– Значит, ты действительно нас покинешь? – спросила Мириамель.
– Да, – кивнул Джошуа. – Я получил свободу – дар, на который никогда не рассчитывал. И с моей стороны будет крайней неблагодарностью, если я повернусь к нему спиной. – Джошуа встал. – Мне было странно слушать слова собственного погребального обряда, проходившего в Хейхолте. Каждый должен иметь такой шанс, пока он еще жив, – появляется возможность о многом подумать. – Джошуа улыбнулся. – Дайте мне фору хотя бы в несколько часов, а потом расскажите Изгримнуру и тем, кому доверяете, что я выжил. В любом случае они будут удивлены исчезновением Виньяфода. Но не тяните с Изгримнуром. Мне больно думать, что старый друг скорбит о моей смерти, он ведь потерял сына. Надеюсь, он поймет, почему я так поступил.
Джошуа подошел к выходу из палатки:
– Ну, а у вас двоих приключения только начинаются, впрочем, надеюсь, они будут более счастливыми. – Он задул свечу, и палатка снова погрузилась в темноту. – Я был бы настоящим глупцом, если бы отказался от того, что мне даровано, – так и ты, Саймон, не совершай ошибку, женись на моей племяннице, а ты, Мириамель, поступишь ужасно, если не выйдешь за него. Вам двоим предстоит огромная работа, нужно многое исправить, но вы молодые и сильные и прошли школу, которой не может похвастаться никто. И пусть Господь благословит вас обоих, удачи вам. Я буду наблюдать за вами. И молиться за вас.
Клапан палатки сдвинулся в сторону, и звезды засияли над плечом Джошуа, а потом снова стало темно.
Саймон остался лежать, голова у него кружилась. Джошуа жив! Камарис оказался отцом принца! И он, Саймон, лежит рядом с принцессой. Мир полон сюрпризов!
– Итак? – неожиданно спросила Мириамель.
– Что? – Он затаил дыхание, его встревожил ее тон.
– Ты слышал моего дядю, – сказала она. – Ты собираешься на мне жениться? И что он такое говорил про кровь Эльстана? Ты столько времени скрывал от меня правду, чтобы отомстить за то, что я переодевалась служанкой?
Он выдохнул:
– Я сам узнал только сегодня.
После долгой паузы Мириамель сказала:
– Ты не ответил на мой первый вопрос. – Она взяла лицо Саймона в ладони и притянула его к себе, а потом провела пальцем по чувствительному шраму. – Ты обещал, что никогда меня не оставишь, Саймон, ты намерен сделать то, о чем тебе сказал Джошуа?
Вместо ответа он беспомощно расхохотался и поцеловал ее. Мириамель обняла его за шею.
Они собрались на заросшем травой склоне под огромными разбитыми воротами Нирулаг, над камнями порхали птицы, которые о чем-то пронзительно спорили. За руинами садилось солнце, и в его косых лучах блестели влажные крыши Хейхолта. Звезда Завоевателя превратилась в тусклое красное пятно в северной части темневшего неба.
Саймон и Мириамель стояли рядом, держась за руки, окруженные друзьями и союзниками. Ситхи пришли попрощаться.
– Джирики. – Саймон осторожно отпустил руку Мириамель и шагнул вперед. – Я действительно думаю то, что тогда сказал, хотя в тот момент по-детски не сдержался. Твоя стрела исчезла, сгорела вместе с Королем Бурь. И теперь ты ничего мне не должен. Ты множество раз спасал мою жизнь.
Ситхи улыбнулся.
– Значит, начнем заново, – сказал Джирики.
– Я бы хотел, чтобы тебе не нужно было уходить, – признался Саймон.
– Моя мать и все остальные быстрее придут в себя дома. – Джирики посмотрел на знамена и яркие одежды своих соплеменников, стоявших на холме. – Взгляни на это. Я надеюсь, ты запомнишь. Возможно, Дети Рассвета больше никогда не соберутся в одном месте.
Мириамель посмотрела на ждавших сигнала ситхи и их дерзких нетерпеливых лошадей.
– Очень красиво, – сказала она. – Очень.
Джирики улыбнулся ей и снова повернулся к Саймону:
– Итак, пришло время нашему народу вернуться в Джао э-Тинукай’и, но мы с тобой скоро снова встретимся. Ты помнишь, как однажды я тебе сказал, что не требуется знания магической мудрости, чтобы понять, что мы встретимся снова? Так вот, я повторю это еще раз, Сеоман Снежная Прядь. Наша история еще не закончилась.
– Я буду по тебе скучать – мы будем скучать.
– Возможно, в будущем отношения между нашими народами станут лучше, Сеоман. Но это не произойдет быстро. Мы древний народ и меняемся медленно, к тому же большинство смертных нас боятся – и не без причины, после того, что сделали хикеда’я. И все же я надеюсь, что некоторые вещи изменились навсегда. Мы Дети Рассвета, наши дни в прошлом, но, кто знает, быть может, теперь мы не исчезнем просто так. Возможно, после того как мы уйдем, от нас что-то останется среди руин вместе с легендами. – Он сжал руку Саймона, потом привлек его к себе, и они обнялись.
Легконогая и улыбавшаяся Адиту последовала за братом.
– Конечно, ты придешь, чтобы увидеться с нами, Сеоман. А мы навестим тебя. Нам еще предстоит сыграть несколько партий в шент. Я опасаюсь новых стратегий, которые ты придумаешь.
Саймон рассмеялся:
– Я уверен, что ты боишься моего мастерства в игре в шент не больше, чем глубокого снега и высоких стен – иными словами, совсем не боишься.
Она поцеловала его, потом подошла к Мириамель и тоже ее поцеловала.
– Будьте добрыми и терпеливыми друг к другу, – сказала ситхи, и ее глаза заблестели. – Вам предстоит провести вместе много дней. Всегда помните эти моменты, но не забывайте и о печальных временах. Память – наш величайший дар.
Многие другие – некоторые решили остаться, чтобы помочь отстроить Эрчестер и Хейхолт и побывать на коронации, кому-то предстояло в скором времени вернуться в свои города – собрались рядом. Ситхи серьезно и любезно попрощались со всеми.
Герцог Изгримнур выбрался из толпы, окружавшей бессмертных.
– Я останусь здесь на некоторое время, Саймон, Мириамель, – даже после того, как корабль Гутрун приплывет из Наббана, но нам придется отправиться в Элвритсхолл до начала лета. – Он покачал головой. – Там нас ждет невероятное количество работы. Мой народ пережил тяжелые утраты.
– Мы едва ли сможем начать без тебя, дядя Изгримнур, – сказала Мириамель. – Оставайся столько, сколько сможешь, и мы отправим с тобой тех, кто будет тебе помогать.
Герцог обнял ее могучими руками и поднял в воздух.
– Я так счастлив за тебя, Мириамель, моя дорогая. И я чувствую себя проклятым предателем.
Она постучала ладонью по его плечу, чтобы он опустил ее на землю.
– Ты старался сделать лучше для всех – или то, что считал лучшим. Но тебе все равно следовало прийти ко мне, глупец. Я бы с радостью отошла в сторону, уступив место Саймону, тебе или даже Кантаке. – Мириамель рассмеялась и закружилась на месте, и подол ее платья разлетелся во все стороны. – Но я счастлива, дядя. Теперь я могу работать. Мы наведем порядок.
Изгримнур кивнул, и на его губах появилась меланхолическая улыбка.
– Я знаю, что так и будет, да благословит тебя Господь, – прошептал он.
Раздались пронзительный зов труб и рев толпы. Ситхи садились в седла. Саймон повернулся и поднял руку. Мириамель подошла и прижалась к нему. Джирики, ехавший во главе колонны, привстал на стременах и тоже поднял руку, трубы взревели вновь, и ситхи поскакали прочь. Свет умиравшего солнца отражался от их доспехов, они быстро набирали скорость, и очень скоро все видели лишь яркое облако, двигавшееся по склону на восток. Обрывки их песни приносил ветер. У Саймона сжалось в груди сердце, его переполняли радость и печаль, он знал, что запомнит этот миг навсегда.
После долгой и благоговейной тишины люди начали расходиться. Саймон и его спутники направились в сторону Эрчестера. На площади Сражений разожгли огромный костер, а улицы, так долго пустовавшие, заполнили люди. Мириамель шла рядом с Изгримнуром, стараясь идти не слишком быстро. Саймон почувствовал прикосновение к руке и, опустив глаза, увидел шагавшего рядом Бинабика и Кантаку, подобную серой тени.
– Я тебя искал, – сказал Саймон.
– Утром я попрощался с ситхи, чтобы мы с Кантакой могли прогуляться по Кинсвуду. Несколько живших там белок встретили печальный конец, но Кантака чувствует себя счастливой. – Тролль усмехнулся. – Кстати, друг Саймон, я думал о старом докторе Моргенесе. Он бы гордился тобой, если бы увидел, что здесь происходит.
– Он спас нас всех, разве не так? – сказал Саймон.
– Нет сомнений, что его размышления дали нам единственный шанс к спасению. Нас обманули Прайрат и Король Бурь, но, если бы не предупреждение Моргенеса, разорение, которое учинил Элиас, было бы еще ужаснее. Кроме того, мечи нашли бы других хозяев, и в башне не началось бы сражение. Нет, Моргенес не мог знать все, но сделал то, что другим было не под силу.
– Он пытался мне сказать, предупредить нас всех о фальшивом посланнике. – Саймон посмотрел на Главную улицу и спешивших людей, озаренных светом костра. – Ты помнишь сон, который приснился мне в доме Джелой? Я знаю, что ко мне тогда приходил Моргенес. И он… наблюдал за нами.
– Я не знаю, что происходит с нами после смерти, – сказал Бинабик. – Но думаю, ты прав. Каким-то образом Моргенес приглядывал за тобой. Ты был для него как семья, значил даже больше, чем Орден Манускрипта.
– Мне всегда будет его не хватать, – признался Саймон.
Некоторое время они молча шагали рядом. Мимо пробежало трое детей, один из них пытался поймать цветной кусочек ткани, остальные со смехом и криками ему мешали.
– Скоро я должен буду уйти, – сказал Бинабик. – Мой народ в Икануке наверняка гадает о том, что произошло здесь. И, что еще важнее, там меня также ждет Сисквинанамук. Как у тебя и твоей Мириамель, у нас длинная история. Пришло время нам пожениться в присутствии Пастуха и Охотницы и всего народа Минтахока. – Бинабик рассмеялся. – Несмотря ни на что, я думаю, ее родители будут немного огорчены, когда увидят, что я уцелел.
– Скоро? Ты скоро уйдешь?
Тролль кивнул:
– Я должен. Но, как сказал Джирики, нам предстоит еще много встреч.
Кантака некоторое время их изучала, потом побежала вперед, обнюхивая землю. Саймон смотрел вперед, в сторону огромного костра, словно никогда не видел ничего подобного.