— И чего? Опять привал? Командир думу думать будет?
— Нет, но все же странно!
— Что именно?
«Неправильный у тебя бутерброд, дядя Федор… — проснулось подсознание. — Потому что колбасой вверх».
— Видишь ли, Коля: Инферно — это по-нашему ад. А в аду положено грешникам в огне гореть да на сковородах жариться или — в крайнем случае — от ледяной стужи околевать.
— Влад, — проворчал Швед. — Я конечно не гаишник, мне медленно и два раза повторять не надо, но все же. Не выделывайся, а?
— Да я не выделываюсь, просто размышляю вслух. Другой тут температурный режим, неправильный. Вот что меня смущает… Понимаешь?
— Не очень.
— Ладно, пойдем другим путем.
«Пойдем вместе…»
— Ты на сталелитейном заводе был хоть раз?
— He-а… У нас в деревне…
— Я понял. Но примерно как считаешь, что ты увидишь и услышишь, если попадешь туда. Хоть в разливочный, хоть в прокатный?
Николай думал недолго.
— Так я ж об этом и хотел сказать. На заводе не был, но в кузнице работал. Душно там от металла разогретого и грохот станков. Окалиной воняет, наверно…
— В точку. А что бы ты подумал, если бы тебя на входе встретила прохлада и тишина? Удивился бы?
— Тому, что производство остановлено? — сходу врубился в намек Швед. — Это вряд ли. Кризис, мать его…
— О причинах пока промолчим, но суть ты верно ухватил. Поэтому усложним задачу. В цеху веет сыростью и пахнет свежей известкой?
— К первому мая готовятся?
— Или дню рождения хозяина… — продолжил я логическую цепочку размышлений. — Но в любом случае не работают или, что тоже вполне возможно, производство перепрофилируется. Вот и сейчас меня это настораживает. С какого бодуна в аду развели такую сырость?
— Это еще не…
— Ладно, в предбаннике…
— Санитарная зона?
— Что-что? — Я только что не присвистнул от восторга. Вот так, Коля-Николай, сиди дома, не гуляй. Деревня… Молоток. Действительно, такой вариант многие, если вообще не все странности объяснял влет. — Думаешь, тут санпропускник? Помывка, прачечная?.. Типа осмотр новоприбывшего контингента грешников на предмет проноса заразы и вредных насекомых? Здорово! Никогда бы не сообразил. Вот что значит — хозяйственный подход к службе.
— А для нас с тобой это что-то меняет? — опять проявил рациональное мышление Швед.
— Еще как… Вот ты с кем предпочел бы встретиться: с ротой охраны ада или их банно-прачечным отрядом?
— Да я и тех, и других предпочел бы еще лет сто не видеть, — сплюнул и перекрестился Николай.
— А по существу вопроса?
— Думаешь, у них там все как у нас?
— Как сказал классик, друг Мыкола: ничто человеческое нигде и никому не чуждо. Тем более в аду. Вряд ли там служаки да передовики производства парятся. А с кем поведешься… ну дальше ты сам знаешь. И это значит: наши шансы выполнить задание и уцелеть — стремительно пошли вверх. Как цены на золото. Эх, веселится и ликует весь народ!
— Это неплохо, — кивнул Николай. — Только у меня дома говорят: не кажи гоп, пока не перескочил. А как перескочишь — погляди, во что вскочил…
Глава седьмая
— Слышишь, Влад. — Шведа посетила очередная мысль. — Если там банно-прачечный отряд, то ведь и девушки должны быть. А?
— Вполне… — согласился я со столь очевидным предположением. — Но только связываться с ними — чревато для целостности организма.
— Это как?
— Ну я с адскими девицами знаком только понаслышке, но судя по описаниям, тамошние дьяволицы, именуемые суккубами, вытягивают жизненную силу не хуже вампиров. А еще можно возлечь с такой красоткой — мужчиной, а покинуть ложе, если выживешь, евнухом.
— И опять я не понял.
— Ну они только с виду такие классные, а на самом деле имеют зубы даже в самых труднодоступных местах.
— Жуть… — Николай опять перекрестился. Похоже, бывший прапорщик стремительно переходил в разряд верующих. Что и не удивительно в процессе приближения к адским вратам…
Какое-то время мы продвигались дальше в полной тишине. Только грязь хлюпала все зловеще и громче. Лес уже остался позади, вчистую проиграв болоту битву за территорию.
— Влад! — Похоже, и Швед заразился недержанием речи. — Как ты думаешь, а та красотка тоже из зубастых?
— Которая с «ведущим» передком?
— Да.
Перед глазами, как по заказу, возникла шикарная панорама белоснежных холмов, и чтоб не ломать кайф ни себе, ни Коле, я пошел на сделку с совестью.
— Сомневаюсь. Все-таки рядом с раем абы кто шастать не будет. Патрульно-постовая служба там должна быть на уровне. Видел в церкви рисунок? Мужик только подумал о срамном, а ему ангел обе руки мечом и вжикнул… Кисти так и отлетели.
— Видел. — Аргумент явно убедил. — Это хорошо. Жаль, если такая дивчина… — Он вздохнул. — Вот ты скажи мне, Влад, чего они все так на деньги падки?
— Анекдот знаешь? Мужик стоит перед зеркалом и себя рассматривает. Маленький, пузатый, кривоногий, прыщавый, обрюзглый. Главный орган вообще едва виден. Оборачивается, а на кровати дремлет роскошная блондинка. Он недоуменно пожимает плечами и говорит: «Это ж надо так деньги любить».
— Вот-вот… — еще раз вздохнул тот. — Совсем сдурели женщины.
— А тут ты не прав, Мыкола. С женщинами все нормально, сдурели — телки… Ну так им самой природой ума не дадено. Только и могут, что хвостом крутить… Стой!
Тысячи раз всем военнослужащим повторялось, что каждая буква боевого устава писана кровью солдат, а все равно его умышленно или ненароком нарушают везде и поголовно. Вот и мы заговорились. За что немедленно были наказаны…
За спиной у Шведа мой кругозор был довольно ограничен, а Коля чересчур замечтался. Купился на кажущееся безмятежным болото, которое еще и просматривалось во все стороны. Поэтому, не опасаясь засады, Николай шагнул прямиком в книгу Гиннесса. Открывая там страницу саперов, которые умудрились ошибиться дважды. Не знаю, что он задел или на что наступил, хотя — могли и сработать другие датчики охраняемого периметра, но тишина и спокойствие закончились мгновенно. Как тумблером щелкнули.
Водоворот видел каждый. Если не на море-океане, то в ванной или умывальнике уж точно. А нам с Мыколой «посчастливилось» узреть его на болоте. Причем воронка кружилась только в центре ровной и гладкой, как лед на катке, поверхности. А вслед за ней по нам ударила волна невыносимого животного ужаса, которая становилась все сильнее по мере того, как убыстрялось вращение «болото-ворота». Я буквально физически ощутил, как мои дрожащие колени начинают сгибаться в противоположном направлении, чтобы как можно быстрее убежать отсюда, не теряя драгоценные мгновения на разворачивание корпуса.
Судя по вытаращенным глазам и раззявленному рту, исторгавшему хрип, отчасти напоминающий обрывки мата, Шведир переживал не менее приятные ощущения.
«Вот и пришел пушистый северный трендец», — подумалось отвлеченно, когда вокруг адской воронки начало подниматься нечто.
Я даже не уверен, что подумал лично. Ибо наблюдал за явлением народу этого самого Трендеца с большой буквы с какой-то вялой отстраненностью. Видимо, ужас тоже имеет свой предел. Вернее, его максимум, пик — после которого возможна только остановка сердца или снижение напряжения.
«Держись, Воин, еще немного — и я вам помогу…»
«Это ты, Эммануил?» — поинтересовался я вяло. Одновременно прикидывая примерный вес и конечный облик Чудовища из бездны. В целом получалось нечто запредельное. Кашалот и прочие китообразные рядом пескарями покажутся.
«Да».
«А чего ждешь? Уже все собрались?»
«Похоже, Воин, ты и на смертном одре шутить будешь?»
«Привычка — вторая натура. Зачем себе в пустяках отказывать? И потом — чем это болото не тот самый одр? Как по мне, то все уже готово к приему бренных останков. Мы, конечно, еще покувыркаемся, но, судя по всему, под нашими со Шведом котлами в аду уже разжигают огонь. Но ты, по обыкновению, на заданный вопрос так и не ответил…»
«Нельзя сразу. Воин должен сам семью шесть ударов сердца противостоять врагу…»
«Глупые правила. Явно написанные тысячелетия тому взад. В современном общевойсковом бою сорок две секунды не всякий танк продержится».
«Так и ты теперь в другом мире, — а потому не суди сгоряча. Еще совсем чуть-чуть осталось. Считай до десяти…»
«Десять, девять…» — начал я послушно обратный отсчет, с долей разочарования глядя на монстра, к тому времени уже окончательно выбравшегося на поверхность.
Вполне возможно, что всякого нормального героя, жившего в доголливудскую эпоху, от вида этой жути хватил бы Кондратий, но после американских блокбастеров и разных компьютерных игр на фэнтезийную тематику этот привратник ада совсем не впечатлял. М-да, видимо, тамошний комитет по финансам сильно урезал режиссеру-постановщику бюджет картины…
И тут меня отпустило. Наверное, сработала защита Эммануила. Ужас не то чтобы ушел, но стал вполне терпимым. Как мандраж перед боем. Причем страх покинул нас обоих.
— Что это было, Влад? — отер ладонью взопревшее лицо Швед.
— А я доктор? Инфразвук, наверно…
— Жуть… Чуть сердце не лопнуло. Надеюсь, это не повторится?
— Не должно. Эммануил щит поставил.
— Угу… — Николай принял мое уведомление как должное. — А с этим выползнем что делать будем?
Кстати, родственник кракена не предпринимал никаких агрессивных действий. Колыхался эдакой желеобразной массой на уровне крыши двухэтажного дома, шевелил бахромой коротких отростков примерно там, где ребенок нарисовал бы ему рот, а в нашу сторону направил всего лишь четыре щупальца-разведчика. Они со скоростью бредущего попасом стада то исчезали в болотной жиже, то возникали опять, уже чуть ближе, в момент своего появления сильно напоминая наполовину вкопанные вокруг тренировочной площадки автомобильные шины. Только не выбеленные известкой, а по-прежнему угольно-черные, как с конвейера.
— Может, все-таки делаем ноги? С его-то скоростью передвижения. Отойдем на безопасное расстояние и еще разок подумаем: с которого боку к этому пудингу подступиться?