знают? В городе царило ощущение неправильности происходящего, и ходили слухи, что Бенигарис убил собственного отца – вашего дорогого брата, сэр Камарис, чтобы получить трон. Далеко не во всех проблемах следует винить Бенигариса, но в городе было тревожно.
– Тревога, которую вы и Прайрат помогли разжечь, а потом раздували пламя.
Правитель Пердруина выглядел искренне потрясенным.
– Вы связываете меня с Прайратом?! – На мгновение маска придворного исчезла, и появился разгневанный мужчина с железной волей. – С этой накипью в красном плаще? Если бы я мог ходить, мы бы скрестили с вами мечи, Джошуа.
Некоторое время принц холодно на него смотрел, но потом его лицо смягчилось:
– Я не стану утверждать, что вы и Прайрат действовали вместе, Стриве, но каждый из вас старался извлечь пользу из создавшейся ситуации. Причем я не сомневаюсь, что интересы у вас были разными.
– Если вы имели в виду именно это, то я признаю себя виновным и прошу у трона милосердия. – Граф казался умиротворенным. – Да, я действовал так, чтобы защитить интересы своего острова. У меня нет серьезной армии, Джошуа, и я всегда завишу от желаний моих соседей. «Когда Наббан поворачивается в постели, – так говорят в Ансис Пелиппе, – Пердруин падает с кровати».
– Хорошо сказано, граф. – Джошуа рассмеялся. – И довольно верно, в определенных смыслах. Но также говорят, что вы самый богатый человек во всем Светлом Арде. И это результат вашей заботы о Пердруине?
Стриве расправил плечи:
– То, чем я владею, вас не касается. Насколько я понимаю, вы позвали меня в качестве союзника, а не для того, чтобы оскорблять.
– Избавьте меня от вашей фальшивой гордости, граф. Я не поверю, что оскорбил вас, назвав богатым. Но в одном вы правы: мы хотим поговорить с вами о некоторых вещах, которые представляют для нас с вами обоюдный интерес.
Граф серьезно склонил голову:
– Это я рад слышать, принц Джошуа. Вы знаете, что я вас поддерживаю – помните письмо, которое я прислал с моим человеком по имени Ленти! – и я охотно поговорю о том, какую помощь смогу вам оказать.
– Точнее, как мы можем помочь друг другу, вы хотели сказать. – Джошуа поднял руку, чтобы предотвратить протесты Стриве. – Пожалуйста, граф, давайте обойдемся без предварительных танцев. Я ужасно спешу. Ну, вот, я произнес эти слова и сам отказался от преимуществ торговли. А теперь, пожалуйста, не тратьте наше время фальшивыми протестами.
Старик поджал губы и прищурился.
– Очень хорошо, Джошуа. Я испытываю невероятный интерес. Чего вы хотите?
– Корабли. И матросов, которые выведут их в море. Столько, чтобы я мог доставить армию в Эркинланд.
Удивленный Стриве сделал паузу и только после этого ответил:
– Вы намерены отплыть в Эркинланд прямо сейчас? После нескольких недель жестоких сражений за Наббан, в период самых жестоких за многие годы штормов, бушующих на севере прямо сейчас, когда мы с вами разговариваем? – Он указал в сторону окон, закрытых ставнями; снаружи, над горой Санцеллан, завывал ветер. – Прошлой ночью была такая стужа, что вода замерзла в зале Фонтанов. Колокол Клавин едва звонил в церкви, такой стоял холод. И вы хотите выйти в море?
Изгримнур испытал потрясение, когда граф упомянул о колоколе. Джошуа повернулся к нему и перехватил его взгляд, предупреждая, чтобы он молчал. Очевидно, он также помнил пророческие стихи Ниссеса.
– Да, Стриве, – сказал принц. – Бывают разные шторма. Мы должны бросить вызов одним, чтобы пережить другие. Я готов сесть на корабль как можно скорее.
Граф поднял руки, показывая открытые ладони.
– Хорошо, вы знаете, что делаете. Но что вы хотите от меня? У Пердруина нет военных кораблей, и все они сейчас в море. Вам нужен огромный флот Наббана, а не мои торговые суда. – Он указал в сторону трона. – Теперь Камарис – владыка Дома Короля Рыбака.
– Но вы – хозяин доков, – ответил Джошуа. – Бенигарис сказал, что он считал вас своим пленником, а вы подтачивали его власть изнутри. Вы использовали часть золота, которое, по слухам, заполняет катакомбы под вашим домом в Ста-Мирор? Или действовали более тонко – слухи, истории?.. – Он покачал головой. – Не имеет значения. Дело в том, Стриве, что вы можете либо помочь нам, либо помешать. Я хочу обсудить с вами цену – власть или золото. Кроме того, нас интересует еще и снабжение. Я хочу, чтобы корабли были загружены и отплыли через семь дней или раньше.
– Семь дней? – Граф во второй раз продемонстрировал удивление. – Это будет непросто. И вы ведь слышали о килпа, не так ли? Они мечутся повсюду, точно рыба квинис, – вот только квинисы не стаскивают моряков с кораблей и не пожирают их. В наши мрачные времена люди не хотят выходить в море.
– Итак, вы приступили к торгу? – спросил Джошуа. – Ответы: да и да. Времена сейчас трудные. Что вы хотите: власть или золото?
Внезапно Стриве рассмеялся:
– Да, мы начали торг. Но вы меня недооцениваете, Джошуа, или собственные ресурсы. У вас есть то, что может оказаться для меня полезнее, чем золото или власть, – то, что приносит сразу то и другое.
– Что вы имеете в виду? – спросил Джошуа.
Граф наклонился вперед:
– Знание. – На его лице появилась неспешная улыбка. – Теперь я дал вам рычаг в ответ на ваш дар. – Граф потер ладони, даже не пытаясь скрыть удовольствия. – Теперь давайте говорить честно.
Изгримнур тихонько застонал, когда Джошуа сел рядом с хозяином Пердруина. Несмотря на спешку, о которой говорил принц, их ждал сложный танец. Уж слишком Стриве наслаждался процессом, чтобы сделать все быстро, а к некоторым проблемам Джошуа относился достаточно серьезно, чтобы решать их поспешно. Изгримнур повернулся, чтобы взглянуть на Камариса, молчавшего в течение всего разговора. Старый рыцарь, подперев подбородок ладонью, смотрел в разбитые окна, словно они занимали все его внимание. Изгримнур еще раз застонал от боли и потянулся за кружкой с пивом. Он понимал, что вечер будет долгим.
Страх Мириамель перед дваррами постепенно отступал. Она начала вспоминать, что ей рассказывал Саймон и остальные про путешествие графа Эолейра на Сесуад’ру. Граф встретил дварров – он называл их дом хайни-ин, в рудниках под Эрнистирийскими горами. Он говорил, что они дружелюбные и мирные существа. Очевидно, тут он был прав: если не считать того, что они унесли ее с лестницы, дварры не причинили ей вреда. Однако они отказывались ее отпустить.
– Вот. – Она указала на свои седельные сумки. – Если вы уверены, что у меня есть нечто вредное или опасное, или не знаю, что еще вы можете сказать, посмотрите сами.
Пока дварры совещались тревожными мелодичными голосами, Мириамель размышляла о побеге. Интересно, спят ли дварры? И куда они ее принесли? Как она сможет выбраться и куда ей следует идти? По крайней мере, у нее остались карты, хотя она сомневалась, что сумеет читать их так же хорошо, как Бинабик.
И где сейчас Бинабик? Жив ли он? Ей стало нехорошо, когда она вспомнила ухмылявшееся существо, напавшее на тролля. Еще один друг исчез в тенях. Маленький мужчина оказался прав – она предприняла глупое путешествие. Собственное упрямство, возможно, привело к гибели двух ее ближайших друзей. Как ей жить дальше, зная это?
К тому моменту, когда дварры закончили переговоры, Мириамель уже не интересовало их решение. Ею овладело мрачное настроение, высасывавшее все силы.
– Мы осмотрим ваши вещи, с вашего разрешения, – сказал Йис-фидри. – Из уважения к вашим обычаям к ним будет прикасаться только моя жена Йис-хадра.
Мириамель позабавила осмотрительность дварров. Интересно, что она могла такого принести с собой под землю, изысканное нижнее белье жившей в замке принцессы? Крошечные, хрупкие памятные безделушки? Надушенные письма поклонников?
Йис-хадра осторожно подошла к сумкам и принялась внимательно изучать содержимое. Ее муж опустился рядом с Мириамель на колени.
– Мы искренне сожалеем, что все так обернулось. У нас другой путь – мы не навязываем свою волю другим. Никогда. – Казалось, ему ужасно хотелось ее в этом убедить.
– Я все еще не понимаю, чего вы опасаетесь.
– Дело в месте, по которому вы шли с двумя спутниками. Это… я не знаю слов на языке смертных, чтобы хорошо объяснить. – Он согнул длинные пальцы. – Некоторые… силы, вещи прежде спали. Теперь они пробуждаются. Лестничный колодец башни, по которому вы поднимались, место, где они особенно могущественны. И с каждым днем они становятся активнее. Пока мы не знаем, что происходит, и до тех пор, пока у нас не будет понимания, события, кои могут нарушить равновесие, не должны происходить…
Мириамель взмахнула рукой, заставив дварра замолчать.
– Помедленнее, Йис-фидри. Я пытаюсь понять. Прежде всего, существо, которое атаковало нас на лестнице, не имеет к вам отношения. Мне показалось, что Бинабик его узнал, но я никогда прежде не видела.
Йис-фидри возбужденно покачал головой:
– Нет, нет, Мириамель. Не нужно чувствовать себя оскорбленной. Мы не знаем, с кем сражался ваш спутник – это была ходячая пустота, лишенная жизни. Быть может, прежде он являлся смертным человеком. Нет, я имел в виду другого спутника, который следовал за вами сзади.
– За нами? Нас было всего двое. Если только… – Ее сердце сбилось с ритма. Неужели Саймон… искал потерянных друзей? Может быть, он находился рядом, когда ее похитили? Нет, это слишком жестоко!
– Значит, кто-то за вами следил, – твердо заявил Йис-фидри. – К лучшему или худшему, мы не можем сказать. Мы лишь знаем, что трое смертных находились на лестнице.
Мириамель покачала головой, не в силах осмыслить слова дварра. Слишком много путаницы образовалось поверх ее печалей.
Йис-хадра издала птичий звук. Ее муж обернулся. Женщина-дварр протянула Мириамель Белую Стрелу Саймона.
– Конечно, – выдохнул Йис-фидри. Остальные дварры наклонились ближе, внимательно разглядывая стрелу. – Мы ее чувствовали, но не узнали. – Он повернулся к Мириамель: – Работа не наша, иначе мы бы сразу это поняли, как если бы не сомневались, что пальцы на руке принадлежат нам. Стрелу сделал Виндаомейо, один из зида’я, которого мы научили секретам мастерства. Вот, взгляните… – Он взял стрелу из рук жены, – здесь кусочек Главного Свидетеля. – Йис-фидри указал на туманный серо-голубой наконечник стрелы. – Неудивительно, что мы его почувствовали.