– Господи Исусе! – восклицал я, пока она водила меня из одной в другую.
Я должен был остановиться у каждой, повертеть краны, чтобы убедиться, что они работают, и они все работали. Удивительно. Потом меня очаровали ватерклозеты, и я подергал за все цепочки. «Господи Исусе», – повторял я, а один или два раза сказал «Дева Мария», чем так насмешил Сару, что она принялась смеяться до изнеможения, а я хохотал вместе с ней. Наконец мы выбрали третью ванную, потому что там было этакое хитроумное зеркало во всю стену. Мы купались в громадной ванне, напоминая валяющихся в грязи поросят. К этому времени моя хандра немного прошла, и я пребывал в прекрасном настроении.
– Пора обследовать спальни, – сказал я, завернувшись в красное одеяло, и мы пошли на цыпочках по коридору, а Сара хихикала от ужаса – боялась, что мы столкнемся с кем-нибудь из слуг.
– Стой! – охнула она. – У меня боль в боку, пока не пройдет – я больше ни шагу.
– Ну, эта проблема легко решается, – сказал я и понес ее в ближайшую спальню. По странному стечению обстоятельств это оказалась спальня Чарльза, и вскоре я выяснил, что пружины огромной кровати порадовали бы и акробата. – Твой брат, по моей оценке, получил лишнее очко, – сказал я, попробовав подпрыгнуть раз-другой.
– Но мы не можем здесь оставаться!
– Почему? Мне здесь нравится. Господи Исусе, что за кровать!
И мы остались, но Сара так нервничала, что я сразу же предложил перейти в ее спальню.
– Пожалуй, это будет безопаснее, – с облегчением согласилась она, но, когда я спросил, не хочет ли она поправить покрывало, она уже воспламенилась ко мне и сказала, что поправит позднее.
Но позднее так и не наступило.
Два часа спустя мы крались по коридору, чтобы я успел выскользнуть из дома до возвращения Неда из музея, когда на площадке лицом к лицу столкнулись не с кем иным, как с хозяином дома.
– Чарльз! – виновато воскликнула Сара. – Как ты сегодня рано!
– Я дома уже некоторое время. – Он посмотрел на нее самым суровым из всех возможных взглядов. – Приводил в порядок мою спальню… и ванную в северном крыле, прежде чем этот кавардак увидят слуги и сделают выводы.
Сара покраснела. Она не принадлежала к тем женщинам, которые легко краснеют, но если уж она краснела, то спрятать это было невозможно.
– Чарльз…
– Помолчи! – свирепо оборвал он и повернулся ко мне. – Убирайтесь! И чтобы я вас больше никогда не видел в моем доме!
– Постойте! – Ни один изнеженный высокомерный нью-йоркский богатей не имеет права указывать мне, что я должен делать. – Если я хорош для вашей сестры…
– Вы не хороши для моей сестры, – отрезал он, не повышая тона, но говоря гораздо быстрее. – Вы осужденный преступник и зарабатываете на жизнь как боевик преступной ирландской организации. Вы сами уйдете из моего дома или мне попросить слуг вызвать полицию?
– Чарльз! – взмолилась Сара. – Пожалуйста!
– Сара, больше он в моем доме не появится. Это мой дом, и я имею полное право отказать в нем, кому считаю нужным.
– Но…
– Как ты осмелилась притащить его сюда и вести себя как шлюха… нет, не делай вида, будто ты не отнеслась к этому дому как шлюха! У тебя совсем нет стыда, чувства порядочности? Тебе все равно, что твое имя в Нью-Йорке стало притчей во языцех и, куда бы я ни пошел, повсюду люди шепчутся: вот идет Чарльз Мариотт. Его сестра ублажает себя с ирландским мерзавцем…
– Как ты сме…
– Максвелл! – воскликнула Сара и успела встать между мной и Чарльзом, прежде чем я скинул его с лестницы.
– Это правда! – прокричал Чарльз Мариотт. – Все мои друзья шутят об этом у меня за спиной. Даже Эвадна оскорблена – ее золовка ничуть не лучше, чем уличная девка!
– Ах, какая трагедия для вас обоих! – воскликнула Сара. – Что ж, я завтра уеду!
– Уедешь? Сара, ты с ума сошла? Этому человеку нужны только твои деньги! Ему ни к чему расходы на тебя!
– Черт! – вскричал я. – Я буду содержать Сару, даже если мне придется для этого заложить душу дьяволу. Прочь с дороги, я забираю вашу сестру из вашего сраного дома!
Он побледнел, слыша мой язык, и попытался ухватить Сару за руку:
– Сара, ты никуда не пойдешь с этим человеком. Я тебе категорически запрещаю! А Нед? Ты считаешь, что этот человек – подходящая компания для мальчика его лет?
– Нед – мой сын! – воскликнула Сара. – Не твой! И я сама буду решать, кто для него подходящая компания!
– Я выкину его из завещания. Я прекращу выплачивать тебе содержание. Ни один цент не перейдет из моего кармана в твой, пока ты живешь с этим человеком!
Вдали послышался звук дверного звонка.
Мы посмотрели вниз и увидели поднятые головы слуг, их разинутые рты. После долго длившегося мгновения дворецкий пришел в себя настолько, что зашагал к двери.
Нед и его наставник вернулись из музея.
– Я приду завтра, – пробормотала мне Сара дрожащим голосом. – Я должна собрать вещи и поговорить с Недом. Но я приду завтра утром.
Я ничего не сказал, только поцеловал ее и пошел вниз. Нед смотрел на меня, и его выражение напомнило мне кого-то, хотя я и не мог припомнить – кого.
– Добрый день, мистер Драммонд, – поздоровался он.
Он всегда был очень вежлив со мной после нашего обеда у Райана, но мои надежды поговорить с ним о поездках так ни к чему и не привели. У него был талант изобретать предлоги, и я спустя какое-то время перестал его приглашать.
– Привет, Нед. – Я улыбнулся ему, а потом навсегда покинул дом Чарльза Мариотта и плюнул на позолоченные ворота, выходя на Пятую авеню.
Глава 4
Я купил Саре обручальное кольцо, сделав на нем гравировку – наши инициалы и дату. Весь этот вечер размышлял, обвенчают ли нас когда-нибудь в церкви, но не представлял, как это может случиться, если только мы не переживем наших супругов, и хотя я с радостью мог себе представить де Салиса в гробу, но увидеть в могиле Эйлин мне вовсе не хотелось. Бесполезно было думать, что развод приведет к надлежащему венчанию, потому что Господь не признает развода – это все знают. Но если бы Эйлин умерла (да не допустит этого Бог), а де Салис допился бы до безумия… то Сара могла бы обратиться в католичество – еретики часто приходят в римскую церковь, – тогда нас мог бы обвенчать священник. Я мечтал о тех днях, когда снова смогу ходить на мессу с чистой совестью, без тяжкого бремени отсутствия благодати, которое гнетет меня. Я уже привык к жизни вне церкви, но время от времени просыпался ночью в холодном поту от страха перед чистилищем.
Бесполезно об этом беспокоиться, сказал я себе, проснувшись утром после того тревожного дня. Лучше буду вечно гореть в аду, чем откажусь от Сары, так что у меня не было выбора, только жить настоящим, а не печься о будущем.
И потом, о чистилище, оказалось, легко забыть, когда у меня в квартире появилась Сара.
Она приехала с двумя дорожными сундуками, двумя сумками и Недом.
– Предупредила горничную, что пришлю за ней позднее, – сказала она, – и решила, что мне не нужны остальные вещи, которые я привезла из Ирландии.
На ней был синий уличный костюм с обильной вышивкой на морскую тему и большая шляпа с цветами. Когда она была рядом со мной, я чувствовал себя модным и важным, как любой лорд с имением в десять тысяч акров.
– Великий день! – воскликнул я. – Устраивайтесь как дома, а я принесу шампанское.
Я добежал до магазина, торгующего спиртным, а когда вернулся, Сара протирала для нас стаканы; Нед тихонько сидел на краю дивана.
– Снимай куртку и закатывай рукава!
Мальчишка, казалось, чувствовал себя так неловко в своем бушлатике, что покорно подчинился, а потом вновь сел тихо, как мышь в углу. Я побаивался, что он будет капризничать, но он вел себя как шелковый.
– Ты должен выпить с нами шампанское! – Я улыбнулся ему, а когда он ответил «Спасибо, сэр», я совсем забыл его прежнюю грубость со мной.
Ничего, наши отношения наладятся – мы и глазом не успеем моргнуть.
– Я вчера вечером встречался с моим другом Лайамом Галахером, – сообщил я Саре, – и он говорит, что у его брата в Бостоне наверняка найдется работа для меня. Он напишет ему и выяснит, но я надеюсь, так оно и есть, потому что я устал от Нью-Йорка, и нам всем пойдет на пользу новое начало. К тому же, – добавил я, думая о моем оправдании, – может быть, Клан в Бостоне будет с большей охотой помогать мне, чем Клан в Нью-Йорке.
– Я сто лет не была в Бостоне, – сказала Сара, – но помню, что это милый старомодный городок. Я хочу там пожить.
Она принялась говорить с Недом о районе Бикон-Хилл и знаменитой скачке Пола Ревира.
Нед кивал время от времени, а раз или два, глядя на свое шампанское, пробормотал: «Да, мама». Когда она закончила, он спросил, можно ли ему пройти прогуляться – посмотреть окрестности, и я, несмотря на сомнение во взгляде Сары, ответил, а почему нет, мальчик достаточно взрослый, а наша улица вполне приличная.
– Нед, только не уходи очень далеко, – взволнованно попросила Сара, когда он направился к двери.
Уж слишком она его опекала, и я понимал, что мне придется положить этому конец. Мальчишке, когда он растет, нужно свободное пространство, чтобы было чем дышать, так мой отец всегда говорил моей матери, когда она чересчур волновалась за меня, но дело в том, что женщины должны иметь не одного ребенка, чтобы вечно трястись над ним, для них невыносимо держать все яйца в одной корзине.
Когда Нед ушел, я продолжил рассказ:
– Этот парень, Финес Галахер в Бостоне, он богатый – и влиятельный, как я слышал, – так что если возьмется за мое дело, то Клан меня внимательно выслушает, и тогда через год мы будем в Ирландии и станем жить как муж с женой.
И я вручил ей обручальное кольцо, мы наполнили наши стаканы и были очень счастливы.
– Максвелл, я постараюсь не обременять тебя расходами. Вся одежда у меня есть, вот только, боюсь, стирка будет дорого обходиться, и не знаю, что нам делать с едой. Как ты считаешь, я могу найти кого-нибудь, кто бы научил меня готовить?