– Да. – А она, в свою очередь, в Сесуад’ре поделилась его историей с Бинабиком и остальными, так что теперь ему не было необходимости повторять рассказ.
– Вы уже знаете, что после того, как я предал продавцов книг, Прайрат вышвырнул меня, решив, будто я мертв, – продолжал Кадрах.
Она кивнула.
– Тут я солгал – это случилось позже. – Он вздохнул. – Прайрат отправил меня шпионить за Моргенесом и людьми, которых я знал, когда являлся членом Ордена Манускрипта.
– И ты это сделал? – спросила Мириамель.
– Если вы думаете, что я хотя бы мгновение колебался, миледи, то вам неизвестно, как пьяница и трус цепляется за жизнь – и до какой степени меня пугал гнев Прайрата. Понимаете, я его хорошо знал и не сомневался: то, что он делал со мной в своей башне, пустяк по сравнению с тем, что мог сотворить, если бы действительно захотел, чтобы я страдал.
– Значит, ты шпионил для него?! Шпионил за Моргенесом? – не могла поверить Мириамель.
Кадрах покачал головой:
– Я пытался, клянусь Деревом, пытался изо всех сил! Однако Моргенес не был глупцом. Он понимал, что я попал в ужасное положение, и в прежние времена мы оба знали Красного священника. Моргенес накормил меня и дал крышу над головой, но продолжал подозревать. Он позаботился о том, чтобы я не смог найти ничего полезного для Прайрата в его покоях или узнать из разговоров, которые он при мне вел. – Кадрах покачал головой. – В результате мое появление лишь сказало Моргенесу, что у него осталось меньше времени, чем он рассчитывал.
– Значит, ты потерпел неудачу? – Мириамель не понимала, к чему Кадрах вел, но почувствовала, как ее охватывает глубокий ужас.
– Да. И мне было очень страшно. Когда я вернулся в Башню Хьелдина, Прайрат рассердился, но не стал меня убивать и, несмотря на мои опасения, не сделал ничего хуже. Он стал задавать мне новые вопросы о «Дю Сварденвирде». Я думаю, что к тому моменту его уже коснулся Король Бурь, и Прайрат пытался с ним договориться. – Во взгляде Кадраха появилось презрение. – Можно подумать, будто смертный мог заключить с ним выгодную для себя сделку. Я сомневаюсь, что Прайрат понял, что вошло в дверь, которую он открыл.
– Мы поговорим о том, что совершил Прайрат, позднее, – вмешался Бинабик. – Сейчас расскажи нам о том, что сделал ты.
Кадрах посмотрел на него.
– Это все связано между собой, – ответил монах. – Прайрат задавал мне множество вопросов, но тому, кто читал «Дю Сварденвирд» и хорошо знал книгу Ниссеса – меня по сей день преследуют слова из нее, – было совсем не трудно понять, что его интересовало. Каким-то образом он связался с Королем Бурь, и теперь ему не терпелось узнать как можно больше о Трех Великих мечах.
– Значит, Прайрату о них известно. – Голос Мириамель дрогнул. – Полагаю, именно он забрал Сияющий Коготь из могилы моего деда.
Кадрах поднял руку.
– Прайрат жестоко наказал меня после того, как я потерпел неудачу с Моргенесом. А потом заставил составить письмо старому Ярнауге на север, приказав расспросить о Короле Бурь. Я подозреваю, что алхимик искал способ защитить себя от нового и очень опасного друга. Пока я писал, он внимательно за мной наблюдал, а потом сам отправил мое послание с воробьем, которого украл у Моргенеса. И снова меня отпустил. Он не сомневался, что я не убегу, – ведь ему удавалось всякий раз меня находить.
– Однако ты сбежал, – сказала Мириамель. – Ты так мне говорил.
Кадрах кивнул.
– Позже, но не тогда. Я слишком боялся. В то же самое время я не сомневался, что Ярнауга не ответит. Риммер и Моргенес общались более тесно, чем предполагал Прайрат, и доктор наверняка написал Ярнауге о моем неожиданном визите. В любом случае Ярнауга в течение многих лет жил в тени Стормспайка и не стал бы делиться своими знаниями с теми, до кого могли дотянуться длинные руки Инелуки. Обман, на который меня толкнул Прайрат, ничего бы ему не дал, и я понимал, что, когда Красный священник об этом узнает, я перестану представлять для него интерес. Я был ему полезен как человек, читавший книгу Ниссеса, и бывший член Ордена Манускрипта. Но я ответил на все его вопросы о книге и понимал: как только ему станет известно, что другие члены Ордена перестали мне доверять годы назад… – Он смолк, охваченный сильными эмоциями.
– Продолжай, – мягче, чем прежде, попросила его Мириамель.
Не вызывало сомнений, что Кадрах искренне переживал из-за совершенных им предательств.
– Меня охватил ужас. Я понимал, что пройдет совсем немного времени, и Прайрат получит ответ Ярнауги, который его не устроит. Мне невероятно хотелось сбежать, но я не сомневался, что Прайрат сразу узнает, что я покинул Эрчестер, и с помощью Искусства установит, куда я направился. В высоких покоях своей башни он меня пометил особым знаком и мог найти где угодно. – Кадрах замолчал, стараясь вернуть самообладание. – И вот я думал, думал – но, к своему стыду, мне не удалось найти путь к спасению или возможность помешать Прайрату. В состоянии страха и постоянного опьянения я думал лишь о том, чтобы угодить своему ужасному господину и убедить его сохранить мою жалкую жизнь. – Кадрах задрожал не в силах продолжать.
– Я много думал над его вопросами, – снова заговорил монах. – В особенности о Трех Великих мечах. У меня не вызывало сомнений, что они обладают поразительной силой, а также имеют какое-то особое значение для Короля Бурь. Единственное, чего не знал никто, кроме меня – это то, что Миннеяр, один из Трех мечей, является Сияющим Когтем, тем самым, который похоронили вместе с королем Джоном.
– Ты знал? – Мириамель поразили его слова.
– Всякий, кто читал те исторические книги, которые изучал я, заподозрил бы это, – ответил Кадрах. – Я убежден, что Моргенесу данный факт был известен, но он его спрятал в своей книге о вашем деде, чтобы только тот, кто знал, что следует искать, смог его увидеть. Таким образом он скрыл его от большинства. – Монах немного пришел в себя. – В любом случае я читал те же источники, что и доктор Моргенес, и пришел к такому же выводу, хотя ни с кем не делился своими мыслями. И чем больше я думал о базарных слухах, утверждавших, что Элиас не пожелал взять в руки отцовский меч и – вопреки традициям – похоронил его вместе с отцом, тем быстрее росла моя уверенность в своей правоте.
Поэтому я решил, что если предположение, высказанное в «Дю Сварденвирде», также верно – и Король Бурь боится только Трех Великих мечей, – один из них станет лучшим подарком, который я смогу преподнести Прайрату. Считалось, что все три меча утрачены. И, если я сумею добыть хотя бы один, Прайрат посчитает меня полезным.
Мириамель с отвращением и удивлением смотрела на монаха:
– Ты… ты предатель! Значит, это ты взял меч из могилы моего деда? И отдал его Прайрату? Да проклянет тебя Господь, Кадрах!
– Вы можете проклинать меня сколько пожелаете – и на то есть веские причины, – сказал Кадрах, – но дослушайте мою историю до конца.
Я была права, когда пыталась утопить его в проливе Эметтин. Как жаль, что его вытащили из воды. – Мириамель гневно махнула рукой, предлагая Кадраху продолжать.
– Я отправился в Свертклиф, – снова заговорил монах. – Но кладбище надежно охраняли солдаты короля. У меня сложилось впечатление, что Элиас решил оберегать могилу отца, чтобы никто ничего с ней не сделал. Две ночи я ждал подходящего момента, но он так и не представился. А потом Прайрат за мной послал. – Кадрах поморщился, вспоминая встречу с алхимиком. – За прошедшее время он узнал много нового. Его голос до сих пор звучит у меня в голове – и вы не представляете, как это страшно! Он заставил меня подойти к нему, точно непослушного ребенка…
– Кадрах, за стенами пещеры нас ждут норны, – перебил его Бинабик. – До сих пор в твоей истории не было ничего, что могло бы нам помочь.
Монах холодно на него посмотрел:
– Я пытаюсь объяснить, что нам уже ничто не поможет, – но не заставляю меня слушать.
– Ты расскажешь нам все, – заявила Мириамель, ярость, наконец, вырвалась наружу. – Мы сражаемся за свою жизнь. Говори!
– Прайрат снова призвал меня к себе. Как я и предполагал, он сказал, что Ярнауга ничего не ответил, из чего следовало, что старый риммер мне не доверял. «Ты бесполезен для меня, Падрейк эк-Краннир», – заявил алхимик.
«А если я расскажу нечто очень важное?» – спросил я. Нет, не так: я умолял. «Если вы подарите мне жизнь, я буду верно вам служить. Я знаю вещи, которые могут вам помочь!» – Он рассмеялся, когда я это сказал, – рассмеялся! – и добавил, что, если я сумею сообщить ему действительно нечто полезное, он сохранит мне жизнь. И тогда я открыл ему все о Великих мечах, о том, что они утрачены, но мне известно, где следует искать один из них.
«Ты хочешь сказать, что Скорбь находится у норнов в Стормспайке? – презрительно бросил он. – Мне это известно». Я покачал головой. На самом деле я не знал про Скорбь, но догадывался о том, как ему удалось это обнаружить. «Или что Шип не утонул в океане вместе с Камарисом», – продолжал он.
Я поспешно рассказал ему, что Миннеяр и Сияющий Коготь – это один и тот же меч и один из Великих мечей похоронен не далее как в миле от Башни Хьелдина. Стремясь заручиться его расположением, я даже признался, что хотел принести ему клинок.
Мириамель нахмурилась:
– Подумать только, я считала тебя другом, Кадрах, – жаль, что ты не имел ни малейшего представления о том, какое огромное значение все это имеет для нас!..
Монах ничего не ответил, он с мрачным видом продолжал выполнять приказ принцессы рассказать свою историю до конца.
– А когда я замолчал… Прайрат снова рассмеялся. «О, как печально, Падрейк, – вскричал он. – Ты просто замечательный шпион! Думаешь, это спасет твою жизнь? Я все знал про Сияющий Коготь еще до того, как ты впервые вошел в мою башню. А если бы ты забрал его оттуда, я бы собственными руками вырвал тебе глаза и язык. Меч будет лежать на гниющей груди старого Джона до тех пор, пока не наступит правильное время. И только тогда появится. И все Три меча соберутся вместе».