Саймон попытался избавиться от неприятного присутствия, но голос что-то разбудил у него внутри. Он посмотрел в пустоту.
– Ты меня видишь?
– Нет. Я хочу спать.
– Пока нет, Саймон. Есть вещи, которые я должна сделать. Однажды ты получишь свой отдых – но не сегодня. Пожалуйста, Саймон, посмотри!
Двигавшееся нечто приняло более определенную форму, появилось лицо, печальное и красивое, однако совершенно безжизненное. Перед ним парило что-то, напоминавшее крылья или развевавшиеся одежды, но ему едва удавалось разглядеть детали на фоне серой мглы.
– Ты меня видишь?
– Да.
– Кто я?
– Ты ангел. С башни.
– Нет. Но это не имеет значения. – Ангел приблизилась, и Саймон увидел, как обесцветилась обветренная бронзовая кожа. – Наверное, хорошо уже то, что ты вообще можешь меня видеть. Я ждала, когда ты подойдешь достаточно близко. Надеюсь, ты все еще сумеешь вернуться.
– Я не понимаю. – Слова давались ему с огромным трудом. Он хотел только одного: отпустить все и вернуться в равнодушный сон…
– Ты должен понять, Саймон. Ты должен. Мне нужно показать тебе многие вещи, а у меня совсем мало времени.
– Показать?
– Здесь все иначе. Я не могу просто сказать. Это место не такое, как мир.
– Это место? – Он попытался понять. – Какое?
– Оно… за пределами. Другого слова нет.
К нему пришло воспоминание.
– Дорога Снов?
– Не совсем: эта дорога идет вдоль края полей и даже к границам того места, куда я скоро уйду. Но хватит разговоров. У нас мало времени. – Казалось, ангел начала от него удаляться. – Следуй за мной.
– Я… не могу.
– Раньше мог. Иди за мной.
Ангел начала тускнеть. Саймон не хотел, чтобы она уходила. Он был так одинок… Внезапно он оказался с ней рядом.
– Вот видишь, – сказала она. – О Саймон, я так долго стремилась к этому месту – чтобы постоянно здесь находиться! Как замечательно! Я свободна!
Интересно, что она имела в виду, но у Саймона не осталось сил на загадки.
– Куда мы идем?
– Не куда, но в когда. Ты знаешь.
Казалось, ангела наполняло нечто сродни радости. Будь она цветком, – подумал Саймон, – она бы стояла в лучах солнца, окруженная пчелами.
– Какими ужасными были времена, когда я не могла сюда вернуться. Я была счастлива только здесь. Однажды я уже пыталась тебе это сказать, но ты не мог меня слышать.
– Я не понимаю.
– Конечно. Прежде ты никогда не слышал мой голос. Точнее, ты не слышал мой собственный голос. Только ее.
Саймон вдруг сообразил, что они не обмениваются словами. Они с ангелом говорили не как остальные люди; казалось, она давала ему лишь идеи, а те находили путь в его голову. Когда она упоминала о «ней», той другой, чей голос он слышал, он не воспринимал это как слово, но ощущал нечто его защищавшее, обнимавшее, полное любви, но одновременно почему-то опасное, женское.
– Кто такая «она»?
– Она ушла вперед, – ответила ангел, словно он спросил о чем-то другом. – Скоро я к ней присоединюсь. Я должна была дождаться тебя, Саймон. Но меня это не тревожит. Я счастлива здесь. И очень рада, что мне не нужно возвращаться. – Саймон чувствовал, что «обратно» – это какое-то плохое место, несущее боль. – И даже раньше, когда я впервые тут оказалась, я не хотела назад… но она меня заставляла.
Прежде чем он успел задать следующий вопрос и решить, стоит ли в этом странном сне продолжать спрашивать, Саймон оказался в туннелях Асу’а. Перед ним возникла знакомая сцена – светловолосый мужчина, факел, копье, нечто огромное, ослепительно сверкавшее за дверным проемом.
– Что?
– Смотри. Это твоя история – или ее часть.
Мужчина с копьем сделал шаг вперед, каждый дюйм его тела трепетал от предчувствия опасности. Огромный зверь не шевелился. Красные когти лежали на земле всего в нескольких шагах перед ногами мужчины.
Быть может, зверь спит, – подумал Саймон. Его собственный шрам или воспоминание о нем обожгло щеку.
Беги, человек, – подумал Саймон. – Дракон – это больше, чем ты можешь представить. Беги оттуда!
Мужчина сделал еще один шаг вперед и остановился. Саймон внезапно оказался ближе, теперь он смотрел в огромную пещеру, словно видел ее глазами мужчины со светлыми волосами. То, что он увидел, было трудно осмыслить.
Пещера оказалась такой огромной, что свет факелов не доставал до потолка. Стены плавились под могучим огнем.
Это кузница, – сообразил Саймон. – Ну, или теперь кузница. А такой она была в прошлом.
Дракон распростерся на полу пещеры, красно-золотой, словно бесчисленные чешуйки его тела отражали свет факела. Он был больше дома, хвост свернулся бесконечными кольцами. Огромные крылья протянулись от задних лап до длинных шпор за передними когтями. Дракон был великолепен и внушал ужас – он показался Саймону даже страшнее Игьярдука. И не вызывало ни малейших сомнений, что он был мертв.
Копьеносец не сводил с него глаз. Саймон, паривший во сне, смотрел на них.
– Теперь ты видишь? – прошептала ангел. – Дракон был мертвым.
Мужчина сделал шаг вперед, ткнул копьем в неподвижный коготь, почувствовал уверенность и вошел в пещеру с расплавленными стенами.
Перед грудью дракона лежало что-то бледное.
– Там скелет, – прошептал Саймон. – Скелет человека.
– Тихо, – произнесла ангел ему в ухо. – Смотри. Это твоя история.
– Что ты имеешь в виду?
Мужчина с копьем подошел к груде белых костей, сотворил в воздухе знак Дерева, и тень его руки метнулась по стене. Он наклонился ближе, продолжая двигаться медленно и бесшумно, словно зверь мог в любой момент с ревом вернуться к жизни, – но мужчина, как и Саймон, видел зазубренные дыры на месте глаз дракона, сморщенный черный язык вывалился из разинутой пасти.
Мужчина наклонился и с благоговением коснулся человеческого черепа, лежавшего перед грудью дракона, точно жемчужина из разорванного ожерелья. Остальные кости рассыпались рядом. Они почернели и заметно искривились. Глядя на них, Саймон вспомнил обжигающую кровь Игьярдука и пожалел несчастного, который убил чудовище, но и сам погиб. Саймон не сомневался, что с драконом расправился именно он; сохранились лишь кости плеча и руки, сжимавшей меч, который почти по рукоять вошел в живот дракона.
Мужчина с копьем долго смотрел на удивительную картину, потом поднял голову и растерянно оглядел пещеру, словно опасался, что кто-то мог за ним наблюдать. Его лицо оставалось мрачным, но глаза лихорадочно блестели. И в это мгновение Саймон почти его узнал, но его мысли все еще окутывал туман, и, когда светловолосый мужчина снова повернулся к скелету, имя ускользнуло.
Мужчина бросил копье и осторожно высвободил рукоять меча. Один из пальцев скелета сломался. Мужчина некоторое время держал его с непроницаемым лицом, потом поцеловал кость и засунул под рубашку. Когда рукоять меча высвободилась, он положил факел на камень и крепко ее сжал. Затем поставил ногу на грудь дракона и потянул меч на себя. Мышцы у него на руках и шее напряглись, но меч не поддавался. Он немного отдохнул, поплевал на ладони и снова вцепился в рукоять. Наконец клинок выскочил наружу, оставив рваную дыру в сверкавшей красной чешуе.
Мужчина с широко раскрытыми от восторга глазами поднял меч. Сначала Саймон подумал, что клинок самый простой, но его линии были чистыми и изящными, даже под засохшей кровью дракона. Мужчина смотрел на меч с нескрываемым восхищением, граничившим с жадностью, потом снова огляделся по сторонам, словно опасался, что за ним наблюдают, взял факел и направился к арке выхода, но остановился возле передней ноги зверя. После долгих колебаний он опустился на колени и принялся отпиливать почерневшим от крови клинком шпору, которой закачивалось крыло.
Это был тяжелый труд, но молодой мужчина отличался могучим телосложением. Работая, он продолжал с тревогой озираться по сторонам и вглядываться в темные углы огромной пещеры, словно за ним следили тысячи презрительных глаз. Пот катился по его лицу и рукам. Он казался одержимым, словно им овладел дикий призрак; отпилив почти половину шпоры, он внезапно выпрямился и принялся наносить такие мощные рубящие удары мечом, что обломки костей и кусочки плоти полетели в разные стороны. Саймон, остававшийся беспомощным, но заинтересованным наблюдателем, увидел, что глаза мужчины наполнились слезами, а юное лицо исказилось от боли и ужаса.
Наконец ему удалось отрубить коготь. Дрожа, точно охваченный ужасом ребенок, мужчина засунул меч за пояс и, словно коровью ляжку, взвалил коготь на плечо. Его лицо все еще искажала боль, но он, пошатываясь, вышел из пещеры и зашагал по туннелю.
– Он чувствовал призраков ситхи, – прошептала ему ангел. Саймона настолько захватили страдания мужчины, что его напугал ее голос. – Он чувствовал, что они стыдят его за ложь.
– Я не понимаю. – Что-то проснулось в его памяти, но она так долго оставалась серой… – Что это было? И чей скелет я видел в пещере – кто убил дракона?
– Это часть твоей истории, Саймон. – Внезапно пещера исчезла, и они снова оказались в пустоте. – Мне нужно еще многое тебе показать… и у нас совсем мало времени.
– Но я не понимаю.
– Значит, мы должны пойти еще глубже.
Серая мгла дрогнула, а потом исчезла, и появилось видение, которое посетило Саймона на лестнице Тан’джа.
Большая комната. Горит всего несколько свечей, в углах поселились тени. В центре комнаты находится единственный человек, который сидит на стуле с высокой спинкой, вокруг множество книг и свитков.
Саймон уже видел этого человека во сне о лестничном колодце. Тогда мужчина сидел на стуле с открытой книгой на коленях. Он уже перешагнул порог среднего возраста, но в спокойных, созерцательных чертах еще проступали следы ребенка, которым он был когда-то, нежная невинность, лишь слегка потускневшая в результате долгой, трудной жизни. Его волосы почти полностью поседели, хотя в них проглядывали темные пряди, а большая часть короткой бороды оставалась по-прежнему светло-коричневой. Его лоб украшал венец, одежда, пусть и простого покроя, была сшита из дорогого материала.