грудь Шаола сжалась, когда она подняла голову и он увидел серебро в ее глазах.
— Спасибо, — сказала она тихо.
Он пожал плечами, не в силах ответить.
Ирэн просто подошла, и он приподнялся, приготовился, когда ее руки сжали его лицо. Когда она посмотрела ему в глаза.
— Я рада, — прошептала она, — Что ты не любишь эту королеву. Или Несрин.
Его сердце билось в каждом его дюйме.
Ирэн поднялась на носочки и прижалась к нему губами в поцелуе, мягком, как ласка. Не отрывая от него взгляда.
Он читал в нем все невысказанные слова. Он задавался вопросом, читает ли она те слова, которые не озвучивает он.
— Я буду хранить это всегда, — сказала Ирэн, и он знал, что она говорит не о медальоне. Она опустила руку с его лица на грудь. Положила поверх его бушующего сердца. — Независимо от того, что может произойти в мире. — Следующий поцелуй. — Не имеет значение, что будет на пути — океаны, горы или леса.
Все, что его сдерживало, исчезло. Опустив трость на пол, Шаол обернул рукой ее талию, большой палец гладил полоску обнаженной кожи, там где платье расходилось. Другую он запустил в роскошные, тяжелые волосы, поглаживая затылок, он поднял ее лицо вверх. Пока он изучал эти коричнево-золотые глаза, в них кипели эмоции.
— Я тоже рад, что не люблю их, Ирэн Тауэрс, — прошептал он ей в губы.
Затем его рот накрыл ее, и она была открыта для него, ее тепло и мягкость вызвали стон глубоко в его горле.
Она водила руками по его волосам, по плечам, по груди и вверх к шее. Как будто ей было все еще недостаточно прикосновений.
Шаол таял под прикосновениями ее пальцев, которыми она впивалась в его одежду, как будто они были когтями, ищущими добычу. Он скользнул своим языком по ее, она застонала, когда сама сделала тоже самое своим языком…