а он говорил, черты его лица исчезли и на их месте возникла белая кора дерева. – Но ты должен проникнуть еще глубже. Тебе нужно очень много понять. Следи за ангелом – она тебе покажет вещи как в земле, так и над ней.
– Моргенес! – Гнев Саймона отступил. Его друг менялся так быстро, что в нем уже почти не осталось ничего человеческого, лишь смутные очертания ствола и странное подрагивание ветвей. – Не покидайте меня!
– Уже покинул, – прошептал голос Моргенеса. – С тобой от меня осталось лишь то, что хранится у тебя в голове – я стал твоей частью. Все прочее вернулось в землю. – Дерево тихонько раскачивалось. – И все же помни – солнце и звезды сияют на листьях, но корни находятся глубоко в земле, они спрятаны… спрятаны…
Саймон схватился за бледный ствол, безрезультатно царапая пальцами кору. Голос доктора смолк.
Саймон сел, пот ночного кошмара заливал ему глаза, и он с ужасом обнаружил, что находится в темноте.
Все было лишь сном! Я по-прежнему брожу в туннелях. Я заблудился…
Через мгновение он увидел звезды в высоком окне кладовой.
Олух. Ты заснул, а снаружи стемнело.
Саймон сел и принялся растирать онемевшие ноги и руки. Что теперь делать? Он испытывал жажду и голод, но у него едва ли имелись шансы раздобыть еду в Башне Зеленого Ангела. Тем не менее ему совсем не хотелось покидать это сравнительно безопасное место.
Неужели я выбрался из глубин земли только для того, чтобы умереть от голода в кладовой? – выругал он себя. – Что я за рыцарь в таком случае?
Саймон встал и потянулся, отметив глухую боль в лодыжке. Быть может, для начала нужно добыть воды и осмотреться, – подумал он. – Конечно, лучше провести разведку, пока темно.
Охваченный сомнениями Саймон стоял в тени Башни Зеленого Ангела. Неровные крыши зданий внутреннего двора выглядели знакомыми на фоне ночного неба, но Саймон не ощущал спокойствия. И не только потому, что оказался вне закона в собственном доме, хотя одно это выводило из равновесия – в воздухе чувствовалось нечто странное, но он никак не мог понять что. Невыносимая неопределенность подземного мира каким-то непостижимым образом проникла в камни самого замка. Когда он опускал голову, ему казалось, будто здания дрожат и меняют очертания. Слабые пятна света, точно фантомное пламя, мерцали на краях стен, а потом быстро исчезали.
И Хейхолт тоже? Неужели весь мир утратил якоря? Что происходит?
Ему пришлось взять себя в руки, и только после этого он решился обойти замок.
Хотя создавалось впечатление, что замок заброшен, Саймон очень скоро обнаружил, что это не так. Во Внутреннем дворе было темно и тихо, но в коридорах и за закрытыми дверями слышался шепот, в окнах верхних этажей горел свет. До него также долетали обрывки музыки, старые мелодии и необычные голоса, от которых ему хотелось выгнуть спину, как кошка, и зашипеть. Стоя в глубоких тенях Тайного сада, Саймон подумал, что в Хейхолте что-то сгнило, плод слишком долго дожидался, когда его сорвут, и испортился под твердой внешней оболочкой. Он не мог объяснить, что именно пошло не так, но весь Внутренний двор – место, где прошло его детство, было отравлено.
Саймон незаметно дошел до кухни, потом маленькой кладовой и часовни – и даже, когда набрался храбрости, до приемной перед тронным залом, откуда можно было попасть в сад. Все внешние двери оказались заперты, и он никуда не сумел войти. Саймон не помнил времени, когда такое бывало. Неужели король боялся шпионов или осады? Или запоры защищают не от внешнего врага, а от тех, кто продолжал жить в замке? Саймон тихо дышал и размышлял. Он знал, что есть окна, которые невозможно закрыть, существовали и другие тайные пути – но стоило ли сейчас рисковать? Конечно, ночью в замке можно встретить совсем немного его обитателей, а судя по закрытым дверям, те, кто не спит, в особенности часовые, будут особенно внимательно прислушиваться к необычным звукам.
Саймон вернулся в кухню, забрался по стволу бесплодной яблони на подоконник высокого окна. Толстое стекло исчезло, но окно заложили камнями, и он не смог бы бесшумно проникнуть внутрь. Тихонько выругавшись, он спустился вниз.
У него болели руки и лодыжка, и, несмотря на съеденную луковицу, он страшно хотел есть. Саймон решил, что лишь потратит время, пытаясь открыть двери Внутреннего двора. А вот со стороны рва средний двор наверняка не так хорошо защищен.
Между дворами было несколько опасно открытых участков. Несмотря на то что Саймон не видел ни одного стражника, да и вообще людей, он заставил себя быстро их пересечь, всякий раз стараясь прятаться в тени. Самым неприятным местом являлся мост. Саймон дважды собирался его перейти и всякий раз возвращался обратно. Его длина составляла не менее тридцати элей, и, если кто-то появится, когда Саймон будет находиться на середине, его обязательно заметят – как муху на белой стене.
Наконец он сделал глубокий вдох и помчался через мост. Ему казалось, что стук его шагов разносится по всему замку, пошел медленнее и закончил переход почти бесшумно, хотя сердце продолжало отчаянно колотиться у него в груди. Оказавшись на другой стороне, он нырнул в сарай, где просидел некоторое время, приходя в себя.
Ты неплохо справляешься, – сказал он себе. – Тебя никто не заметил. Тебе нечего бояться.
Он знал, что это неправда.
Мне есть чего бояться, – признался самому себе Саймон. – Но пока меня не поймали.
Он встал, не понимая, почему мост опущен, но все двери закрыты на засовы, а окна заложены, словно кто-то опасался нападения.
И почему не заперта Башня Зеленого Ангела? – Ему так и не удалось придумать разумный ответ.
Он не успел сделать и сотни шагов по грязной центральной улице, проходившей через середину Внутреннего двора, как заметил то, что заставило его снова нырнуть в темноту, все его страхи моментально вернулись – и у него были на то серьезные основания.
Здесь разбила лагерь армия.
Саймону потребовалось несколько мгновений, чтобы это понять, так как горело всего несколько костров, а палатки были из темного материала, практически невидимого ночью, но во дворе собралось огромное количество вооруженных людей. Совсем рядом находилось полдюжины солдат, судя по виду, часовые, в плащах и шлемах, у каждого в руке длинная пика. В тусклом свете Саймон не смог разглядеть большую часть лиц. Пока он стоял в узкой щели между двумя зданиями, размышляя, что делать дальше, мимо прошли еще двое в плащах с надетыми капюшонами. Они также держали длинные копья, и что-то в их легкой изящной походке подсказало ему, что это норны.
Саймон, дрожа, отошел еще дальше в спасительную темноту. Поймут ли они, что он совсем рядом? Смогут ли… уловить его запах?
Пока Саймон размышлял на эту тему, норны помедлили рядом с его убежищем, насторожившись, словно охотничьи псы. Саймон затаил дыхание и замер. После долгого ожидания они одновременно повернулись, словно пришли к безмолвному согласию, и продолжили свой путь. Саймон подождал еще несколько мучительных мгновений и осторожно выглянул из-за угла. Он не мог разглядеть норнов в темноте, но видел обычных солдат, которые перед ними расступались – так человек старается избежать встречи со змеей. Недолго норны оставались силуэтами на фоне сторожевых костров, две фигуры в плащах с капюшонами, казалось, не замечавшие людей, затем вышли из круга света и исчезли. Этого Саймон не ожидал. Норны! Белые лисы в Хейхолте! Все оказалось даже хуже, чем он думал. А разве Джелой и остальные не говорили, что бессмертные не могут сюда вернуться? Возможно, они имели в виду, что Инелуки и его восставшие из мертвых слуги на такое не способны. Но, даже если последнее предположение верно, сейчас оно едва ли могло послужить утешением.
Итак, средний двор полон солдат, а в крепости свободно разгуливают норны, бесшумные, точно совы, вышедшие на охоту. Саймон не сомневался, что во Внешнем дворе полно черных риммеров, или наемников тритингов, или других головорезов, которых призвал Элиас с помощью эркинландского золота и магии Короля Бурь. Саймон не мог поверить, что многие королевские эркингарды, даже самые безжалостные, остались в этом полном призраков месте, рядом с мертвенно-бледными норнами: ведь бессмертные слишком сильно отличались от обычных людей. Даже сейчас, за несколько коротких мгновений наблюдения, Саймон видел, что солдаты их боялись.
Теперь у меня есть причина бежать – и не только для того, чтобы спасти собственную шкуру, – подумал он. – Джошуа и остальные должны узнать, что здесь происходит.
На мгновение к Саймону вернулась надежда. Может быть, известие о том, что норны стали союзниками Элиаса, заставит Джирики и других ситхи присоединиться к принцу, чтобы помочь смертным? Саймон попытался все тщательно обдумать. На самом деле ему следовало бежать прямо сейчас – если получится. Какую пользу он принесет Джошуа и его армии, если не сумеет отсюда выбраться?
Однако он еще почти ничего не узнал. Сейчас он был именно тем, кого так ценят полководцы, – опытным наблюдателем во вражеском лагере. Саймон знал Хейхолт, как фермер свои поля, а кузнец – инструменты. Да, ему очень повезло, что он сумел уцелеть, – удача оставалась с ним, напомнил себе Саймон, но помогли также ум и находчивость – и теперь ему следовало максимально использовать свое преимущество.
Итак, нужно вернуться во Внутренний двор. Если потребуется, он сможет прожить пару дней без еды, а воды здесь более чем достаточно. И у него будет полно времени, чтобы получить самые разные полезные сведения о врагах, а потом бежать к свободе. Он даже может снова спуститься в подземелья замка и вновь пройти по темным туннелям. Пожалуй, именно так будет легче всего спастись.
Нет. Только не туннели.
Нет смысла прикидываться. Даже ради Джошуа и всех остальных он просто не сможет это сделать.
Саймон приближался к мосту, ведущему во Внутренний двор, когда громкий стук заставил его снова скользнуть в темноту. Он увидел группу всадников, которые въехали на мост, и безмолвно поблагодарил Усириса за то, что не шагнул на него несколькими мгновениями раньше.