– Он здесь.
Как только принц произнес эти слова, люди вокруг него расступились, и вперед вышел Камарис – старый рыцарь был в кольчуге, на плаще отсутствовали символы, в руке он держал древний шлем с морским драконом. Тиамак подумал, что Камарис выглядел еще более несчастным, чем обычно.
Бенигарис посмотрел в лицо старого рыцаря, и его губы раздвинулись в язвительной улыбке.
– Да, я был прав. Я ей говорил. – Он кивнул рыцарю. – Приветствую тебя, дядя.
Камарис не ответил.
Джошуа поднял руку. Казалось, он находил происходящее непристойным.
– Ну что же, давайте начинать. – Он повернулся к герцогу Наббана. – Вареллан здесь, и мы обращались с ним уважительно. Я обещаю, что при любом исходе мы будем относиться к твоим сестре и матери с добротой и почтением.
Бенигарис долго на него смотрел, и его взгляд был холодным, как у ящерицы.
– Моя мать мертва.
Он опустил забрало и отъехал в сторону по склону холма.
Джошуа устало поманил Камариса.
– Постарайтесь его не убивать, – попросил принц.
– Ты знаешь, что я ничего не могу обещать, – ответил старый рыцарь. – Но, если он попросит пощады, я не откажу.
Ветер стал еще более суровым, и Тиамак пожалел, что оставил в палатке одежду обитателей материка, которая у него имелась: штаны и сапоги намного лучше, чем голые ноги и сандалии – то, что было на нем надето, совсем не защищало от холода. Он содрогнулся, наблюдая, как всадники разворачивают коней.
Тот, Кто Гнет Деревья, наверное, проснулся в дурном расположении духа, – подумал Тиамак, вспомнив слова, которые часто повторял его отец. От этой мысли его зазнобило сильнее, чем от пронзительного ветра. – Но я не думаю, что властелин погоды Вранна насылает на нас такой жуткий холод. У нас есть другой враг, который очень долго ждал, – и нет никаких сомнений в том, что он способен управлять ветром и бурями.
Тиамак смотрел на склон холма, Камарис и Бенигарис стояли друг напротив друга на расстоянии, которое человек мог преодолеть за несколько коротких мгновений. Их связывали узы крови, и одновременно разделяла глубокая бездна.
Между тем дует ветер Короля Бурь, – подумал Тиамак. – И эти двое, дядя и племянник, исполнят безумный ритуал обитателей материка… в точности как Джошуа и Элиас…
Внезапно всадники пришпорили лошадей и поскакали навстречу друг другу, но для Тиамака они выглядели точно движущиеся пятна. Им овладело отвратительное предчувствие, черное и пугающее, как туча перед бурей.
Все это время мы думали, что король Элиас стал инструментом мести Инелуки. Два брата сражались от Наглимунда до Сесуад’ры, и у Джошуа и его соратников была одна задача: уцелеть. Но что, если Элиас ничего не знает о планах Короля Бурь, как и мы? Что, если задача Инелуки в каком-то огромном плане состоит в том, чтобы занять нас друг другом, в то время как темные, восставшие после смерти существа будут пытаться реализовать совсем другую цель?
Несмотря на царивший на холме холод, Тиамак почувствовал, как у него на лбу выступили капли пота. Если это так, тогда что мог задумать Инелуки? Адиту клятвенно утверждала, что он не может покинуть бездну, в которую его забросило собственное заклинание, – вполне возможно, он замышляет нечто более ужасное, чем обычное правление через Элиаса и норнов. Но что?
Тиамак поискал взглядом Стрэнгъярда, ему захотелось поделиться своими тревогами с другим членом Ордена Манускрипта, но он не сумел найти священника в толпе. Люди вокруг вранна что-то возбужденно кричали, и Тиамак, который отвлекся от поединка, понял, что один из всадников выбил другого из седла. Но тут же испытал облегчение, когда увидел, что на земле лежит Бенигарис в блестящих доспехах.
По толпе пробежал ропот, когда Камарис спешился и двое мальчишек выбежали вперед, чтобы увести лошадей.
Тиамак на время отбросил мрачные мысли и втиснулся между Хотвигом и Слудигом, которые стояли за спиной принца. Риммер раздраженно опустил глаза, но, увидев Тиамака, улыбнулся:
– С легкостью вышиб его из седла! Старик преподал ему отличный урок!
Тиамак поморщился. Он так и не смог понять, почему его друзья получали удовольствие от таких вещей. Этот «урок» мог закончиться смертью любого из противников, которые сейчас кружили около друг друга со щитами и мечами наготове. Черный Шип походил на полосу пустой ночи.
Сначала казалось, что схватка будет короткой. Бенигарис был хорошим бойцом, ниже Камариса ростом, но коренастым и с широкими плечами; он размахивал своим тяжелым клинком, как менее крупный воин сражался бы Найделом Джошуа, и уверенно пользовался щитом. Но Тиамаку Камарис казался существом из другого мира, изящным, точно речная выдра, быстрым, как атакующая змея. Шип в его руках превратился в сложный темный узор, паутину блестящей тьмы. Хотя Тиамак не мог сказать ничего хорошего о Бенигарисе, он его пожалел. Несомненно, эта смехотворная битва не будет долгой.
Чем скорее Бенигарис сдастся, тем скорее мы сможем уйти с этого ужасного ветра.
Но у Бенигариса, как довольно быстро стало очевидно, были совсем другие планы. После того как он в самом начале выглядел беспомощным в процессе обмена первыми несколькими десятками ударов, герцог Наббана внезапно перешел в атаку и теперь наносил удар за ударом по щиту Камариса, без особых усилий отбивая контратаки старого рыцаря. Камарису пришлось отступить, и Тиамак почувствовал, как люди Джошуа принялись с тревогой переглядываться.
В конце концов, он старый человек. Старше, чем был отец моего отца, когда он умер. Быть может, у него еще меньше желания сражаться, чем у других.
Бенигарис не прекращал атаковать, пытаясь получить преимущество, пока старый рыцарь отступал; герцог громко кричал одновременно с каждым ударом, и его голос сливался со звоном мечей. Даже Тиамак, практически незнакомый с искусством фехтования, начал сомневаться, что Камарис сможет долго выдерживать столь яростное наступление.
Но ему вовсе не обязательно затягивать схватку, – сообразил Тиамак. – Только до тех пор, пока он не сумеет пройти защиту Камариса и нанести один точный удар. Герцог Наббана отчаянно рисковал.
Некоторое время казалось, что ставка Бенигариса сыграет. После одного из мощных ударов щит старого рыцаря оказался слишком низко, и клинок Бенигариса задел шлем Камариса, оглушив его. Толпа ахнула. Однако Камарис быстро восстановил равновесие и поднял щит выше, но теперь возникло ощущение, что он стал слишком тяжелым для старого рыцаря. Бенигарис снова обрушил на своего противника град ударов.
Тиамак не совсем понял, что произошло дальше. Старый рыцарь наклонился и закрылся щитом – он выглядел совершенно беспомощным против рубящего меча Бенигариса, – и вдруг Камарис каким-то образом зацепил щит Бенигариса своим щитом, отбросил его вверх, и тот завис в воздухе, точно сине-золотая монета. Когда он упал на землю, черное острие Шипа оказалось у латного воротника герцога.
– Ты сдаешься, Бенигарис? – голос Камариса был чистым и звонким, но в нем чувствовалась усталость.
В ответ Бенигарис отбил Шип латной рукавицей и направил свой меч в незащищенный живот Камариса. Казалось, старик сжался, когда меч коснулся его кольчуги. На миг Тиамаку показалось, что клинок герцога проткнет Камариса насквозь, но старый рыцарь развернулся, и клинок Бенигариса прошел мимо, а когда Камарис завершил полный поворот, Шип описал плоскую смертельную дугу. Черный клинок вошел в доспехи герцога под ребрами. Бенигарис упал на одно колено, покачнулся и рухнул на землю. Камарис вытащил меч из раны, и наружу брызнула кровь.
Слудиг и Хотвиг хрипло и радостно закричали, однако Джошуа не выглядел довольным.
– Милосердный Эйдон, – сказал принц и сердито посмотрел на своих капитанов, но потом его взгляд остановился на Тиамаке.
– По крайней мере, мы можем благодарить Бога за то, что Камарис жив. Давайте подойдем к ним и посмотрим, что можно сделать для Бенигариса. Ты принес свои травы, Тиамак?
Вранн кивнул. Они с принцем начали пробираться сквозь толпу, которая быстро образовалась вокруг противников.
Когда они оказались в самом центре, Джошуа положил руку Камарису на плечо.
– Вы в порядке? – спросил принц.
Старый рыцарь кивнул. Он выглядел измученным. Волосы упали на потный лоб.
Джошуа повернулся к лежавшему на земле Бенигарису. Кто-то снял с него шлем. Герцог страшно побледнел, став похожим на норна, на губах пузырилась пена и кровь.
– Лежи тихо, Бенигарис. Дай этому человеку осмотреть твою рану.
Герцог перевел затуманенный взгляд на Тиамака.
– Вранн! – простонал он. – Ты странный человек, Джошуа. – Тиамак опустился рядом с ним на колени и начал расстегивать ремни доспеха, но Бенигарис отбросил его руку. – Проклятье, не трогай меня. Дайте мне умереть спокойно, я не хочу, чтобы меня лапал какой-то варвар.
Джошуа помрачнел, но жестом предложил Тиамаку отойти.
– Как пожелаешь. Возможно, я могу что-то сделать для тебя… – сказал принц.
Бенигарис рассмеялся, и на его усах появилась кровь, смешанная со слюной.
– Дай мне умереть, Джошуа. Это все, что у меня осталось. Ты можешь взять… – он снова закашлялся, на губах появились новые сгустки крови, – …ты можешь забрать все остальное.
– Зачем ты это сделал? – спросил Джошуа. – Ты ведь знал, что не сможешь победить?
Бенигарис сумел усмехнуться:
– Но я вас напугал, верно? – Его лицо исказилось от боли, но он взял себя в руки. – В любом случае я забрал то, что мне осталось… как и моя мать.
– Что ты имеешь в виду? – Джошуа смотрел на умиравшего герцога так, словно никогда не видел ничего подобного.
– Моя мать поняла… с моей помощью… что ее игра закончена. Ничего не осталось, кроме стыда. Поэтому она приняла яд. Ну а я выбрал другую смерть.
– Но ты мог бежать. Ведь море находилось под твоим контролем, – сказал Джошуа.
– И куда бы я направился? – Бенигарис снова сплюнул кровь. – В добрые руки твоего брата и его любимого волшебника? В любом случае проклятый порт теперь принадлежит Стриве – я думал, что держал его в плену, а он подрывал мою власть изнутри. Граф играл с нами ради собственной выгоды. – Дыхание герцога становилось все более тяжелым. – Я понял, что мне конец, когда потерял Ванстринский проход. Поэтому я выбрал смерть. Я был герцогом меньше года, Джошуа, и меня будут помнить только как отцеубийцу. Теперь, если кто-нибудь выживет, я стану человеком, который сражался с Камарисом в поединке за трон Наббана… и едва не победил.