Всадники ракинов. У каждого по пылающей стреле. И каждая направлена вниз.
Подобно звездопаду, стрелы падали на темноту Дагульской пустоши. Приземлялись на паутину и дерево. И загорались. Одна за другой.
Пока ночь не воспылала огнём, пока дым не взмыл в небеса, смешиваясь с нарастающими криками.
Ракины повернули на север, Несрин дрожала, цепляясь за когти, удерживающие её. Сартак встретил её взгляд, его волосы развивались на ветру.
Пламя внизу осветило раны на его лице, а руки… еще хуже. Его кожа была ужасно бледной, губы сухие, а в глазах — усталость и облегчение. И всё еще…
Сартак улыбнулся, едва пошевелив губами. Слова, которые сказал принц, висели в воздухе между ними.
Она не могла отвести от него глаз.
Поэтому Несрин улыбнулась в ответ.
И внизу, позади них, далеко в ночи, Дагульские пустоши пылали.
Глава 52
Шаол и Ирэн уехали обратно в Антику на рассвете.
Они оставили записку Хасар, говоря, что у Ирэн есть один тяжело больной пациент, которого нужно проверить, и помчались по дюнам под восходящим солнцем.
Ни один из них не спал достаточно долго, чтобы отдохнуть, но если то, что они узнали о целителях, было правдой, они не рискнули задерживаться.
Спина Шаола болела из-за вчерашнего путешествия сюда и прошлой ночи. К тому времени, когда появились белые стены Антики, он зашипел сквозь зубы.
Ирэн нахмурилась, глядя на него весь болезненный поход ко дворцу. Они не обсуждали то, что произошло в спальне, но ему было всё равно, нужно ли ему подниматься по лестнице Торре. Либо его кровать, либо её. Мысль оставить её, даже на мгновение, казалась невыносимой.
Шаол вздрогнул, когда спешился с Фараши, чёрная кобыла подозрительно хорошо себя вела. Он схватил трость и осторожно стоял.
Он сделал несколько шагов к Ирэн, позвоночник ныл от боли, но Ирэн протянула руку:
— Даже не думай о том, чтобы попытаться помочь мне спешится или сделать что-то, что сильно напряжёт твою спину
Он криво усмехнулся, но повиновался:
— Сделать что-то?
Её щеки покраснели, когда она спешилась, передавая поводья конюху. Человек с облегчением вздохнул, радуясь, что не придётся справляться с Фарашей, которая пыталась укусить бедняка, пытающегося потащить её к конюшне. Действительно, конь Эллады.
— Да, — сказала Ирэн, расправляя одежду. — Скорее всего, из-за этого «что-то» ты хромаешь хуже, чем раньше.
Шаол подошёл к ней, а потом поцеловал её, не заботясь о том, кто может это видеть. Кто может рассказать. Они все могут катиться в ад. Но если бы за ними наблюдали Шен и другие охранники, то ухмылялись бы от уха до уха.
Шаол подмигнул ей:
— Тогда тебе лучше исцелить меня, Ирэн Тауэрс, потому что я собираюсь сделать «что-то» сегодня вечером.
Она покраснела еще сильнее, но подняла подбородок вверх:
— Давай сначала сосредоточимся на свитках, маленький жулик.
Шаол усмехнулся, широко и безудержно, и почувствовал счастье в каждом дюйме его болящего тела, когда они шли во дворец.
Но радость не может длится вечность.
Шаол почувствовал что-то неладное, когда они вошли в их тихое крыло. Как только он увидел обеспокоенных охранников и испуганных слуг. Ирэн только посмотрела на него, прежде чем они поспешили так быстро, как могли. Боль огнём поглощала его спину и бёдра, но если что-то случилось…
Двери в его комнаты были приоткрыты, два охранника стояли снаружи, полные жалости и страха. Его желудок перевернулся.
Несрин. Если она вернулась, если тут что-то случилось…
Он ворвался в комнаты, заглушая боль тела. В его голове была ревущая тишина.
Дверь в комнаты Несрин была открыта.
Но тело не лежало на кровати. Не было крови на ковре или стенах.
И в его комнате тоже. Но обе спальни… разрушены.
Разрушены, словно какой-то сильный ветер разбил окна и превратил всё это в хаос.
В гостиной было хуже. Золотистый диван, картины, предметы исскуства перевёрнуты или разорваны.
Стол был разломан, ковры перевёрнуты…
Каджа стояла на коленях в углу, собирая кусочки разбитой вазы.
— Будь осторожной, — прошипела Ирэн, шагая к девушке, когда та собирала кусочки голыми руками. — Возьми метлу и совок, а то порежешься.
— Кто это сделал? — тихо спросил Шаол.
Когда она поднялась на ноги, в глазах Каджи вспыхнул страх:
— Всё было в таком состоянии, когда я пришла утром.
Ирэн потребовала ответа:
— Ты ничего не слышала?
Резкое сомнение в этих словах заставило его напрячься. Ирэн не доверяла служанке, но Каджа…
— Когда вы ушли, милорд, я… я взяла выходной, чтобы навестить родных.
Он старался не съёжится. Семья. У неё здесь была семья, и он никогда не удосуживался спросить.
— Могут ли твои родители поклясться в том, что ты была с ними?
Шаол обернулся к целительнице:
— Ирэн.
Ирэн не посмотрела на него, оценивающим взглядом смотря на Каджу. Служанка завяла под этим свирепым взглядом.
— Полагаю, ты оставила дверь открытой, потому что это было правильным решением.
Каджа сжалась, сгорбившись.
— Ирэн, это мог быть кто угодно. Что угодно.
— Да, кто угодно. Тот, кто искал что-то.
Шаол встретился взглядом со служанкой.
— Не убирай больше ничего. Всё здесь может быть доказательством того, кто это сделал. — он нахмурился. — Сколько тебе удалось убрать?
Судя по состоянию комнаты, не много.
— Я только начала. Я думала, вы не вернётесь до сегодняшнего вечера, так что не…
— Всё в порядке. — девушка вздрогнула, и он добавил:
— Иди к родителям. Возьми еще выходной, Каджа. Я рад, что тебя здесь не было, когда всё это произошло.
Ирэн нахмурилась, думая, что девушка вполне может быть причиной всего этого, но закрыла рот.
Через минуту Каджа ушла, закрыв дверь с тихим щелчком.
Ирэн провела руками по лицу.
— Они забрали всё. Всё.
— Всё?
Он похрамал к столу, открывая ящики, оперевшись на поверхность. Его спина болела…
Ирэн осмотрела золотой диван, поднимая разорванные подушки.
— Все эти книги, свитки…
— Всем было известно, что мы уходим.
Он прислонился к столу, почти вздохнув с облегчением, когда чуть ослабил напряжение в спине.
Ирэн прошла через комнату, осматривая все места, где она оставляла книги и свитки.
— Они всё забрали. Даже «Песнь начала».
— А что на счёт спальни?
Она мгновенно исчезла. Шаол тихо прошипел от боли в спине.
Затем услышал:
— Ха!
Она снова появилась, размахивая ботинком в руке.
— По крайней мере, этого они не нашли.
Это самый первый свиток.
Он улыбнулся:
— Действительно.
Ирэн прижала сапог к груди, словно младенца.
— Они отчаялись. Это делает людей опасными. Мы не должны здесь оставаться.
Он осмотрел ущерб комнаты:
— Ты права.
— Тогда мы пойдём прямо в Торре.
Он посмотрел на открытые в гостиную двери. На спальню Несрин.
Скоро она вернётся, и когда увидит, что он с Ирэн… Он позволил себе забыть то, что обещал, что он говорил в Рафтхоле. На корабле. И Несрин не могла удержать его в каких-то обещаниях, но он не сдержал слишком много из них.
— Что? — вопрос Ирэн был словно лёгкое дуновение ветра.
Шаол закрыл глаза. Он был ублюдком. Он притащил Несрин сюда, и как он с ней обращался.
Пока она охотилась за ответами, рискуя своей жизнью, в то время как она искала какую-то надежду на армию… Он немедленно отправил сообщение. «Возвращайся так быстро, как только можешь».
— Ничего, — наконец сказал Шаол. — Может, тебе стоит остановиться в Торре. Там много охранников, так что перед нападением кто-то подумает дважды.
Он добавил, когда в её глазах мелькнула боль:
— Я не могу идти. Особенно когда королевская семья начинает думать, что я могу быть чем-то полезным. Аэлина продолжает быть источником беспокойства и интриг… возможно, я должен использовать это в свою пользу. — он возился с тростью, перебрасывая её из одной руки в другую. — Но я должен остаться здесь. А тебе, Ирэн, придётся идти.
Она открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Стальной блеск показался в её глазах.
— Тогда я спрошу Хафизу про перевод.
Он ненавидел серьёзность в её голосе, когда кивнул. Он и с ней тоже поступил неправильно. Не закончил отношения с Несрин, прежде чем начинать эти. Он устроил хаос.
Дурак. Он был дураком, считая, что может стать другим. Стать лучше, чем человек, которым он был, который совершил так много ошибок.
Дурак.
Глава 53
Ирэн взмыла вверх по ступеням Торре, стараясь не смять свиток в кулаке.
Разрушение его комнаты разбило его. Ее тоже потрясло, но…
Этот страх был не страхом смерти или неприятностей. Что-то другое его потрясло.
В другой руке она держала медальон, металл был теплым в отличии от ее кожи.
Кто-то знал, что они были близки к обнаружению того, что они хотели сохранить в секрете. Или, по крайней мере, подозревали, что они могут что-то узнать и уничтожили все возможные источники. И после того, что они сложили вместе кусочки общей картины в руинах Аксары…
Ирэн восстановила сердцебиение, достигнув вершины Торре, жара удушала.
Хафиза была в своей мастерской, работала над тонизирующим средством, который испускал густой дым.
— Ах, Ирэн, — сказала она, не поднимая глаз, взвешивая каплю какой-то жидкости. Флаконы и миски покрывали весь стол, разбросанные между открытыми книгами и комплектом бронзовых песочных часов, показывающих разное время. — Как твоя вечеринка?
Откровения.
— Прекрасно.
— Я полагаю, что молодой лорд, наконец, открыл свое сердце.
Ирэн закашлялась.
Хафиза улыбнулась, подняв голову.
— О, я знала.
— Мы не… то есть не официально…
— Этот медальон говорит о другом.
Ирэн сжала его в руке, щеки покраснели.
— Он не… он лорд…
Хафиза подняла брови, Ирэн вспылила. Кто еще знал? Кто еще видел, обсуждал и делал ставки?