Кордак построил свой отряд и повел его быстрым маршем за линией войск на юг. Там и тут располагались группы раненых кришнян, над которыми трудились армейские хирурги. Справа от Джуру стоял сильно поредевший отряд арбалетчиков. Их зеленоватая кожа покрылась толстой коркой пыли, в которой капли пота проделали длинные извилистые борозды. Они устало и равнодушно опирались на свое оружие или сидели на телах погибших.
Мох был вытоптан и кое-где даже выжжен.
Перед фронтом гул стал усиливаться, поднялось густое облако пыли. Солдаты с криками указывали друг другу на что-то впереди, копошащееся в пыли. Арбалетчики начали туда стрелять.
— Здесь, — бросил гонец и указал на брешь в передовой линии.
Кордак на айе, барабанщик и исидианин-знаменосец во главе колонны вступили в эту брешь. Отряд Джуру встал лицом к врагу. Наконец-то Фаллон увидел это «необычное».
Оно было похоже на огромный деревянный ящик, медленно продвигавшийся вперед на колесах, тоже деревянных. Спереди и сверху сооружения находились отверстия, сзади торчала короткая труба, из которой вырывались облака дыма. Пафф-пафф-пафф-пафф…
— Боже, — сказал Фаллон, — они изобрели танк.
— Что вы сказали, мастер Энтане? — спросил его сосед-кришнянин, и Фаллон понял, что говорил по-английски.
— Я просто молюсь своим земным богам, — ответил он.
— Приготовиться к огню! — крикнул Кордак.
Танк, пыхтя, приближался. Он направлялся не к отряду Джуру, а к линии балхибцев южнее. Его деревянные бока были усеяны щетиной воткнувшихся стрел и копий. За ним двигалось большое количество вражеских солдат. А рядом, чуть дальше к югу, в облаке пыли виднелся второй танк.
Громкое «бах!» донеслось от ближайшего танка. Металлическое ядро вылетело из переднего отверстия и проделало брешь в линии копьеносцев Балхиба. Копья полетели в сторону, люди закричали. Вся линия подалась назад.
Мушкеты Джуру гремели, усеивая борта чудовища градом пуль. Но вот пыль рассеялась, и Фаллон увидел, что целый и невредимый танк повернул и двинулся на их отряд.
— Второй залп! — скомандовал Кордак.
Но вновь раздалось «бах!», и железное ядро ударило в ряды мушкетеров. Оно попало в грудь айя Кордака, отбросив капитана далеко назад. Рикошетом оно ударило в голову и убило восьминогого знаменосца-исидианина. Знамя упало.
Фаллон выстрелил в отверстие танка и оглянулся.
Гвардейцы вокруг кричали:
— Все пропало!
— Мы окружены…
— Спасайся, кто может…
Еще несколько одиночных выстрелов, и отряд Джуру побежал. Танк, словно потеряв к ним интерес, вновь повернул южнее, к линии балхибцев.
Бах! Бросившись вместе со всеми, Фаллон заметил третий танк.
Он бежал в беспорядочной толпе отступавших: мушкетеров, копьеносцев и арбалетчиков, смешавшихся друг с другом. Он перепрыгивал через упавших и с обеих сторон видел кваасцев, сплеча рубивших противника своими кривыми саблями. Фаллон бросил мушкет, так как у него закончились и порох, и пули, а возобновить их запас не представлялось возможным. Тут и там отдельные группы балхибских кавалеристов пытались сдержать натиск степняков, но в целом сражение было безнадежно проиграно.
Над Фаллоном что-то крикнули по-кваасски. Он поднял голову и увидел заросшего шерстью врага с поднятой саблей, сидевшего на айе. Фаллон понял из его слов только «Кваас» и «Балхиб». Очевидно, кваасец спрашивал, к какой армии принадлежит Фаллон, так как на нем не было мундира.
— Я лондонец! — крикнул Фаллон, схватил врага за ногу и дернул. Тот свалился с айи наземь, и Энтони занял его место в седле. Он повернул айю на север и пустил галопом.
Глава 19
Через четыре дня, обойдя зону военных действий с севера, Фаллон прибыл в Занид. Ворота Джеклан были забиты кришнянами, стремившимися в город: солдатами, бежавшими с поля битвы под Чосом, крестьянами, пытающимися спастись за стенами города, и еще бог знает кем.
Стражники у ворот потребовали имя Фаллона и задали несколько вопросов, чтобы убедиться, что он настоящий занидец, хоть и не кришнянин.
— Отряд Джуру? — спросил один из них. — Говорят, вы почти выиграли сражение, остановив орды варваров своими ружьями, но тут напали эти проклятые паровые колесницы, и вы отступили.
— Это более правдивое описание сражения, чем я ожидал услышать, — ответил Фаллон.
— Эти проклятые варвары использовали оружие, нарушающее все цивилизованные нормы.
Фаллон удержался от замечания, что то же самое кваасцы могут сказать по поводу мушкетов, и в свою очередь спросил:
— Что было дальше? Сохранилась ли балхибская армия?
Второй стражник воспроизвел балхибский эквивалент недоуменного пожатия плечами.
— Говорят, Чабариан вновь собрал кавалерию и вступил в бой у Малмажа, но был убит. Не знаете ли вы, где теперь противник? Пришедшие утром говорили, что джунги идут за ними.
— Не знаю, — сказал Фаллон. — Я пришел с севера и никого не видел. Я могу идти?
— Да, но раньше нужно выполнить одну формальность. Поклянитесь в верности лорду-протектору королевства Балхиб, его высочеству пандру Чиндору бад-Квинану.
— Как? Но почему?
Охранник объяснил:
— Чабариан погиб в Малмаже, как вы знаете. А лорд Чиндор, весь в крови после битвы, примчался в Занид и сообщил Его Грозности доуру Киру об ужасном поражении. Они были вдвоем, и доур, огорченный этим известием, выхватил свой кинжал и закололся. Тогда Чиндор созвал уцелевших членов правительства и убедил их наделить его чрезвычайными полномочиями для борьбы с нашествием. Так вы клянетесь?
— О да, конечно, клянусь.
В глубине души Фаллон подозревал, что Чиндор помог королю покинуть этот свет, а потом попросту заставил министров, угрожая оружием, признать его диктатуру.
Пройдя через ворота, он помчался по узким улицам к своему дому. Он боялся, что хозяин пустит других жильцов, так как Фаллон уже давно не вносил арендную плату. Но с радостью обнаружил, что квартира в том же состоянии, в каком он ее оставил.
Теперь его единственной целью было добыть два остальных куска обязательства Квейса, добыть любыми средствами. Он придет к Кастамбангу с достаточно правдоподобным рассказом о том, что Квейс передал ему свой кусок за сведения, добытые Фаллоном до ухода из города.
Он торопливо умылся, переоделся и собрал то свое имущество, которое считал достаточно ценным. Через несколько минут он вышел, захлопнул дверь (в последний раз, если его планы осуществятся), укрепил узел с вещами на спине трофейного айи, сел в седло и поскакал.
Привратник постоялого двора «Ташин» сказал, что мастер Туранж сейчас дома и добрый зер сможет его там найти. Фаллон пересек удивительно безлюдный двор — артистическая клиентура покинула «Ташин» — и дошел до комнаты Квейса.
Никто не откликнулся на звон дверного гонга. Фаллон толкнул дверь, та отворилась. При взгляде внутрь рука его потянулась к рукояти рапиры.
Квейс из Бабаала лежал навзничь на полу, его куртка была пропитана коричневой кришнянской кровью. Фаллон перевернул тело и увидел, что шпион пронзен насквозь, вероятно, рапирой.
Рядом с ним на полу лежала груда бумаг.
Присев на корточки, Фаллон осмотрел их. Не найдя того, что искал, он обыскал тело Квейса и комнату.
Никакого следа чека. Его планы нуждались в корректировке: кто-то узнал о разрезанном чеке и убил Квейса, чтобы завладеть его частью.
Но кто? Об этом документе не знал никто, кроме Квейса, Кастамбанга и самого Фаллона. Банкир был хранителем денег, если бы он захотел их присвоить, то мог обойтись и без чека.
Энтони вторично обыскал комнату, но не нашел ни части чека, ни следов убийцы.
Наконец он со вздохом вышел и обратился к привратнику:
— Кто-нибудь навещал сегодня Туранжа?
Тот задумался:
— Да, зер. Теперь, когда вы спросили об этом, я вспомнил. Примерно с час назад у него был посетитель.
— Кто? Как он выглядел?
— Он, как и вы, землянин и был одет в гражданский костюм.
— Но как он выглядел? Высокий или низкий? Полный или худой?
Привратник сделал беспомощный жест:
— Не могу сказать вам, зер. Вы, земляне, так похожи друг на друга.
Фаллон вновь сел на айя и через весь город направился к дому Кастамбанга. Дальнейшие действия казались бессмысленными, но он не сдастся, пока есть хоть малейшая надежда заполучить деньги.
Город был охвачен возбуждением. Тут и там мчались всадники. Кто-то крикнул:
— Джунги уже видны! К стенам!
Фаллон проехал мимо Дома Правосудия, где на доске казненных голов было больше, чем обычно. Он не вглядывался в эти ужасные предметы, но, уже проскакав, осознал, что видел чье-то знакомое лицо.
Взглянув на доску, он с ужасом узрел оскаленную в иронической усмешке голову кришнянина, к которому направлялся. Под головой он прочел:
«КАСТАМБАНГ БАД-АМИРУТ, банкир из Габанжа, 103 года и 4 месяца. Признан виновным в государственной измене».
Измена, очевидно, заключалась в том, что Кастамбанг финансировал Квейса, шпиона Квааса. А так как пытки уголовных преступников были в Балхибе законной процедурой — с их помощью узнавали имена сообщников — Кастамбанг в предсмертной агонии мог назвать и имя Фаллона. Теперь у последнего имелись все основания побыстрее покинуть Занид.
Фаллон пустил айю в галоп, направляясь к воротам Луммиш, но, проскакав несколько кварталов, вдруг понял, что находится рядом с домом Кастамбанга. Проезжая мимо, он заметил, что ворота сорваны с петель.
Нестерпимое любопытство заставило его направить айю во двор. Всюду были следы разгрома. Прекрасные статуи из Катай-Джогорая, разбитые на куски, лежали на земле. Фонтаны молчали. Кругом валялось множество разнообразных вещей. Фаллон спешился и начал их рассматривать. Это были записи, чеки, счетные книги и другие принадлежности банкира.
Фаллон решил, что после ареста Кастамбанга собравшаяся толпа разграбила его дом.
Был лишь ничтожный шанс найти в этом разгроме третью часть чека Квейса. Мелькнула мысль, что не стоит тратить время на поиски: Занид сейчас слишком опасное место. Но ведь это его последний шанс вернуть себе замбийское королевство.