Дзинь-дзинь-дзинь!
Дуэлянты кружили по комнате. Фаллон по первым же секундам боя понял, что силы их примерно равны. Хотя он тяжелее, а как землянин сильнее физически, зато Кордак моложе и имеет большую практику в фехтовании.
Дзинь-дзинь-дзинь!
Фаллон наткнулся на небольшой столик и отбросил его в сторону.
Дзинь-дзинь!
Кордак сделал ложный выпад и попытался ударить Фаллона в голову. Тот увернулся — лезвие Кордака отрубило верхушку бронзовой напольной лампы, которая со звоном покатилась по полу.
Дзинь-дзинь!
Они продолжали кружить. Оказавшись лицом к Гази, все еще стоявшей в дверях, Фаллон крикнул:
— Гази, уходи! Ты нас отвлекаешь!
Она не обратила на это внимание, и дуэль продолжалась. Внезапным вихрем приемов и выпадов Кордак прижал Фаллона к стене. Последний его удар должен был пригвоздить противника, но тот отпрыгнул, и лезвие капитана врезалось в дешевую копию известной картины Машира «Рассвет над Маджбуром». Пока лезвие торчало в стене, Фаллон нанес удар. Кордак отразил его одеялом, вытащил шпагу и вновь стоял лицом к лицу со своим противником.
Дзинь-дзинь!
Фаллон нанес еще один удар, но Кордак вновь парировал его, и удар пришелся по опрокинутому столику.
Фаллон чувствовал, как у него колотится сердце. Он двигался медленно, как будто пробирался сквозь вязкий густой туман. Но и Кордак, как он мог видеть, выглядел не менее усталым.
Дзинь-дзинь!
Схватка продолжалась, пока оба бойца не были истощены настолько, что могли лишь стоять, покачиваясь, и следить друг за другом. Через каждые полминуты один из них набирался сил, делал выпад, второй отражал его, и они вновь стояли, глядя друг на друга.
Фаллон прохрипел:
— Мы слишком… слишком выдохлись.
Послышался голос Гази:
— Вы оба трусы и хвастуны, боитесь приблизиться друг к другу.
Кордак задыхающимся голосом прокричал:
— Мадам, займите мое место и посмотрите, как это легко.
— Вы оба отвратительны, — заявила Гази. — Я думала, что кто-нибудь из вас будет убит и тем самым вопрос решится: я останусь у победителя. Но если вы будете дурачиться и гримасничать целый день…
Фаллон, задыхаясь, проговорил:
— Кордак, я думаю, она нас подстрекает, она хочет видеть кровь… но за наш счет.
— Я согласен… вы правы, мастер Энтане.
Они отдувались, как два паровоза. Потом Фаллон сказал:
— Как насчет того, чтобы кончить это? Кажется, мы равны по силе.
— Дуэль начали вы, зер, но если вы хотите прекратить ее, то я, как благоразумный человек, с удовольствием принимаю ваше предложение.
— Тогда кончим.
Фаллон отступил и наполовину вложил рапиру в петлю на поясе, все же опасаясь предательской атаки Кордака. Тот отошел к стене и сунул шпагу в пустые ножны, болтавшиеся на вешалке. Он посмотрел на Фаллона, чтобы убедиться, что тот спрятал свое оружие, и продолжал пока рукой снимать рукоять шпаги.
Потом он унес ножны со шпагой в спальню.
Гази повернулась и вошла в спальню перед ним. Фаллон упал в кресло. Из спальни доносились взаимные обвинения. Потом снова показалась Гази в юбке, платье и сандалиях, неся сумку со своими вещами. Затем вышел и Кордак, тоже одетый и с пристегнутой шпагой.
— Мужчины, — произнесла Гази, — и кришняне, и земляне — самые жалкие, ненавистные и презренные животные. Не ищите меня, я рву с вами обоими. Прощайте, я не желаю вас видеть!
Она хлопнула дверью. Кордак засмеялся и утомленно растянулся в другом кресле.
— Это мой самый серьезный бой после схватки с джунгами при Таджроше, — сказал он. — Удивляюсь, как может женщина приходить в такую ярость. Она кипела, как прибой у утесов Квеба.
Фаллон пожал плечами:
— Иногда мне кажется, что я вообще не понимаю женщин.
— Вы завтракали?
— Да.
— Тогда понятно. Если бы у меня был набит живот, все пошло бы по-другому. Пошли на кухню, я приготовлю себе яичницу.
Фаллон встал. Кордак снял с кухонных полок припасы и бутылку.
— Не очень-то похвально начинать день с квада, — капитан, — но битва вызывает жажду, и глоток, которым мы компенсируем то, что потеряли во время дуэли, не причинит нам вреда.
Осушив несколько рюмок, Фаллон почувствовал, что пьянеет, и сказал:
— Кордак, старина, как я рад, что не ранил вас. Вы для меня идеал мужчины.
— Мастер Энтане, я чувствую по отношению к вам то же самое. Вы для меня ближе лучших друзей-кришнян.
— Выпьем за дружбу!
— За дружбу! — воскликнул Кордак, поднимая свой стакан.
— Бороться или погибнуть вместе! — сказал Фаллон.
Кордак, выпив, поставил стакан и посмотрел на Фаллона.
— Дорогой друг, — начал он, — вы очень благоразумный и рассудительный человек, когда не поддаетесь варварской ревности.
Кроме того, вы служите со мной в гвардии. Поэтому я хочу намекнуть вам на предстоящие события, чтобы вы подготовились.
— А что?
— Этот варвар Гхуур из Квааса в конце концов выступил. Сообщение было получено вчера вечером, перед тем, как я отправился к вам домой. Он еще не перешел границу, но весть об этом ждут с минуты на минуту.
— Значит, гвардия…
— Вы уловили мою мысль, зер. Приведите свои дела в порядок, ибо нас могут отправить в любой день. А теперь мне нужно идти в казармы, там я буду оформлять документы для выступающих отрядов. Какое ужасное общество! Почему я не родился несколькими столетиями раньше, когда искусство письма было так редко, что все необходимое солдат держал в голове!
— Кто же будет охранять город, если отправят всю гвардию?
— Не всю. Новобранцы, ограниченно годные и отставные гвардейцы останутся и займут посты тех, что уходят. Мы, капитаны районных отрядов, отправимся тоже, но кто-то с большим отрядом останется нести службу в…
— В Сафке? — спросил Фаллон, видя, что Кордак колеблется.
— Я не настолько пьян, чтобы выболтать это. Откуда вам известно?
— Слухи. Но что нужно охранять?
— Этого я не имею права говорить. Скажу только: в этом древнем здании хранится что-то такое новое и смертоносное, по сравнению с чем стрелы лучников Гхуура покажутся безопаснее весеннего ливня.
Фаллон сказал:
— Ештиты всегда хранили в тайне внутренние помещения Сафка. Я не знаю ни одного плана или чертежа этого сооружения.
Кордак улыбнулся и пошевелил одной антенной, что было кришнянским эквивалентом подмигивания:
— Это не такой уж секрет, как они думают. Тайна теперь известна, как и их смешные ритуалы.
— Вы полагаете, что кто-то из не принадлежащих к культу знает его тайну?
— Да, зер. Во всяком случае, мы можем догадываться…
Кордак выпил еще одну порцию квада.
— Кто это «мы»?
— Ученое общество, к которому я принадлежу, именуемое «Меджраф Джандишира». Вы слышали о таком?
— Неофилософское общество? — пробормотал Фаллон. — Я немного знаю о его доктрине… Значит, вы… — он вовремя удержался от замечания, что эта доктрина является самым отъявленным примером межзвездной глупости.
Кордак, однако, уловил презрительную нотку в оборванной фразе Фаллона и сказал:
— Встречаются такие, кто смеется над нашими принципами, не зная их и предпочитая отвергать мудрость, а не проверять ее. Что ж, я постараюсь объяснить вам, как смогу — ведь я всего лишь необразованный солдат. Если вы заинтересуетесь, я познакомлю вас с более образованными членами нашего братства. Вы слышали о Пятсмифе?
— О ком?
— О Пятсмифе… Как велико невежество землян, не знающих даже о величайшем из своих соплеменников!
— Он был землянином? — Фаллон никогда не слышал о Чарлзе Пьяцци Смите, эксцентричном шотландском астрономе девятнадцатого столетия, основавшем псевдонауку пирамидологию. Но даже если бы и слышал, вряд ли узнал бы это имя в интерпретации Кордака.
— Этот Пятсмиф первым понял, что великие древние сооружения на вашей планете значат и означают большее, чем кажется с первого взгляда. На самом деле, они вмещают в своих пропорциях ключ к вечной мудрости и секретам Вселенной…
В следующие полчаса Фаллон с трудом подавлял зевоту, пока Кордак читал свою лекцию. Он не решался прерывать его, так как надеялся получить от капитана какие-нибудь сведения.
В конце концов квад оказал свое воздействие: капитан заговорил бессвязно и наконец утратил мысль.
Запутавшись, он сказал:
— …но, добрый Энтане, я всего лишь солдат, не фил… фол… ософ… Если бы у меня было красноречие…
Капитан замолчал и, прищурясь, уставился в потолок. Фаллон спросил:
— Значит, у вас есть план Сафка?
Собеседник хитро взглянул на него:
— Раз…ве я гово… сказал это? Кажется, нет. Но я не отрицаю: план существует.
— Сомневаюсь в этом.
— Вы сомневаетесь в моих словах, таматеш! Я… капитан…
— Тише, тише. Я поверю в этот план, но только когда увижу его. Ведь это не будет нарушением закона?
— Нарушением закона? — Кордак некоторое время размышлял над этой проблемой, потом потряс головой, как бы прочищая ее. — Упрямый, как биштар, и скользкий, как фондага, — вот каков мой друг Фаллон. Ладно, я покажу вам этот план, вернее, его копию. Тогда вы поверите?
— О, конечно!
Капитан, покачиваясь, направился в гостиную. Фаллон слышал звуки отпирания и запирания ящиков стола, потом вновь появился Кордак с листом кришнянской бумаги в руке.
— Вот он! — сказал капитан и бросил лист на стол.
Фаллон увидел грубый чертеж внутренних помещений Сафка, который легко было узнать по причудливо изогнутой внешней стене. Чертеж был не очень ясным, так как над ним потрудился кришнянский свинцовый карандаш. (Графит сравнительно редок на этой планете, поэтому стержни карандашей чаще делают из свинца.)
Фаллон ткнул пальцем в самое большое помещение, как раз напротив входа.
— Это, вероятно, главный храм?
— По правде говоря, не знаю: я никогда не был внутри. Но ваше предположение кажется справедливым, добрый зер.
Остальная часть плана представляла собой лабиринт комнат и коридоров, что не давало никакой зацепки человеку, не знающему назначения этих помещений и никогда их не видевшему. Фаллон глядел на план, стараясь запечатлеть его в мозгу.