– Если бы не они, мы бы до сих пор жили в Америке. Сара, дорогая, будь благоразумна.
– Я отказываюсь давать разрешение. Я его не дам никогда!
– Сара, ты ослепла? Взгляни на все здраво. Ты же не можешь желать позора и скандала вскрытия? Разве твои дети не получили уже всего этого с лихвой?
– Патрик умер естественной смертью, – упрямилась мать. – Это все твердили: «Он допился до смерти». Маделин так говорила. Разве нет? И доктор Кагилл с ней согласился.
– Да, согласился.
– Тогда почему Нед говорит о вскрытии?
Наступило молчание. Мать снова принялась плакать. Спустя какое-то время Драммонд произнес:
– Позволь ему жениться, Сара.
Моя мать хотела что-то возразить, но не смогла. Подозреваю, она наконец поняла, что сказать ей нечего.
– Пусть поступает как хочет. – Драммонд все еще пытался облегчить для нее согласие. – Когда он со временем устанет от нее, у него, по крайней мере, будут деньги освободиться и начать заново.
– Католики не признают развода, – напомнила мать и зарыдала еще сильнее, но я знал, что плачет она не из-за моего желания перейти в католичество.
Драммонд предпочел сделать вид, что именно из-за этого.
– Его тяготение к католичеству связано с его чувством к Керри, неужели ты не понимаешь? Он расстанется с католичеством, когда уйдет от нее. Это же не конец света. Дай ему разрешение, пусть учится на своих ошибках. Иногда нужно позволять детям совершать ошибки, так что позволь ему, Сара; ты ничего не добьешься, цепляясь за него. Согласись на брак, дай свое благословение и прими Керри как невестку.
– Не могу! – сквозь рыдания стенала мать, забывая в своем отчаянии, что у нее нет выбора. – Ничем не примечательная, толстенькая простушка…
– Сара, Сара… – Он провел рукой по ее губам, словно стирая произнесенные слова, наклонился над ней. – Не говори больше ничего. По крайней мере, в присутствии Неда. Прошу тебя. Ради самой себя.
Только теперь она последовала его совету и придержала язык. Но когда мы встретились позднее, мать, казалось, примирилась с ситуацией и даже извинилась за свои грубые слова.
– Я лишь хотела, чтобы тебе было лучше, – заявила она, пытаясь улыбнуться. – И хотя все еще не могу сделать вид, будто рада твоей свадьбе в таком юном возрасте, но все же Максвелл прав, и лучше мне согласиться.
Я принял ее намек и поблагодарил за понимание.
Она посмотрела на меня с облегчением:
– Пожалуйста, прости меня, дорогой, за то, что я так разволновалась, меня это сильно потрясло, в этом все дело, – потрясло, что ты так серьезно относишься к Керри.
Я понимал игру, в которую мы играли в тот момент. Нужно делать вид, будто она согласилась на мою женитьбу по собственной воле, вопреки здравому смыслу. Возможно, ей даже удалось убедить себя, что Драммонд – невинная овечка и они оба возражают против вскрытия только потому, что не хотят скандала.
– На самом деле я вовсе не думаю того, что наговорила о Керри, – добавила она, спотыкаясь о явную ложь. – Я искренне надеюсь, что вы будете счастливы.
– Спасибо, мама, – поблагодарил я, стараясь не сердиться на нее, и покорно подставил щеку для поцелуя.
В Бостон и Лондон были отправлены телеграммы, в Клонарин послали письмо, и через час на дорожке появилась моя тетушка Маделин на двуколке с пони и потребовала встречи с моей матерью. Мама запаниковала, вызвала меня с урока, и, когда я пришел в гостиную, она чуть ли не в обмороке лежала на диване, а тетя Маделин, неумолимая в своем синем одеянии, стояла перед камином.
– Эдвард, – заявила тетушка, – немедленно скажи мне правду. Поспешный брак в шестнадцать лет наводит меня только на одну мысль о том, что произошло между тобой и Керри. Пожалуйста, наведи меня на другую.
– Конечно, тетя Маделин. Я решил перейти в католичество и не имею ни малейших намерений поставить под угрозу мою бессмертную душу, совершив смертный грех. Я придерживаюсь твердого мнения относительно прелюбодейства.
– Очень утешительно, – похвалила тетя Маделин. – Ты получаешь наставления от отца Донала? Да? Я этого опасалась. Не хочу показаться недоброжелательной, но этот бедняга плохо образован и вряд ли способен верно наставить тебя, прежде чем ты будешь принят в Церковь. Например, он, кажется, забыл упомянуть тебе о важности в определенных обстоятельствах самоограничения и воздержания. Мой дорогой мальчик, никто так не счастлив, как я, что Господь даровал тебе духовное просветление и избавил тебя от нравственной порчи, но брак в шестнадцать лет совершенно исключается.
– Маделин, я ему это сто раз объясняла, – пробормотала сквозь слезы мать. – Но он меня не слушает.
– Ничего удивительного, – холодно отрезала тетя Маделин. – В том, что он стал неуправляемым, тебе некого винить, кроме самой себя, Сара. Какой пример он видел перед собой все эти последние годы? Какое уважение он может испытывать к тебе? Ох, будет у тебя много бед, Сара, с твоими детьми, и это лишь начало. Однако не думаю, что грехи родителей должны иметь влияние на детей, и если Нед настолько неконтролируем, что у тебя нет иного выбора, как только согласиться на его брак, то я, конечно, не буду винить в этом его. Ответственность за катастрофу несешь одна лишь ты, Сара, и можешь передать Этому Человеку мои слова. До свидания.
Когда неделю спустя в Кашельмаре появились мои дяди, мать тут же удалилась к себе, сославшись на мигрень, и мне пришлось одному защищаться от их неодобрения.
– Я хочу знать правду, – с очень мрачным видом сказал дядя Томас.
– Хорошо. Я собираюсь жениться, и моя мать дала мне разрешение.
– Я хочу знать всю правду!
– Нед, – осторожно заметил дядя Дэвид, – я помню, что влюбился, когда мне было шестнадцать, но с тех пор я влюблялся еще раз шесть, и только теперь, когда мне двадцать семь, я наконец встретил девушку, которая сделает меня счастливым, – я в этом не сомневаюсь.
– Дэвид, бесполезно говорить ему, что жениться в шестнадцать – безумие, – заявил дядя Томас. – Мы с тобой это знаем, но Неду пока этого не понять, поэтому мы в тупике.
– Но в чем-то мы ведь можем его убедить! – воскликнул дядя Дэвид. – Постой, полагаю, Маделин говорила об этом с религиозной точки зрения, так что убеждения с этой стороны бесполезны. И вообще, ничего предосудительного в желании жениться нет, верно? Поэтому-то у нас и такой трудный разговор.
– Вот что я хочу знать, – упрямо продолжал настаивать дядя Томас. – Почему Сара согласилась на этот брак, который она никак не могла одобрить.
Дядя Дэвид предположил, что она восприняла с облегчением тот факт, что я хочу вести свою личную жизнь в рамках нравственности.
– Причина в этом? – уточнил у меня дядя Томас, не веря ни на секунду в это предположение.
– Не могу отвечать за маму, – вежливо сказал я.
– Хорошо, тогда мы зададим вопрос, на который ты можешь ответить. Скажем прямо, у этой проблемы сексуальные корни. У тебя был сексуальный опыт?
– Ах, Томас! – воскликнул дядя Дэвид.
– Да бога ради, Дэвид, не можем же мы все принимать твой взгляд на целомудрие! Я тебя слушаю, Нед.
– Если вы спрашиваете, беременна ли Керри, я отвечаю – нет, не беременна. А если вы предлагаете мне подождать Керри, а пока воспользоваться услугами другой женщины, то прошу вас не беспокоиться. Я уже принял решение не делать этого.
– Ничего лучше ты бы не мог для себя выбрать! – Дядя Томас злился все больше и больше. – Если бы у тебя был подходящий выход для сексуальных позывов, думаю, ты бы вскоре образумился и трезво оценил бы свою дружбу с Керри. Задавленная сексуальность, на мой взгляд, причина большинства мировых проблем. Я недавно прочел весьма любопытную книгу…
– Мой дорогой Томас, – оборвал его дядя Дэвид, который разозлился не меньше брата, – сейчас не время разбирать порнографическую литературу.
– Это была медицинская книга! Бога ради, Дэвид, да спустись ты на землю! Какое из двух зол меньшее? Ошибка, в которой Нед будет раскаиваться всю жизнь, или ночь, о которой он забудет через год?
– Есть и другие варианты! – горячо возразил дядя Дэвид. – Неду нужно уехать – в большое путешествие по Континенту. Да я сам мог бы с ним поехать! Я бы не хотел слишком надолго оставлять Гарриет, но…
– Дядя Дэвид, это очень любезно с вашей стороны, но я тоже не хочу оставлять Керри.
– Я отказываюсь позволять тебе жениться на этой девочке, – объявил дядя Томас.
Я воздержался и не стал напоминать ему, что мне его разрешения не требуется.
– Томас, мы должны обсудить все с Сарой, – предложил дядя Дэвид. – Говорить с Недом без толку. Он не будет нас слушать.
– Сара! Взывать к разуму Сары бесполезно! Мы знаем это уже не один год. Черт побери, если она не воспрепятствует этому браку, то я обращусь в суд, чтобы ему назначили попечителя.
– Исключено! – категорически заявил дядя Дэвид, опережая меня. – Хватит трепать имя нашей семьи в судебных скандалах. Томас, мне кажется, я должен призвать тебя к здравомыслию. Очевидно, что Нед решил жениться, и даже если суд назначит ему опекуна, ничто не помешает ему сбежать в Шотландию и жениться без чьего-либо разрешения в Гретна-Грин.
– Прекрасно! – воскликнул дядя Томас, сильно возбудившийся к этому времени. – Признаю свое поражение! Но если бы судьба Неда беспокоила тебя так же, как меня, ты бы горой встал против этого идиотского брака!
– Дядя Томас, вы высказали свою точку зрения. Я вам благодарен за заботу, как и дяде Дэвиду за то, что он выступает против любых действий, которые привели бы к новому скандалу. Надеюсь, вы оба приедете ко мне на свадьбу пятого декабря.
– Ты юный идиот, – проворчал дядя Томас. – Думаешь, тебя ждет блаженство до самой могилы? Это глупо.
– Послушайте, дядя Томас, – терпеливо объяснил я, – неужели вы полагаете, что кто-то здесь верит, будто брак гарантирует счастливую жизнь до гробовой доски?
Но дядя Томас был слишком расстроен и не ответил, а дядя Дэвид заявил, мол, прискорбно, когда молодой человек моего возраста настолько циничен.