«Да, ты должен ее пригласить», – неохотно согласилась я с Патриком, и вскоре Эдит приехала на Сент-Джеймс-сквер, чтобы вместе со мной отправиться в Ирландию.
Нужно отдать должное Эдит: она не могла без слез упоминать имени Маргарет, и, когда я видела это, мое сердце смягчалось и я давала себе зарок быть с ней терпеливой и дружелюбной.
Но мне по-прежнему было нелегко с ней. Эдит сердилась, потому что не получила приглашения провести сезон в городе, и перспектива томиться в Кашельмаре угнетала ее.
– Меня не интересует брак как таковой, – сообщила раздраженно она, – просто незамужняя девушка и гроша ломаного не стоит, мы обе это знаем. К тому же мне хочется иметь собственный дом и свободу приезжать и уезжать когда захочу. Лично я считаю, что большинство мужчин – глупые существа, а дети меня никогда особо не интересовали, но у меня есть самоуважение, как и у любой девушки, и я не понимаю, почему я должна быть неудачницей, а Клара успешной из-за того лишь, что она размалевывает себе физиономию и жеманно улыбается в нужный момент. Господи боже, ты бы посмотрела, сколько Клара румянится! Думаю, это отвратительно. Я и представить не могла, что наступит день, когда моя сестра опустится так низко.
Мне пришлось выслушивать эти унылые разговоры на протяжении всего путешествия в Ирландию, а к моменту приезда в Кашельмару я спрашивала себя не только как вынесла поездку, но и как вынесу приближающееся лето. Я так устала от Эдит, что, увидев Патрика, обрадовалась гораздо сильнее, чем предполагала. Он тепло обнял меня, сообщил, что я выгляжу много лучше, прокатил Неда на спине по холлу. Среди возбужденных криков радости я едва заметила Хью, наблюдавшего с галереи, и только несколько минут спустя Патрик пригласил его вниз представить Эдит и семье.
Разумеется, я скоро поняла, что они дружки – водой не разольешь. Они вместе ездили по имению целыми днями, вместе ужинали каждый вечер, но я сразу решила, что не буду сетовать. Я прожила на этом свете двадцать девять лет, давно уже не была избалованной, раздражительной девятнадцатилетней невестой и гордилась тем, что повзрослела достаточно, чтобы закрывать глаза на крепкую дружбу моего мужа с представителями его пола. А потому, когда Патрик виновато сказал мне: «Ты, наверное, коришь меня за то, что я столько времени провожу с Хью», я сразу же ответила: «Ничуть, дорогой. Я думаю, ты скучал по мальчикам после их отъезда в Англию, и хорошо, что ты нашел надежного друга, с которым можешь проводить время».
Я подумала, как бы гордилась мной Маргарет. Никаких сцен, никаких вспышек гнева, только спокойствие, которое дает тебе умение выходить из неловких ситуаций. Конечно, неловкость состояла в том, что Патрик выбрал себе в друзья управляющего-шотландца, но ситуация была ничуть не хуже, чем с Дерри. Я уже привыкла к подобным вещам, прошла по этой дороге прежде, а решать знакомую проблему уже не так трудно, как проблему, которая лежит за пределами твоего опыта.
К тому же мой брак перешел на другой этап. В первые годы мне каждый час, ночью и днем, требовалось общество Патрика, но теперь, когда мы оба жили своей жизнью, я больше не чувствовала в себе желания выходить из себя только потому, что он предпочитал мне другое общество.
Да, Хью ничем не походил на Дерри. Я знала это, но со слепотой, которая задним числом кажется чуть ли не нарочитой, продолжала приписывать ему ту же роль, что играл и Дерри. Я ненавидела Дерри. Но теперь неожиданно вспоминала о нем чуть ли не ностальгически. Помнила его остроумие и веселость, его красоту и обаяние. Я могла понять, почему Патрик после одинокого угрюмого детства выбрал в друзья Дерри, но вот чего понять не могла, так это почему он в лице Хью нашел замену Дерри. Хью всегда был вежлив со мной до самоуничижения, и мне не хватало сил возненавидеть его, но при этом я считала, что он не только не обладает чувством юмора и холоден как рыба, но еще и бесконечно скучен.
– Но вообще-то, он очень умен, – возразила Эдит. – Да, он, прямо скажем, не джентльмен, но весьма образован для простого управляющего, к тому же шотландцы всегда такие трудолюбивые. Не могу понять, почему Хью до сих пор не женат.
– Он настолько некрасив, что лишь совершенно отчаявшаяся женщина посмотрит на него во второй раз, – раздраженно бросила я.
Эдит всегда вызывала у меня раздражение, и, проведя десять минут в ее обществе, я ловила себя на том, что начинаю говорить такие вещи, от которых обычно воздерживаюсь.
– Но он очень мужественный. Тебе не кажется? – спросила Эдит.
Я ответила, что не думала об этом, и изобрела предлог избавиться от ее общества, сообщив, что мне нужно просмотреть счета по хозяйству. В Кашельмаре к этому времени был полный штат, но, хотя Хейс и его жена вернулись из Дублина, желая занять прежнее положение, Хью, как и его отец, настоял на их увольнении. Мне было жаль расставаться со всегда услужливой миссис Хейс, да и мистер Хейс давно, казалось, стал частью Кашельмары, но, по крайней мере, я получила возможность хозяйствовать по своему усмотрению, построить собственную систему управления домом. Поначалу приходилось нелегко. Ирландские слуги славятся своей неумелостью, и я уже впадала в отчаяние, боясь, что мне никогда не удастся организовать домашнее хозяйство. Однако постепенно я научилась на собственных многочисленных ошибках и наконец стала понимать, сколько стоит еда, сколько арендаторов платят за аренду продуктами, чего можно ждать от слуг и сколько похорон и поминок они выдумают, чтобы уклониться от своих обязанностей. Я разрывалась между своими делами по дому и детьми, а потому только в начале июня точно узнала, какого рода отношения связывают Патрика и Макгоуана.
Все случилось довольно просто. Как-то поздним утром из Леттертурка приехал Джордж, а когда я приняла его, он сообщил, что явился, потому что откликнулся на просьбу Патрика. Он не сказал, о чем говорилось в той записке, но я подозревала, что речь идет о небольшом займе. Крупного Патрик не осмелился бы попросить, но только деньги могли заставить его пригласить Джорджа на ланч.
Я ничего не знала об этом приглашении, но скрыла недоумение и отправила Фланнигана – нового дворецкого из Дублина – на поиски Патрика. Фланниган, казалось, всегда ходил на цыпочках, он носил перед собой огромный живот и имел безупречные рекомендации.
– Надеюсь, Патрик не забыл, что посылал за мной, – встревожился Джордж, чувствуя мое неведение и начиная раздраженно расхаживать по комнате. – Я отложил важную встречу, чтобы приехать к нему.
Фланниган выждал подходящий момент, чтобы войти в комнату, и сообщил, что Патрика нигде нет.
– Тогда я сама пойду и поищу его, – решила я, к этому времени совершенно смущенная, и поспешила вверх по лестнице.
Я посмотрела в наших покоях, а когда не нашла его там, направилась в ванную. В Кашельмаре была только одна ванная, новинка, которой я добилась с огромным трудом несколько лет назад, – тогда вызывали из Лондона специалиста, и тот установил ванну и оборудовал ватерклозет. И хотя трубы постоянно протекали, это, по крайней мере, было улучшением по сравнению с теми средневековыми условиями, которые я застала при первом посещении Кашельмары. Будучи убежденной, что найду Патрика там (деликатность не позволила бы Фланнигану искать Патрика в таком месте), я шумно подергала ручку, но, к удивлению, когда я распахнула дверь, ванная оказалась пуста. Я отправилась в детскую. И там никого – дети уже играли в саду. Я уже начинала волноваться и тут вспомнила про малую гостиную в части дома, где обитал Хью, и по длинному коридору поспешила в западное крыло дома.
– Патрик! – крикнула я, постучав в дверь.
Ответа не последовало. Заглянула внутрь. И эта комната была пуста. Занавеси чуть покачивались на ветру из открытого окна, и я уже собралась назад в галерею, когда услышала смех Патрика.
Я развернулась. В другом конце комнаты, футах в двадцати от меня, находилась дверь, которая вела в примыкающую к гостиной спальню.
Мне бы тогда остановиться и задуматься, но я не сделала этого. Не останавливаться, не думать, не знать – это было намного проще. Намного проще думать о Джордже, который сердито расхаживает внизу в малой столовой, намного проще сказать себе: так вот где Патрик. Намного проще пересечь комнату, постучать, открыть дверь, не дожидаясь ответа.
– Патрик… – начала я, но тут все и кончилось: все мои иллюзии, все мои ложные надежды, все мое желание сохранить нелепую скорлупу нашего брака.
Я увидела правду, и правда ужаснула меня.
Никто из нас не сказал ни слова. Эта сцена должна была бы навсегда четко запечатлеться в моей памяти, но увиденное привело меня в такое смятение, что теперь, когда я оглядываюсь назад, вспоминаю только кровать, купающуюся в ярком солнечном свете летнего утра, и веселую улыбку в уголках широкого, грубого рта Макгоуана.
Глава 5
– Я так понимаю, нам нужно поговорить? – поинтересовался Патрик.
А я словно онемела, я не знала, что ответить. Совершенно забыла о Джордже, который ждет внизу. Только несколько часов спустя узнала, что он ушел в раздражении, когда ни я, ни Патрик не появились к ланчу, но в тот момент я не могла думать ни о чем другом – только о том, что увидела.
Мы находились в моей комнате. Лиловатое с розовым покрывало, такого же цвета драпировка, мебель атласного дерева, такая изящная и красивая, а за окном знакомый вид – озеро, вода, сверкающая в зное летнего полдня.
Патрик бормотал какие-то слова о том, что сожалеет, что я должна верить ему и он не хотел сделать мне больно.
Я рассмеялась. Вероятно, пребывала в смятении гораздо большем, чем мне казалось.
– Нет, Сара, пожалуйста… послушай. Я знаю, ты не поймешь, но…
– Я прекрасно понимаю, – перебила я. – Я была очень наивной и очень глупой. Полагаю, это продолжается уже довольно долго. И с другими мужчинами.
Он отрицательно покачал головой:
– Больше никого не было.