Тут и там стояли вооруженные кришняне в мундирах королевской гвардии Кира. Гражданская гвардия заменяла их лишь на менее важных постах. Они искоса взглядывали на Фаллона и Фредро, но никто не останавливал пришедших.
По мере того как земляне шли дальше по коридору, им открывалось истинное назначение подземелий Сафка. В помещениях справа железная руда плавилась и металл застывал в форме болванок. Болванки перевозились дальше по коридору в другие комнаты. Там они вновь расплавлялись и превращались в длинные заготовки, которые передавались кузнецам. Кузнецы же обрабатывали их, превращая в полые трубы.
Земляне проходили комнату за комнатой, и постепенно им стало ясно, что тут изготавливают. Фаллон понял это раньше, чем они добрались до последнего помещения, где процесс заканчивался.
— Мушкеты! — пробормотал он. — Примитивные ружья.
Он остановился у стойки, где было около дюжины ружей, и взял одно из них.
— Как оно стреляет? — спросил Фредро. — Я не вижу ни курка, ни затвора.
— Вот зарядная полка. Сюда насыпают порох, а зажечь его можно и сигарой. Я знал, что рано или поздно это случится. Мне не повезло: я опередил время со своими контрабандными пулеметами. Межпланетному Совету никогда не удастся загнать этого джина в бутылку!
— Вы думаете, это сделал кто-нибудь из землян… ну, обойдя каким-нибудь образом псевдогипноз? Или кришняне изобрели это независимо?
Фаллон пожал плечами и поставил мушкет на место.
— Чертовски тяжелые штуки. Не знаю, но, вероятно, мы получим и эту информацию.
Они находились в помещении, где рабочие приделывали резные приклады к стволам. В противоположном конце зала трое кришнян обсуждали какую-то проблему. Двое из них были похожи на надзирателей, а третий, небольшого роста пожилой кришнянин с густыми спутанными светло-зелеными волосами и в длинном халате иностранного покроя, показался Фаллону знакомым.
Фаллон прогуливался по помещению, дожидаясь, пока двое надзирателей уйдут. Когда те, наконец, пошли по своим делам, он взял за рукав длинноволосого кришнянина.
— Привет, мастер Сэйнэйн, — сказал он. — Как вы здесь оказались?
Пожилой кришнянин обернулся:
— Да, преподобный отец? Вы меня о чем-то спросили?
Фаллон вспомнил, что Сэйнэйн глуховат, и решил не выкрикивать объяснения при всех.
— Пойдемте в вашу комнату, если вы не возражаете.
— О, пожалуйста. Сюда, отец.
Кришнянин провел их через лабиринт комнат и коридоров в жилые помещения: отдельные комнаты для служащих и спальни для рабочих, где были лишь груды соломы, на которых валялись храпящие и пахнущие колофтяне.
Они проследовали в комнату, обставленную скромно, но с намеками на комфорт. Здесь находились удобная кровать, кресло, множество книг и большой запас сигар и вина.
Фаллон представил друг другу обоих ученых на языках, которые они понимали, затем сказал Фредро:
— Вы все равно не сможете следить за нашим разговором, поэтому стойте снаружи за дверью, пока мы не кончим, и предупредите нас, если кто-нибудь придет.
Археолог заворчал, но вышел. Фаллон запер за ним дверь, откинул капюшон и сказал:
— Теперь вы узнаете меня?
— Нет, зер, я не… но подождите! Вы кришнянин или землянин? Вы напоминаете мне одного человека…
— Это уже ближе. Вспомните Хершид четыре года назад.
— Клянусь бесконечностью Вселенной! — вскричал Сэйнэйн. — Вы землянин Энтане Фалн и некогда доур Замбы!
— Не так громко, — взмолился Фаллон: Сэйнэйн из-за своей глухоты был склонен кричать при обычном разговоре.
— Но что, во имя всех не существующих на свете демонов, что вы здесь делаете? — несколько тише спросил Сэйнэйн. — Вы на самом деле стали жрецом Ешта? Никто не убедит меня в том, что вы искренне поверили в эти сказки.
— Об этом после. Вначале ответьте мне: вы постоянно находитесь в этом подземелье или можете выйти, когда вам захочется?
— Ха! Вы не настоящий жрец, иначе вы бы знали об этом и не спрашивали бы меня.
— Я знаю, что вы умны. Но ответьте на мой вопрос.
— Что касается этого, — сказал Сэйнэйн, зажигая сигару и протягивая коробку Фаллону, — то я свободен, как акебат — в клетке зоопарка короля Кира, и могу выходить, когда вздумается, — как дерево в королевском саду. Короче, я повелитель этого маленького королевства в подземелье Сафка. Но если я попытаюсь выйти отсюда, то получу копье в живот или стрелу в спину.
— И вам такое положение нравится?
— Все относительно, зер. Кстати говоря, это тусклое подземелье ничуть не хуже пышного двора Хершида. Я предпочитаю жить здесь, чем быть разрубленным на части и сваренным, как эти несчастные, которых ештиты используют во время своих служб. Все относительно, как видите. Можно сказать, что термин «нравится» в моем положении абсолютно неприменим и лишен смысла. Кто может знать, что нравится, а что…
— Прошу вас, — Фаллон, хорошо знавший кришнян, поднял руку. — Значит, я могу рассчитывать, что вы меня не выдадите?
— Следовательно, это маскировка, как я и полагал. Не бойтесь: ваши дела меня не касаются, я стараюсь смотреть на мир с философской бесстрастностью. Хотя такие ловушки, как та, в которой я оказался, способны нарушить бесстрастность любого философа. Если бы я мог бросить этого шизофреника Кира в выгребную яму…
— Да, да. Но как вы сюда попали?
— Прежде всего, дорогой зер, расскажите, как вы оказались в этой проклятой клетке? Ведь это не прост любопытство?
— Мне нужны сведения… — Фаллон, не вдаваясь в причины, по которым ему нужны были сведения, кратко рассказал, как ему удалось пробраться в подземелье.
— Клянусь Миандой Отвратительным! Отныне я верю всему, что рассказывают о сумасшедших землянах. У вас был лишь один шанс из ста пробраться сюда, не вызвав подозрений.
— Давия стояла рядом со мной все время.
— Будем надеяться, что она так же верно будет стоять рядом с вами, когда вы пойдете обратно. Мне не хотелось бы видеть ваше окровавленное тело на алтаре Ешта.
— Но почему культ Ешта объединен с пытками? Только для развлечения?
— Вовсе нет. Существует древнее суеверие, что периодические мучения и пытки жертвы, при которых та плачет, заставляют небо — по законам симпатической магии — тоже плакать и тем самым способствовать хорошим урожаям. Ранее этот свирепый обычай естественно связывался с культом бога земли Ешта.
Правда же заключается в том, что многим нравится смотреть на страдания других — качество, если я правильно разобрался в земной истории, некогда свойственное и вам. Не хотите ли чашу вина?
— Только одну и не уговаривайте меня выпить вторую. Когда я буду возвращаться, мне потребуется ясная голова и полная координация движений. Но продолжайте свой рассказ.
Сэйнэйн затянулся и задумчиво посмотрел на горящий кончик своей сигары.
— До меня в Хершиде дошли слухи, что доур Балхиба нанимает ведущих ученых, платит им большое жалование, чтобы они совместными усилиями разгадывали тайны природы. Будучи, как и все ученые, несведущим в обычных делах, я отказался от преподавания в имперском лицее, прибыл в Занид и нанялся на службу сюда.
А у безумного Кира была навязчивая идея, как будто этот проклятый его зять Чабариан подложил ему колючку в подштанники. Идея заключалась в том, чтобы собрать подобных мне доверчивых простофиль, запереть их в подземелье, снабжать в изобилии едой, напитками и девицами, а затем поставить нас перед выбором: или изобрести что-нибудь, способное победить Кваас, или закончить свои дни на дымящемся алтаре ештитов. Перед лицом этой ужасной альтернативы мы вынуждены были стараться и через три года напряженной работы добились того, что не удавалось на нашей планете никому.
— Что же это? — спросил Фаллон.
— Мы изобрели пригодное к употреблению ружье. Не такое удобное и мощное, как земное, но ведь это только начало. Мы знали о земных ружьях. И хотя никто из нас их не видел, мы получали информацию от других, например от замбийцев, которых вы взяли с собой в неосторожный поход на Гозаштанд, поход, приведший к престолу Замбы короля Экрара. Из их рассказов мы уяснили главные принципы: полая металлическая трубка, пуля, порох и средства для его воспламенения. Труба с деревянным прикладом, как и пуля, не составляли особых трудностей. Главное затруднение было в порохе. Мы обнаружили, что споры дерева ясувар, которое обычно используется для фейерверков и другой пиротехники, бесполезны для наших целей. После множества опытов проблема была решена моим коллегой Неле-Джурдаром из Катай-Джогорай. Ему удалось приготовить из различных веществ взрывчатую смесь. Дальнейшее было делом техники.
— Стимулированное изобретение.
— Что?
— Ничего, — ответил Фаллон. — Земной термин, который я слышал от Фредро. Кто, кроме вас, принимал участие в работе?
Сэйнэйн вновь зажег погасшую сигару:
— Здесь всего двое достойны называться подлинными учеными. Неле-Джурдар… но, увы, он недавно погиб, испытывая свою взрывчатую смесь… Когда же это было? Какой сегодня день? Так трудно определять время лишь по смене охраны в этой ловушке.
Фаллон назвал ему дату, добавив:
— Пока я не забыл: за последние три года трое землян — Соарес, Боткин и Дейли — исчезли в Заниде. Вы что-нибудь слышали о них? Не работают ли и они в артиллерийском арсенале Чабариана?
— Нет, здесь только еще один мой коллега Зарраш из Маджбура. Остальные руководители нашего проекта лишь опытные механики, их пятеро и все они кришняне. Трое из них умерли от естественных причин… Остальные двое находятся здесь и будут находиться до тех пор, пока Кир, убедившись, что наши трубы докажут свое могущество в кровопролитном сражении, не выполнит свое обещание и не освободит нас с таким количеством сокровищ, какое мы только сможем унести. Конечно, если предварительно доур не прикажет перерезать нам горло, чтобы мы сохранили секрет пороха, или эти ештиты не убьют нас, так как мы слишком многое узнали о тайнах их культа.
— Где теперь этот Зарраш?
— В третьей комнате отсюда. В настоящий момент мы лишь вежливо здороваемся.