Роджер Желязны, один из самых оригинальных американских фантастов, написал в свое время роман «Тоскливой октябрьской ночью», где в некоем странном и страшном действе сходятся герои мировой литературы. Среди персонажей появляются и граф Дракула, и доктор Франкенштейн, и конечно же Шерлок Холмс. Его (как и других действующих лиц) Желязны снабжает прозрачным псевдонимом «Великий Детектив». В обстановке, описанной фантастом, в великой мистерии борьбы сил Добра и Зла, Великий Детектив оказывается, безусловно, на стороне сил Добра. Правда, он не участвует в битве, его задача более локальна: спасти невинную девочку от ритуального жертвоприношения. И он прекрасно справляется с этой задачей, но... Впрочем, прочитаем:
«…загороженный от взора викария телом Графа, чужой волк прыгнул в круг света от костра, ухватился за плечо Линет... потащив ее назад в темноту...
<...>
…волк с Линет исчез из виду; и я понял, что все его беседы с Ларри [оборотнем. — Д.К.] плюс собственные познания в наркотиках и добытые им образцы привели его несколько дней назад к успеху… и я только что стал свидетелем появления Великого Детектива в самой великой из всех его ролей»[59].
В роли оборотня, существа, безусловно чуждого светлым силам, — правда, амбивалентного, двойственной природы.
Непримиримые противники, антагонисты — убийца и сыщик — в классическом детективном романе имеют явно инфернальную природу и столь же инфернальное родство. О котором, кстати говоря, вполне догадываются они оба. Вспомним первое появление еще не знакомого читателю Стэплтона — в Лондоне, во время слежки за Холмсом: «Вам, вероятно, интересно знать, кого вы возили весь день? Шерлока Холмса».
Общность происхождения, даже родство этих фигур иногда обыгрывается современными авторами, охотно включающимися в детективную игру, причем превращая ее в метатекстовую. Характерны в этом смысле романы известного американского писателя-фантаста Фреда Саберхагена из откровенно «игровой» серии «Дело Дракулы». В некоторых из них («Дело Холмса — Дракулы», «Шерлок Холмс и узы крови» и др.), кроме заявленного на обложке архетипического прославленного графа-вампира, активно действует и столь же архетипический гениальный детектив с Бейкер-стрит. При этом в первом же из указанных романов герои — казалось бы, антиподы (воплощение Добра и воплощение Зла) — не конфликтуют и не соперничают, а, напротив, совместными усилиями борются с преступниками, намеренными напустить на Лондон гигантских крыс-людоедов, к тому же — инфицированных чумными бациллами. Но интереснее конечно же не эти порождения разгулявшегося воображения прославленного фантаста. Самое интересное в «Деле Холмса — Дракулы» — особые отношения между сыщиком и вампиром. Трансильванский граф оказывается внешне точной копией, двойником Шерлока Холмса. Правда, поскольку он, будучи вампиром, в зеркале не отражается, то и узнает об этом сходстве от великого сыщика. Далее выясняется, что Дракула и Холмс — довольно близкие родственники! А внешним сходством пользуются — и вполне успешно, — чтобы обмануть своих противников.
Во втором романе — «Шерлок Холмс и узы крови» — неожиданные кузены совместно борются с «традиционными», то есть жестокими и отвратительными, вампирами. Здесь же еще раз подчеркивается, что семья Холмса связана с кланом вампиров родственными узами. Оказывается, граф Дракула и Шерлок Холмс — кузены… Конан Дойл сделал своего героя французом по матери — она племянница знаменитого художника-баталиста Ораса Верне. Возможно, Саберхагена позабавило фонетическое сходство фамилии Верне (реально жившего прославленного художника) и Варни. Сэр Фрэнсис Варни — так звали героя толстенного романа «Варни-вампир», написанного Томасом Престом и Джеймсом Раймером, романа, очень популярного в XIX веке. Так или иначе, причастность гениального сыщика к клану самых страшных порождений тьмы ночной Фред Саберхаген с удовольствием и даже азартом обыграл в своих произведениях-пастишах, наделив Дракулу и Холмса весьма похожими качествами — в том числе, способностью к логическому мышлению. Забавно, что в «Узах крови» присутствует парафраз из «Этюда в багровых тонах» — появление Дракулы, переодевшегося кебменом. У Дойла так действует убийца Джефферсон Хоуп. Вообще же, романы Саберхагена можно считать самой изящной отсылкой к мифологическому родству культовых героев.
В «Этюде…» символика крови имеет большое значение, Хоуп — «вампир наоборот», он мстит настоящим преступникам, а еще он не кровопийца, он не «поглощает кровь», напротив, он как бы «отдает кровь», у него постоянное кровотечение, от которого Джефферсон Хоуп в конце концов и умирает…
Итак, из тьмы приходит в этот мир воплощенное Зло, но из тьмы же приходит и сила, борющаяся с ним:
«И вот тут-то произошло нечто странное и совершенно неожиданное. Мы уже поднялись, решив оставить бесполезную погоню. Луна была справа от нас; неровная вершина гранитного столба четко вырисовывалась на фоне ее серебряного диска. И на этом столбе я увидел человеческую фигуру, стоявшую неподвижно, словно статуя из черного дерева»[60].
Тревожную, пугающую связь главного героя детективной литературы — гениального сыщика — с потусторонним миром нельзя не почувствовать, а порой, например, как в экранизациях или сериалах, — нельзя не увидеть.
Несколько лет назад телевидение разных стран с успехом транслировало американский детективный сериал «Мертвые дела» (в русском прокате — «Детектив Раш»). «Мертвые» (или «замерзшие») дела, Cold Case, — это то, что в русском милицейско-полицейском сленге называют «висяки», нераскрытые преступления, информация о которых годами пылится в архивах.
Главная героиня сериала — Лилли Раш — служит в полиции в отделе убийств. Ее специализацией как раз и является расследование этих старых, нераскрытых дел. Каждая серия — расследование. Собственно, сюжеты серий, детективные загадки, с которыми приходится иметь дело Лилли Раш, не содержат никаких невероятных головоломок, таких мы встречали великое множество — на страницах книг и телеэкранах. «Мертвые дела» не поражают поклонников жанра изощренной хитростью преступников или неожиданными и парадоксальными озарениями сыщика. Лилли Раш — не Холмс, не Дюпен и тем более не отец Браун. Ее уникальность в другом. Это «другое» и заставило меня вспомнить об этом телесериале в эссе, посвященном литературным, а не кинематографическим детективам.
Мередит Стим, сценарист и исполнительный продюсер сериала, во-первых, дала героине пугающее прошлое уже в первой серии, с весьма символическим названием «Оглянись еще раз». Это название вполне могло бы стать слоганом сериала, ибо оно содержит ту самую особую способность Лилли Раш. В детстве, еще подростком, она пережила нападение, от которого до конца не оправилась. Ее мать и сестра, которых она любит, но и винит в своих несчастьях, в отличие от нее, остались «на темной стороне». Мать — алкоголичка, умирающая от цирроза печени; сестра — наркоманка и уголовница-мошенница. Собственно, и напали на нее, когда мать заставила ее пойти в магазин за выпивкой. И нападение это представлено как смерть. Впрочем, почему представлено — как? Оно не просто символизирует смерть героини, оно и есть эта смерть. Здесь, в начале нового пути, в том самом возрасте, когда мифологический герой проходит инициацию, то есть умирает и воскресает вновь, умирает девушка-подросток Лилли Раш, — и появляется детектив Раш, мифологический герой (героиня).
Во-вторых, с этого момента Раш преображается и внешне. Поразительно: все сослуживцы, все персонажи сериала постоянно, даже навязчиво, в каждой серии, обращают наше внимание на красоту Лилли Раш, — действительно, актриса Кэтрин Моррис обладает весьма эффектной внешностью. И во внеэкранной жизни она — красивая блондинка, с изящной фигурой, необычными, запоминающимися чертами лица. Но вот в фильме… О да, она красива, но красота ее сродни красоте панночки из «Вия», когда та лежит в гробу. Белая, неестественно белая, до прозрачности, кожа, мертвенно заостренные скулы и нос… безжизненный взгляд… притом — ярко-алые, кровавые губы и белоснежные острые зубы…
Нет, это не субъективное впечатление.
Ибо есть и в-третьих. Третье свойство, которым наделила свою героиню Мередит Стим, лишь подкрепляет неслучайность первых двух.
Лилли Раш умеет говорить с мертвыми.
После каждого раскрытия нового (то есть старого — это тоже неслучайно) дела, после решения того, что мы определили как Загадку детектива, рассказ не заканчивается.
Каждая серия начинается с того, что судьба, в лице пожилого джазиста, респектабельной домохозяйки, старого полицейского пенсионера, дряхлого обитателя дома престарелых, — судьба обращает Лилли Раш к событиям прошлого. Иногда, что совсем уж удивительно, — к очень далекому прошлому, из которого среди живых уже нет ни одного свидетеля. Лилли узнает о чьей-то загадочной гибели или исчезновении. И начинается детективное расследование — в полном соответствии с законами жанра.
Преступление раскрыто. Преступник наказан.
И вот тут, в этот самый момент, появляется жертва преступления. Вернее, призрак жертвы, призрак, неслышно затесавшийся среди персонажей очередной серии, среди сослуживцев и помощников Лилли Раш. Среди обычных людей.
Призрака видит только она — это соответствует средневековым представлениям о том, что призрак виден лишь тому, к кому он приходит, вспомним Гамлета. И мы понимаем, что этот призрак следил за тем, как героиня вела расследование, следил — и теперь пришел, чтобы поблагодарить. Лилли Раш ведет с ним молчаливую беседу — на уровне незаметных жестов, мимики. Улыбка, кивок…
Лишь после этой короткой бессловесной беседы призрак уходит и Лилли Раш возвращается к обыденной жизни. Ненадолго, на время — пока Судьба не пришлет ей вновь вестника из прошлого, из потустороннего мира — с магическим предметом-напоминанием: камешком, детской туфелькой, разбитой гитарой, выцветшим письмом…