Бенигарис уставился на нее, и его усы зашевелились от ярости:
– Спасибо, матушка.
– И не будь жесток к Вареллану, он еще почти ребенок.
– Он бездельник и придурок с идиотской улыбкой на лице. И это ты его таким сделала. Кстати, кто уговорил меня позволить ему возглавить армию у Ванстримского прохода?
Вдовствующая герцогиня Нессаланта отмахнулась от его слов:
– Любой сумеет удержать проход против оборванцев Джошуа. Даже я смогла бы. А опыт пойдет ему на пользу.
Герцог вырвал руку у оруженосца и снова с грохотом опустил ее на ручку кресла.
– Клянусь Деревом, мама! Вареллан сдал две лиги меньше чем за две недели, несмотря на то что у него несколько тысяч пехотинцев и пятьсот рыцарей. Он отступает так стремительно, что к тому времени, как я буду выезжать из ворот, я, скорее всего, об него споткнусь.
– Ксаннасавин говорит, что у нас нет поводов для беспокойства, – с довольным видом заявила Нессаланта. – Он очень внимательно изучил небо и звезды. Бенигарис, прошу тебя, успокойся. Будь же наконец мужчиной.
Герцог наградил ее ледяным взглядом, играя желваками, прежде чем ответить:
– Когда-нибудь, матушка, ты зайдешь слишком далеко.
– И что ты сделаешь? Бросишь меня в темницу? Прикажешь отрубить голову? – В ее взгляде вспыхнула ярость. – Ты во мне нуждаешься. Не говоря уже об уважении, которое должен оказывать той, которая тебя родила.
Бенигарис нахмурился, сделал глубокий вдох и снова повернулся к рыцарю, который доставил новости от юного Вареллана.
– Чего ты ждешь? – сердито набросился он на него. – Ты слышал, что я сказал. А теперь иди и передай Вареллану мои слова.
Рыцарь поднялся с колен, изящно поклонился, повернулся и вышел из тронного зала. Дамы в ярких платьях, которые тихо разговаривали возле двери, посмотрели ему вслед и принялись обсуждать что-то, вызвавшее у них смешки.
Бенигарис снова вырвался из рук оруженосца, на сей раз чтобы подать знак пажу, который тут же подбежал к нему с чашей вина.
Герцог сделал большой глоток и вытер рот.
– Армия Джошуа не так проста, как мы думали. Говорят, брат Верховного короля нашел где-то могучего рыцаря, который сражается во главе его армии. Утверждают, будто это Камарис. Серридан из Метессы им поверил, по крайней мере, к ним присоединился. Вероломный пес.
Нессаланта мрачно рассмеялась:
– Должна признаться, что недооценила Джошуа. Очень умный ход. Ничто так не возбуждает простолюдинов, как упоминание имени твоего дяди. Но Серридан? Ты хочешь, чтобы я беспокоилась из-за него и пары мелких барончиков, живущих в глуши? Метессанский Журавль не покидала дворцовых башен вот уже пятьсот лет. Они ничто.
– И ты совершенно уверена, что разговоры про Камариса всего лишь уловка со стороны Джошуа? – Но вместо насмешки слова Бенигариса прозвучали как-то безжизненно.
– Разумеется! Естественно, это не он! Камарис умер сорок лет назад.
– Но его тело так и не нашли. Отец очень переживал, что не смог похоронить брата по эйдонитским обычаям.
Герцогиня фыркнула, но не подняла головы от рукоделия:
– Я знала Камариса, мой храбрый сын, а ты – нет. Даже если бы он ушел в монастырь или где-то спрятался, вести о нем все равно просочились бы, он был таким безумно честным, что не смог бы солгать, если бы кто-то спросил его имя. Кроме того, его самодовольство и желание постоянно во все вмешиваться заставили бы его сражаться рядом с Престером Джоном во Второй войне тритингов – чтобы стать Камарисом Великолепным, Святым Камарисом, Камарисом Великим. – Нессаланта уколола палец и тихонько выругалась. – Нет, Джошуа не нашел настоящего Камариса – и, вне всякого сомнения, он не призрак. Они отыскали высокого самозванца, какого-нибудь громадного наемника и с помощью пудры превратили его волосы в седину. Обман. Впрочем, не важно. – Она несколько мгновений рассматривала вышивку и с довольным видом отложила пяльцы. – Даже настоящий Камарис не смог бы лишить нас трона. Мы слишком сильны… а его время давно прошло.
Бенигарис оценивающе на нее посмотрел.
– Лишить нас трона?.. – начал он, но его прервало движение в дальнем конце комнаты.
В дверях тронного зала появился герольд, плащ которого украшал золотой зимородок – знак дома Бенидривин.
– Ваше высочество, – провозгласил он громко, торжественным голосом. – По вашему приказу прибыл граф Стриве из Ансис Пелиппе.
Герцог откинулся на спинку кресла, и на его губах появилась напряженная улыбка:
– Ах да. Пусть граф войдет.
Носилки Стриве внесли в дверь и поставили около больших сводчатых окон, выходивших на море, хотя сегодня их закрывали тяжелые шторы, чтобы не впускать внутрь холод. Затем слуги графа достали его кресло и опустили на пол рядом с помостом, на котором стоял герцогский трон.
Граф закашлялся, потом сделал глубокий вдох.
– Приветствую вас, герцог, – просвистел он. – И герцогиня, видеть вас – огромное удовольствие. Как обычно, прошу прощения, что без позволения сижу в вашем присутствии.
– Разумеется, граф, – весело заявил Бенигарис. – Как ваша простуда? Не думаю, что ей полезен наш холодный морской воздух. Мне известно, что в вашем доме на Ста-Мирор всегда очень тепло.
– На самом деле, Бенигарис, я хотел поговорить с вами о…
– Давайте начнем с главного, – перебил его герцог. – Прошу простить мое нетерпение, но, как вы знаете, мы находимся в состоянии войны, и я не люблю ходить вокруг да около.
– Ваша прямота известна всем, друг мой, – кивнув, сказал Стриве.
– Да. Тогда к делу. Где мои лодки? И армия из Пердруина?
Граф слегка приподнял белую бровь, но его манеры и голос оставались невозмутимыми:
– О, они в пути, ваше высочество. Разве когда-то было такое, чтобы Пердруин не выполнил свой долг перед братским Наббаном?
– Но прошло уже два месяца, – сказал Бенигарис с деланой суровостью. – Стриве, мой старый друг… у меня может появиться мысль, что вы по какой-то причине специально тянете время.
На сей раз брови графа не выдали его удивления, однако лицо едва заметно переменилось.
– Я разочарован тем, что Наббан может подумать такое про Пердруин, и это после стольких лет честного сотрудничества. – Стриве опустил голову. – Но вы совершенно правы, лодки, которые вам необходимы для перевозок, задерживаются, и я приношу вам свои самые искренние извинения. Несмотря на то что я отправил в Ансис Пелиппе множество посланий, в которых подробно описал ваши нужды, никто не может справиться с делами так, как я, когда я беру их в свои руки. Я не хочу обидеть тех, кто у меня служит, но мы, пердруинцы, говорим: «Когда капитан спускается в трюм, матросы находят множество способов не делать работу». – Граф смахнул что-то с верхней губы длинными шишковатыми пальцами. – Я должен вернуться в Ансис Пелиппе, Бенигарис. Несмотря на то что расставание с вами и вашей дорогой матушкой меня печалит… – Он улыбнулся Нессаланте. – Я уверен, что смогу отправить вам лодки и солдат, как мы и договаривались, через неделю после своего возвращения. – Он снова сильно закашлялся, и тяжелый приступ длился несколько минут, прежде чем он снова стал дышать нормально. – К тому же, несмотря на невероятную красоту вашего дворца, здесь немного холоднее, чем у меня дома. И, боюсь, я стал чувствовать себя заметно хуже.
– Нас всех беспокоит ваше состояние, граф, и в последнее время оно постоянно занимает мои мысли, – заговорил Бенигарис. – Но еще лодки и солдаты. – Он помолчал, глядя на Стриве с улыбкой, которая становилась все более самодовольной. – Именно по этой причине я не могу вам позволить нас покинуть. Морское путешествие в такой момент… вполне возможно, плохо скажется на вашем и без того слабом здоровье. Позвольте мне быть абсолютно честным, хотя мои слова покажутся жестокими, дорогой граф… ради любви Наббана к вам. Если вы заболеете еще сильнее, я не только буду чувствовать себя виноватым, но это еще больше замедлит прибытие к нам лодок и людей. Если даже сейчас, несмотря на подробные указания, ваши подданные ведут себя не слишком расторопно, представьте, какими они станут, если вы совсем не будете за ними присматривать. Я уверен, что в такой ситуации многие из них найдут не один способ отлынивать от своих обязанностей.
– Иными словами, вы хотите сказать, что я не могу покинуть вас в данный момент? – прищурившись, спросил Стриве.
– О, дорогой граф, я настаиваю на том, что вы должны остаться с нами. – Бенигарис, которому в конце концов надоел оруженосец, суетившийся возле него, взмахом руки отослал его прочь. – Я не прощу себе, если не сделаю этого для вас. Вне всякого сомнения, когда прибудут ваши лодки и солдаты, чтобы помочь нам в борьбе с безумцем Джошуа, погода снова станет теплой, и вы сможете без опасений за здоровье отправиться домой.
Граф на мгновение задумался над его словами, изо всех сил делая вид, что взвешивает доводы Бенигариса.
– Клянусь Пелиппой и ее чашей, – сказал он наконец, – я вижу здравый смысл в том, что вы говорите, Бенигарис. – Он сдержанно улыбнулся, продемонстрировав на удивление хорошие зубы. – И тронут заботой о старом друге вашего отца.
– Я чту вас так же, как почитал его.
– Разумеется. – Улыбка Стриве стала почти доброй. – Как чудесно. В наши мрачные времена чести осталось так мало. – Он махнул шишковатыми пальцами, призывая носильщиков. – Думаю, мне следует отправить еще одно письмо в Ансис Пелиппе с приказом управляющему замком и плотникам поспешить.
– Очень правильное решение, граф. И отличная идея. – Бенигарис откинулся на спинку трона и пригладил пальцами усы. – Мы увидим вас сегодня вечером за нашим столом?
– О, полагаю, да. Где еще я смогу найти таких добрых и внимательных друзей? – Он наклонился вперед в своем кресле, изобразив поклон. – Герцогиня Нессаланта, видеть вас всегда удовольствие, дорогая леди.
Нессаланта улыбнулась и кивнула:
– Граф Стриве.
Кресло со стариком подняли и поставили на носилки. Когда он задвинул занавески, четверо слуг вынесли его из тронного зала.