не было. Все двери, выходившие на улицу, выглядели так, словно их давно заколотили.
– Кто бы это ни был, они боятся нас. – Мириамель не сумела скрыть удивления.
– Разве ты в этом виновата? – спросил маленький мужчина, указывая рукой на пустые улицы. – Впрочем, не важно. Я не сомневаюсь, что здесь произошли отвратительные вещи, но не наше дело сейчас – переживать из-за жителей города. Мы ведь ищем вполне определенное место.
– Конечно, – быстро ответила Мириамель, но ей никак не удавалось осмыслить и принять слова Бинабика. И не смотреть на испачканные грязью стены, мрачные и пустые улицы. Складывалось впечатление, будто мощное наводнение унесло всех людей. – Конечно, – повторила она. – Но как мы его найдем?
– На карте конец туннеля выходит в центральную часть города. Мы двигаемся в нужном направлении? – спросил тролль.
– Да. Главная улица идет через весь город к воротам Нирулаг.
– А тогда что это такое? – Бинабик указал рукой. – Оно тут все перегородило.
В нескольких фарлонгах впереди посреди дороги высилась огромная темная гора.
– Это? – Мириамель все еще плохо ориентировалась и не сразу узнала место, на которое показывал тролль. – О, мы смотрим на заднюю часть собора Святого Сутрина.
Бинабик некоторое время молчал.
– И это центр города? – уточнил он.
– Более или менее. – Что-то в тоне тролля привлекло внимание принцессы, и она отвернулась от завораживающей пустоты Главной улицы. – Бинабик? В чем дело? Что-то не так?
– Давай сначала подъедем ближе, чтобы рассмотреть более внимательно. Почему здесь нет золотой стены? – спросил Бинабик. – Многие путешественники рассказывали, что собор Святого Сутрина знаменит своей золотой стеной.
– Она с противоположной стороны – той, что расположена лицом к замку.
Они продолжали ехать по Главной улице. Интересно, есть ли тут вообще кто-то, – размышляла Мириамель, – возможно, город только кажется пустым, а на самом деле здесь по-прежнему живут люди. Если все горожане напуганы, как тот человек, которого они встретили, наверное, они сейчас наблюдают за чужаками сквозь щели в закрытых ставнях. Мириамель стало даже страшнее, чем от мысли, что все жители Эрчестера исчезли.
Или все гораздо более странно. Стоявшие по обе стороны улицы прилавки, где прежде многочисленные торговцы предлагали свои товары, были брошены, но Мириамель вдруг показалось, что пустота дожидается, когда ее заполнит новая жизнь – так же непохожая на ту, что вели фермеры, крестьяне и горожане, которые когда-то здесь поселились, как жидкая грязь на сухую, залитую солнцем землю.
Золотой фасад собора Святого Сутрина заметно облупился, даже знаменитые каменные барельефы были изуродованы до неузнаваемости, словно покрывавшее их золото кто-то в спешке отбивал молотками.
– Он был очень красивым. – У Мириамель уже не осталось места для удивления и печали. – Когда вставало солнце, казалось, будто церковь охвачена святым пламенем.
– В печальные времена золото становится важнее красоты, – задумчиво произнес Бинабик, который, прищурившись, смотрел на разбитые лица святых. – Давай попробуем войти в собор.
– Ты думаешь, туннель там? – спросила принцесса.
– Мы видели на карте, что он заканчивается в центре Эрчестера. Мне кажется, что здесь находятся самые глубокие подвалы в городе.
Им не удалось сразу открыть огромную деревянную дверь, но Мириамель и Бинабик вместе налегли на нее плечами. Петли застонали, появилась небольшая щель, и они проскользнули внутрь.
Главный зал лишился большей части своего убранства, пьедесталы по обе стороны от входа пустовали, огромные гобелены, которые раньше превращали стены в окна и рассказывали о жизни Усириса Эйдона, валялись на полу, и на них остались грязные следы множества ног. Пахло сыростью, плесенью и разложением, казалось, собор давно заброшен, но из высокой часовни, расположенной напротив входа, лился свет.
– Там кто-то есть, – тихо сказала Мириамель.
– Или сюда все еще приходят, чтобы зажигать свечи.
Они успели сделать всего несколько шагов, как из внутренней двери появился мужчина.
– Кто вы такие? И что ищете в доме Господнем?
Мириамель настолько удивилась, услышав человеческий голос, что не смогла сразу ответить. Бинабик сделал шаг вперед, но она положила руку ему на плечо.
– Мы путники, – сказала она. – Мы хотели посмотреть на собор Святого Сутрина. В прошлом его двери никогда не закрывались.
– Вы эйдониты?
Мириамель подумала, что голос кажется ей знакомым.
– Я – да, а мой спутник пришел из другой страны, но он служит Матери Церкви.
После некоторых колебаний мужчина снова заговорил:
– Тогда входите, если поклянетесь, что не являетесь врагами.
Вслушиваясь в дрожавший голос, Мириамель усомнилась, что мужчина смог бы их остановить, будь они врагами, но ответила на его вопрос:
– Мы не враги. Спасибо вам.
Темная фигура исчезла из дверного проема, Мириамель и Бинабик вошли. Она все еще испытывала тревогу. В призрачном городе в соборе мог жить кто угодно. Например, почему бы не использовать его как паук паутину, чтобы заманивать тех, кто потерял осторожность?
Внутри оказалось немногим теплее, чем снаружи, и часовню наполняло множество теней. Лишь дюжина свечей освещала огромное помещение, и их свет не доставал до высокого потолка. Что-то в куполе показалось Мириамель странным. Она некоторое время его разглядывала и поняла, что все стекла разбиты, осталось лишь несколько осколков. В далеком обнаженном небе горела единственная звезда.
– Купол уничтожила буря, – послышался голос рядом с ней, и она вздрогнула. – Наши чудесные окна, работа многих веков, рассыпались в пыль. Это приговор человечеству.
В тусклом свете рядом с ней стоял пожилой мужчина в грязном сером одеянии, его лицо избороздили морщины, почти лысую голову с пучками седых волос частично покрывала шляпа странной формы.
– Вы выглядите такой печальной, – прошептал он; выговор выдал в нем эркинландера. – Вы видели собор Святого Сутрина до… – Он колебался, словно не мог найти подходящее слово. – Вы видели его… прежде?
– Да. – Мириамель понимала, что лучше сделать вид, будто она ничего не знает, но старик так трогательно гордился прежним величием собора, и она не смогла отрицать правду: – Я его видела. Он был очень красивым.
– Сравниться с ним могла лишь большая часовня Санцеллана Эйдонитиса, – с тоской сказал мужчина. – Интересно, она уцелела? В последнее время до нас не доходят новости с юга.
– Я уверена, что с ней все в порядке, – ответила Мириамель.
– В самом деле? Как замечательно. – Несмотря на произнесенные слова, у Мириамель возникло ощущение, будто он слегка разочарован тем, что соперник его собора избежал такой же печальной судьбы. – Да простит нас Спаситель, мы плохие хозяева, – неожиданно заявил он, сжав плечо Мириамель дрожавшими пальцами. – Заходите и укройтесь здесь от непогоды. Вы и ваш сын… – Он указал в сторону Бинабика, который удивленно поднял голову; старик уже забыл то, что ему сказала Мириамель. – …будете здесь в безопасности. Нас лишили красивых вещей, но не смогли отобрать внимания Господня.
Тихонько бормоча о замечательных вещах, что прежде украшали собор, и об их ужасной судьбе, старик провел их по длинному проходу в сторону алтаря – массивного камня, на который набросили ковер. Мириамель слушала его не слишком внимательно, ее гораздо больше занимали многочисленные тени людей у стен и в углах. Некоторые лежали на скамейках, как если бы спали. Всего в огромной часовне она насчитала несколько дюжин человек, все они молчали и оставались неподвижными. У Мириамель внезапно возникла жуткая мысль.
– Кто эти люди? – спросила она. – Они… мертвы?
Старик удивленно поднял голову, а потом улыбнулся и покачал головой:
– Нет, нет, они пилигримы, как и вы, путешественники, искавшие убежища. Господь привел их сюда, и они нашли укрытие в Его церкви.
Пока старик описывал роскошь прежнего убранства собора Святого Сутрина, Мириамель почувствовала, как ее дернули за рукав.
– Спроси у него, нет ли под собором того, что мы ищем, – прошептал тролль.
Когда старик замолчал, чтобы перевести дыхание, Мириамель воспользовалась шансом.
– А под собором есть туннели? – спросила она.
– Туннели? – В покрасневших влажных глазах старика появилось странное выражение. – Что вы имеете в виду? Здесь есть катакомбы, где покоятся тела всех епископов до Дня подведения итогов, но никто туда не спускается. Там… святая земля. – Казалось, он испытывал тревогу, глядя куда-то мимо алтаря. – Но это неподходящее место для путешественника. Почему вы спросили?
Мириамель не хотела огорчать старика еще сильнее.
– Когда-то мне говорили, что там находилось… священное место. – Она склонила голову. – Дорогой мне человек находится в опасности. Я думала, там есть особый алтарь… – Она солгала, но почти сразу сообразила, что это может оказаться правдой: дорогому ей человеку грозила опасность.
Мириамель подумала, что, когда они будут уходить, ей следует зажечь свечу за здравие Саймона.
– Вот оно как, – сказал старик. Казалось, слова Мириамель его успокоили. – Нет, это совсем не такое место. А теперь пойдем, уже почти наступило время вечерней мансы.
Мириамель удивилась тому, что здесь до сих пор соблюдали церковные обряды, хотя от храма осталась лишь оболочка. Интересно, – подумала она, – что случилось с толстым епископом Домитисом и другими священниками.
Старик подвел их к первому ряду скамеек, стоявших напротив алтаря, и предложил сесть. Ирония ситуации не укрылась от Мириамель: она часто сидела здесь рядом с отцом и дедом. Старик встал за алтарем, накрытым старым ковром, и поднял вверх руки.
– Давайте, друзья мои, – громко сказал он, – вы можете вернуться.
Бинабик посмотрел на Мириамель. Она пожала плечами, не понимая, чего хочет старик.
Но он обращался не к ним. Через мгновение из теней разбитого купола послышался странный шум, вниз слетела стая черных ворон, и Мириамель удивленно вскрикнула, когда они устроились на алтаре. Очень скоро рядом, крылом к крылу, стояло два десятка птиц, чьи черные перья поблескивали в пламени свечей.