Он стал подниматься с кровати, взявшись за трубу отопления и вытаскивая своё тело из шеренги сидящих там как птицы в ряд других пацанов.
Жека нахмурился, поразмыслил.
— Нет, Аркаш, — ответил спокойно, — я проставляться не буду. Он к моей девушке приставал.
Аркадий задумался, прекратил своё движение с кроватного насеста.
— Намекаешь, что это он должен проставиться?
Кирпич возмущённо скрипнул кроватной сеткой.
— Не надо никому проставляться, — сказал Жека. — Я за то, чтобы просто разойтись с миром. А уважение я вполне имею. И могу извиниться, вот, при всех.
Он поднялся и шагнул к Кирпичу. Тот смотрел на него хмуро, насупленно.
— Владислав, — сказал Жека, — я сожалею. Мне неприятно, что у нас так получилось.
И в этом Жека вовсе не кривил душой. Ему было действительно неприятно, что его здесь пребывание проходит вот так. Он бы с радостью поговорил с этими ребятами, что-то посоветовал, о чём-то предостерёг. Аркашу, вон, предупредил бы, чтобы тот не лез, когда ему это предложат, в политику: там у него получится, слава богу, не трагично, но и приятного будет мало. Рассудительным там пристроиться ещё можно, а вот деликатным делать точно нечего. Но не предупредишь и не предостережёшь, тут одни сплошные разборки и мордобития…
А Кирпичу Жека, проговорив про сожалею и неприятно, протянул руку. Но рука его повисла в пустоте. Надутый Кирпич не спешил её пожимать, воротил от Жекиной руки свою обиженную морду, скотина такая. Получалось и некрасиво, и не по плану. Тогда Жека добавил:
— А если извинений недостаточно, можем решить наши разногласия другим способом, один на один.
Аркаша чуть заметно усмехнулся. А насупленный взгляд Кирпича ушёл на миг куда-то вовнутрь. Видать, не забыл Кирпич Жекин кулак у себя под ребром, и перспектива ощутить его там снова Кирпичу не очень понравилась. Он пошевелился, приподнял недовольный подбородок. Пожал всё-таки Жекину ладонь, пробурчал:
— Ладно, забыли.
И стал рассматривать что-то на полу, а может, дырку у себя на носке. Вот и хорошо, кивнул Жека. А то начинает тут.
Руки Аркаши удовлетворённо хлопнули по коленям, потом он спросил:
— Так, а с Королём что там у вас за история?
Жека уселся обратно на кровать и вздохнул.
— Аркадий… Хочешь верь, хочешь нет, но это они были там втроём. А я один.
Аркаша помолчал, побарабанил в задумчивости пальцами о свой же кулак. Произнёс, наконец:
— Да, чтобы так звездеть, это надо быть совсем хитросделанным. Ты вроде не из таких. А вот Королёк, тот как раз такой…
Он толкнул Кирпича в бок, и Кирпич с Аркашей поднялись.
— Ладно, ладно… Точно нет там ментов?
— Да сто пудов.
— Ну, давайте тогда.
***
А когда шаги старшекурсников затихли на лестнице, началось движение. Затарабанили энергичные стуки по дверям Короля и его шпаны. Из комнат высунулись наружу осторожные носы, их хозяев высмыкнули из убежищ за шкирку и заставили собирать остальных. Про ментов сказали, что те приходили к Вик-Вику: тот, мол, слегка побуянил, и кто-то на него нажаловался. Такое уже случалось, и все поверили.
Выстроившаяся в вестибюле королевская гвардия, заметив отсутствие старшаков и, главное, человека-помидора, изрядно приуныла. Также, хоть времени, чтобы прийти, прошло уже достаточно, не наблюдалось в их рядах и самого Витальки Короля. Мелкий Петюня сбегал за ним, но вернулся один. Семеро, а тем более двадцатеро, одного не ждут, и ждать Короля не стали.
Да, лучший противник — деморализованный противник. И по лицам пацанчиков с тёмной стороны было понятно, что они уже проиграли. Но было среди них одно лицо, с большущей шишкой сбоку невысокого лба, и глаза на этом лице сверкали решимостью. Барбос — конечно он — шагнул вперёд и ткнул пальцем в Жеку:
— А ну иди сюда!
И Жека, естественно, вышел.
Правда, после разговора с Аркашей и Кирпичом он не хотел ни с кем драться. Жека не испытывал ни к тому злости и пребывал в несколько философском, едва ли не умиротворённом расположении духа. Первый же прилетевший удар по уху из него эту дурь выбил. Второй чиркнул по голове, и тут уже пришлось включаться по-настоящему.
Жека отступил, увернулся, поднырнул под снова летящую руку. Ударил в корпус с правой: раз, два. Заметил по ходу дела, как по сторонам затопотало, захекало — остальные тоже сошлись и принялись мутузить друг друга. И потом, как это часто бывает в драке, всё замелькало и слилось в серию вспышек и отрывочных эпизодов. И общая картина из них составилась уже потом, и зияла она неизбежными провалами.
Помнилось, что Барбос пёр как танк, а из-за его спины выскакивал маленькой собачкой Петюня. С Барбосом Жеке пришлось помучиться, пока не удалось поймать его на встречном движении: кулак впечатался в скулу, и противник неожиданно легко рухнул, погребая под своим весом и Петюню. Припомнилось, как в Рюху вцепился какой-то неизвестный Жеке тип, и Жека подскочил и дёрнул его за шиворот, и как раз в это время Рюха очень удачно махнул кулаком и попал типу точно в челюсть, да так, что она громко клацнула. Рюха тут же схватился за руку и запричитал, а тип ни за что не схватился, он только уронил голову на плечо, качнулся и шмякнулся набок, прямо как в кино. А упал он под ноги Группе Крови и его невнятному противнику, что схватили друг друга за воротники и так и стояли, как будто не дрались, а на пару отлынивали от общей драки. Черепу зарядили по черепу, и он за кем-то гонялся, рассвирепевший и безжалостный. Гоша стоял у окна и хлюпал разбитым носом. Кто-то убегал, хромая, в сторону лестницы. Костик и Ростик лупились два на два с близнецами, это была битва титанов, и наши таки взяли верх.
Но всё рано или поздно заканчивается: смолкает ревущая буря, стихают шестибальные шторма. Так внезапно утихла и эта эпическая драка, подобных которой, может, и не видели общежитские старые стены. Получившие своё плохие парни ковыляли к себе, их уже никто не трогал, не добивал.
Но оставалось не решённым одно существенное дело. А с ним, с этим делом, надо было обязательно разобраться.
— А куда же подевалась наша венценосная особа? — задал Жека в плетущуюся толпу интересующий его вопрос.
— Чего? — не поняли его обладатели вспухающих синяками морд и обстуканных голов.
— Король, говорю, где?
Молчание было ему ответом.
Глава 24
В ответ на вопрос о Короле никто не отвечал. Может, и правда не знали, куда он там смылся.
А потом из-за спин вылез мелкий Петюня.
— Он у себя в комнате. Не стал выходить, — сдал коротышка своего товарища.
Что у него за мотивы, Жека гадать не стал, то были их дела.
Все направились к Виталькиным дверям.
— Выходи! — загремел кулаком по сероватой дверной поверхности Костик.
В комнате молчали.
— Давай выходи, ссыкун! Будь мужиком!
За дверью зашуршало, заелозило.
— Не выйду, — глухо прозвучал оттуда голос Короля.
Там что-то со крипом ехало по полу — кажется, Виталька баррикадировался. Все смотрели на дверь, и даже у товарищей Короля на лице проступало брезгливое выражение. И это было очень правильно. Жеке стало даже немного неловко за своего утратившего авторитет врага.
— Тебя Помидор зовёт! — раздался вдруг писклявый голосок, и у дверей возник Петюня. — Сказал: не придёшь — хана тебе.
Подобного иезуитского поступка Жека никак не ожидал. Да уж, шакалы — они шакалы и есть. Сам бы он до такого в жизни не додумался.
И оно сработало. Прошли тихие секунды, потом за дверью снова стала ездить по линолеуму мебель, и ключ наконец заскрежетал в замке.
Король высунулся и хмуро оглядел собравшуюся толпу.
— Пойдём, — указал ему Жека в сторону вестибюля.
Все расступались с их пути. Пока шли коридором, Виталька, кажется, стал о чём-то догадываться.
— Ну и где он? — уныло спросил Король в пустоту вестибюля.
Жека усмехнулся.
— Тут такое дело… Он улетел. Как Карлсон. И о возвращении речи не было. Зато он передавал тебе большой привет.
Толпа подпирала, и Жека с Королём оказались на середине площадки. Друзья Жеки прошли и расположились за его спиной, проигравшие их противники топтались возле входа и возвращаться на место своего избиения не спешили.
Но драться с Королём Жека не собирался. Тот уже сам себя унизил, и мараться теперь, добивать лежачего, Жеке не хотелось. Но и отпускать его просто так было стратегически неправильно.
И решение пришло.
— Ты с таким рвением это всё организовывал, — сказал Жека Витальке. — А подраться тебе и не досталось. Я считаю, это очень неправильно, так что возможность себя проявить мы тебе предоставим.
Он повернулся и указал на свою компанию, что выстроилась за спиной в почти правильную шеренгу.
— Выбирай любого — и вперёд. Один на один, всё по-честному.
Король затравленно повёл взглядом туда и сюда. Выбор, судя по всему, его не порадовал. Высокие и крепкие Костик с Ростиком, массивный Рюха, чёрный кавказский Тигран, заляпанный неизвестно чьей кровью свирепый Череп. Ну и сам Жека, что за неосторожное слово лупит людей по голове сковородками. Изящный и невнушительный Гоша в это время сморкался на кухне перед зеркалом, опасаясь, что ему повредили драгоценную его физиономию, и в ассортимент возможных противников Короля удачно не вошёл.
Виталька шмурыгнул носом и обернулся к Жеке.
— А если я откажусь?
— Тогда я лично вломлю тебе от всей души.
Король совсем пригорюнился. И тут, пробираясь через скопище тел, в треугольник света ступила невысокая кучерявая фигура. Это был Группа Крови. Где-то он на время отбился от коллектива — может, посещал сортир.
Да, это был невзрачный и щупловатый гитарист Группа Крови, и Виталька на глазах воспрянул духом.
— Вот! — поспешно крикнул он. — С ним, с ним я буду драться!
Король выбрал себе для поединка Группу Крови. Он и представить себе не мог, какая же это чудовищная ошибка.
Будущих противников развели по сторонам. Возле Короля возник пришедший наконец в себя Барбос. Он поспешно наставлял своего друга, пытаясь, наверное, за минуту втолковать ему теорию кулачного боя. Группе Крови объяснили, что его ждёт, и это его явно не обрадовало. Этот парень ещё и сам не догадывался, что на самом деле он оружие, ходячий механизм тотального разрушения, человек-бомба. Пока же он был просто музыкант с шестого этажа, и гитара его висела в комнате на стене, целая, ни об кого не разломанная. Просто нужно было знать, где у него кнопка.