Как известно, коренные народности Туркестана в царскую армию не призывались, поэтому к моменту формирования первых узбекских красноармейских частей, а затем и организации 1-й тюркской (узбекской) кавалерийской бригады трудно было подыскать местные командные кадры. К тому же узбекские красноармейцы плохо знали, а большинство — совсем не знало русского языка.
В силу этих обстоятельств в узбекских красноармейских частях широко использовались военные кадры из татар, знающих узбекский язык. В организации 1-й узбекской отдельной кавалерийской бригады большую помощь оказала прибывшая в Фергану 1-я татарская отдельная стрелковая бригада. Она дала основные кадры командно-политических работников для молодой узбекской бригады.
Командиром 1-й узбекской отдельной кавалерийской бригады был Богданов, военкомами — Усманов и Туембетов, начальниками политотделов — Ашмасов, Ризаев, Семенов и Мурсалимов. Почти с начала организации бригады до ее расформирования я работал заместителем начальника политотдела и ответственным секретарем парткомиссии. Военкомами полков были: Ахунов, Рафиков, Волков.
Во главе некоторых полков и эскадронов в качестве их командиров первое время после организации узбекской бригады оставались бывшие руководители басмаческих отрядов: Ахунджан, Мулла Туйчи и другие. Эти люди не хотели служить верой и правдой Советской власти и бороться за дело трудового народа. Большие трудности представляла собой и работа среди рядовых бойцов, бывших басмачей. В основном они состояли из дехкан бедняков и батраков, но среди многих из них были сильны националистические и религиозные предрассудки.
Интересы дела требовали как можно быстрее отстранить от командных должностей не поддающихся перевоспитанию бывших руководителей басмаческих отрядов — Ахунджана, Туйчи и их приспешников. Нужно было освободить из-под их влияния рядовых бойцов. Эта большая, исключительно трудная работа проводилась в Фергане, вблизи от родных мест бывших басмачей. Бойцы бригады часто самовольно уходили домой, а некоторые даже не порывали своих старых связей с басмачами. Необходимо было бригаду для переформирования частей и военно-политической подготовки красноармейцев отвести в тыл.
С этой целью в начале 1920 года узбекская бригада была переброшена в Троицкие лагеря близ Ташкента. Вновь назначенные командиры и политработники полков и эскадронов вложили много труда, сил и энергии в дело военного обучения и политического воспитания бойцов узбекской бригады. Вся идейно-воспитательная работа среди красноармейцев (доклады, лекции, постановки, клубная работа, школы по ликвидации неграмотности и т. д.) проводилась на понятном им родном языке. Красноармейцы чувствовали себя в частях бригады как в своей родной семье. Все это способствовало их сплочению, повышению общекультурного и политического уровня.
Узбекская бригада явилась школой перевоспитания политически отсталого, часто совершенно неграмотного дехканина в сознательного, крепкого духом красноармейца. Не случайно после демобилизации из Красной Армии многие бойцы узбекской бригады вернулись домой и стали активными организаторами Советской власти на местах, проводниками политики партии в кишлаках среди трудящихся.
Через некоторое время узбекская бригада со всеми своими частями и командами передислоцировалась в Ашхабад, где продолжалась военно-политическая подготовка бойцов и командиров бригады.
В связи с победой на фронтах гражданской войны и заключением мира с панской Польшей в 1921 году началось сокращение личного состава Красной Армии, расформировалась и первая узбекская бригада. Вместо нее создали полк.
Особое значение первых красноармейских узбекских воинских частей в борьбе с басмачеством было в том, что они выступили не только как вооруженная сила защиты молодого Советского государства, но и как ячейки пропаганды и агитации среди народных масс. Бойцы, командиры и политработники этих частей благодаря знанию языка, обычаев, быта местного населения проводили большую работу по разъяснению трудящимся дехканам истинного характера происходивших тогда событий, политики партии и Советской власти. И это по существу было главным, ибо басмачество держалось на обмане масс.
Первые узбекские красноармейские части явились также базой для воспитания военных кадров. Из среды бойцов 1-й узбекской отдельной кавалерийской бригады многие затем закончили военные училища, стали прекрасными командирами Красной Армии, героями Великой Отечественной войны.
За Советский Туркестан, с. 328–330.
…В Бухару приехал турецкий генерал Энвер-Паша. Ему была устроена пышная встреча. На всех митингах и собраниях его широко рекламировали, лгали, что он приехал из Москвы от Коминтерна. Не все и не сразу мы поняли, что все это обман, что «гость» — отъявленный националист, продавшийся английскому империализму, подослан с целью организации контрреволюционного мятежа.
Однажды председатель Совнаркома республики устроил в честь Энвер-Паши банкет. На нем стали выступать наши люди. Хитрый волк Энвер-паша почувствовал, что «дело табак», бежал с банкета. За ним скрылись все турецкие офицеры, в том числе и Риза-Эфенди.
Объявили розыск. Энвер-Паша мелькнул в Карши на пути в Восточную Бухару к Ибрагим-беку. Оказалось, что этот генерал уже имел тайно сколоченный крупный отряд басмачей под непосредственным командованием Бури Бараша.
Спустя некоторое время, когда кишлак Душанбе находился в окружении банд Ибрагим-бека, туда под предлогом ликвидации окружения выехал в сопровождении большой свиты Усман Ходжаев. Там он присоединился к Энверу-Паше, находившемуся в кишлаке Кок-Таш. В то же время Хашим Шаики, уехавший ранее в Афганистан постпредом БНСР, присвоил все деньги и имущество постпредства и бежал в Турцию.
В молодой Бухарской Советской Республике создавалась тяжелая обстановка. Почти во всех районах Бухарской и Кермининской областей, а также в Кашка— Дарьинском и Сурхан-Дарьинском вилойятах свирепствовало басмачество. Крупные банды по нескольку суток держали в окружении даже город Бухару.
Феодально-родовая знать, потерявшая былое экономическое и политическое господство, религиозная челядь, почуявшая свою гибель, объединились против Советской власти. Эмирские чиновники, баи, духовенство, буржуазные националисты и всякие другие контрреволюционные элементы организовали басмаческие отряды. Басмачи грабили города и кишлаки, насильно отбирали у дехкан хлеб, скот, имущество, убивали советских и партийных работников. Секретарем ЦК Бухарской компартии был тогда Наимджан Якубов, родной брат Хашима Шаики, бежавшего в Турцию. Потом место Якубова занял Карим Мукумов. Они не только не принимали никаких мер к разрядке создавшейся обстановки, но, напротив, били по рукам тех, кто пытался было это сделать. Они запрещали, например, обкомам поднимать коммунистов и трудящихся на борьбу с басмачеством. Обкомы совместно с командирами и комиссарами соединений и частей Красной Армии через головы «руководителей» сами создавали партийные дружины, очищали отряды милиции от предателей, усиливали политическую работу среди бедноты.
Прибыв в Каракульский уездный ревком, я информировал товарищей о создавшейся обстановке. В Каракульском уезде крупных басмаческих банд не было. Но тем не менее мы совместно с партийным активом глубоко проанализировали социальные корни басмачества, разъясняли трудящимся ленинскую национальную политику. Опираясь на бедноту, коммунисты не дали возможности баям и эмирским чиновникам и духовенству поднять голову.
Многочисленные басмаческие банды активно орудовали в районе Бухара — Вабкент — Гиждуван — Кермине. Немалую роль в ликвидации басмачества сыграли оперотряды и дружины, созданные партийными комитетами Бухары и Кермине. Они действовали совместно с частями Красной Армии и провели в течение 1921–1923 годов ряд крупных боев. Вместе с тем командиры, комиссары воинских частей и добровольческих отрядов, коммунисты повседневно занимались политическим воспитанием трудящихся масс, вели, как тогда называли, политическую обработку влиятельных лиц, аксакалов.
Члены ревкомов, все руководящие работники: А. Ф. Мишин — работник Каганского горкома партии, Хрони, Голубев и многие другие — непосредственно участвовали в политико-воспитательной работе. В Кермининском вилойяте активно вели политическую работу: Неунывака — начальник боерайона, Аксенов — военный комиссар боерайона, Куцнер — военком и Уральский — начальник особого отдела.
В начале 1924 года многие шайки складывали оружие и добровольно сдавались советским органам власти. Были случаи, когда главари банд (курбаши) отказывались прекращать сопротивление народной власти, им отрубали головы их же джигиты и привозили нам в доказательство, что они поняли свое заблуждение и больше никогда не пойдут против своего народа.
Огромную организующую роль в борьбе с басмачеством и в укреплении Советской власти на местах сыграли партийные съезды, областные и уездные партийные, профсоюзные конференции, слеты бедноты и батраков. На многих из них мне довелось присутствовать. Не было съезда, конференции, собрания, чтобы делегаты не поблагодарили от чистого сердца Российскую Коммунистическую партию и правительство РСФСР за огромную бескорыстную продовольственную, материально-техническую и культурную помощь, которую оказывал нам в те трудные годы русский народ.
Мы видели, что благодаря этой помощи и неуклонному осуществлению ленинской национальной политики, благодаря твердости и принципиальности парторганизаций, инициативе М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышева быстро осуществлялись справедливые меры по наведению порядка в использовании оросительной системы, распределении земель и т. п. Сразу же после свержения эмирата были ликвидированы многочисленные налоги. Это вдохнуло силы, развязало активность трудящихся в организации хозяйства, в строительстве новых каналов, в подъеме народного образования.