Перестает она гордиться.
Как косо на мужчин девица ни глядит,
А сердце ей за нас всегда свое твердит.
Чтоб в одиночестве не кончить веку,
Красавица, пока совсем не отцвела,
За первого, кто к ней присватался, пошла:
И рада, рада уж была,
Что вышла за калеку.
Как и предыдущая, эта басня принадлежит к самостоятельным басням Лафонтена и очень сходна с ней по сюжету и нравоучению.
130. Желания(Les Souhaits)
В Монголии бывают домовые,
Которые несут обязанности слуг:
Садовые работы, полевые
Все делают они, но в их труды не след
Мешаться смертному: оно приносит вред.
Близ Ганга, в доме гражданина
Весьма почтенного, жил много лет подряд
Один из них. Любил он господина
И госпожу, в особенности — сад,
И в нем преуспевал благодаря зефирам,
С которыми дружил. И так работал с миром
Усердно он и не жалел труда,
Стараясь угождать домашним неустанно.
Хотя у домовых приязнь непостоянна
Бывает вообще, — в их Доме навсегда
Остался б он, — нет правил без изъятья,
Но духи все, его собратья,
Поведали о том республики главе.
Из политических своих соображений
Иль просто вняв общественной молве,
Тот приказал, чтоб наш домашний гений
В норвежский дом был вдруг переведен,
Который круглый год снегами занесен;
Индус лапландцем станет ныне!
Хозяевам своим он молвил, огорчен:
— Не знаю, по какой причине,
В чем состоит вина моя,
Но в скором времени вас покидаю я.
Одно для вас еще я сделать в воле:
Исполнить три желанья, но не боле.
Желать — для смертного завидная судьба.
Те пожелали изобилья;
И вот, без всякого с их стороны усилья,
Вино течет рекою в погреба,
Пшеница — в житницы, а золото волною
В их сундуки. Запасами, казною
Все переполнено. Прибавилось хлопот;
Неведомых до той поры забот
Прибавилось немало тоже:
Воров остерегись, и взаймы дай вельможе,
Плати казне двойной налог.
Богатство беднякам наделало тревог.
— Избыток благосостоянья,
Воскликнули они, — возьми обратно ты!
Оно куда печальней нищеты.
Богатства отдаем свои без колебанья.
Несущая покоя благодать,
О середина золотая,
Скорее возвратись, благоразумья мать!
И вот она вернулась к ним опять,
А с нею — мир. Так, попусту мечтая,
Порою труд мы забываем свой,
Химерами бесплодно ум питая.
Смеялись люди те, а с ними — домовой.
Перед разлукой; на прощанье
Они просить решились у него
Дар мудрости: такое достоянье
Обременить не может никого.
Сюжет этой басни встречается в старинных "фаблио", из которых или из позднейших переделок их Лафонтен и мог его заимствовать. На русский язык басня переведена была, но весьма отдаленно, Дмитриевым ("Желания". "Сердися, Лафонтен, иль нет, — А я с ним не могу расстаться"… и т. д.)
131. Лев и его Двор(La Cour du Lion)
Однажды Львиное Величество Его
Узнать задумал, повелитель:
Каких зверей монарх он и властитель?
Вассалам царства своего
Он циркуляры шлет немедля, с приложеньем
Печати собственной и кратким извещеньем,
Что при дворе открыт большой прием
В теченье месяца; вначале пышный праздник
Назначен во дворце, участье примет в нем
Паяц из обезьян, известнейший проказник.
Так подданных своих, собравшихся толпой,
В великолепный Лувр себе зовет он в гости.
Но что за Лувр! Там запах был такой,
Как в месте том, где сваливают кости.
Медведь поморщился, зажав себе ноздрю.
Но этим он не угодил царю,
Пославшему его увидеться с Плутоном.
Одна из Обезьян не в меру льстивым тоном
Все принялась хвалить: берлогу, когти Льва,
И этот дух, который был пахучей,
Чем амбра и цветы… Но глупые слова
Ее беде подвергли неминучей
(Лев — Калигуле был сродни).
Лиса стояла тут. "Чем пахнет? Объясни!
Сказал ей Лев. — Ответь без колебанья!"
Но извинилась та: ей заложило нос,
И, вследствие утраты обонянья,
Немыслимо ответить на вопрос.
Держитесь правила такого неизменно:
Не льстите грубо при дворе,
Чтоб недоверие не возбудить в царе;
Не выражайтесь откровенно.
Но, как в Нормандии, старайтесь дать ответ:
Ни да ни нет!
Из басен Федра. Лафонтен сравнивает своего Льва с Калигулою: Калигула возвел свою умершую сестру Друзиллу в богини и наказывал как тех, кто оплакивал ее смерть, так и тех, кто этого не делал; первых — потому, что они наносили ее памяти, по его мнению, оскорбление, а вторых — потому, что они не жалели о ней…
132. Коршуны и Голуби(Les Vautours et les Pigeons)
Однажды волею Арея,
Давно когда-то, в старину,
В воздушных сферах грозно рея,
Вели пернатые войну.
То воевали не пичуги,
Что, понабравшись сил на юге
И к нам весной слетаясь вновь,
Поют про счастье и любовь;
То с клювом загнутым, упругим,
Боролись Коршуны друг с другом:
Летели перья, пух летел,
Валились груды мертвых тел,
И кровь струилася потоком!
Заря ль всходила над востоком,
Иль месяц в небе выплывал,
Как точно в море с валом вал,
Враги друг с дружкою сшибались…
Так дело шло немало дней,
И стены ада наполнялись
Толпами новыми теней…
И вот, в конце концов, уныло
Война такая возбудила
Прискорбье в сердце Голубей…
Они собрались и решили,
Что надо действовать; без слов
Послов послали и смирили
Порывы грозные врагов…
И что же вышло в заключенье?..
А то, что это примиренье
Исчезло тотчас же, как дым,
Несчастьем сделавшись вторым…
И наши Коршуны едва ли
В другое время убивали
Такую массу Голубей,
Как после мира в пять-шесть дней…
И поделом, — скажу я смело:
Теперь, по нашим временам,
Чтоб поразить врагов, умело
Их перессорить нужно нам!
Из сборника Абстемия (прим. к б. 24). На русский язык басню перевел Сумароков ("Коршуны и Голуби").
133. Муха и Дорожные(Le Coche et la Mouche)
В июле, в самый зной, в полуденную пору,
Сыпучими песками, в гору,
С поклажей и с семьей дворян,
Четверкою рыдван
Тащился.
Кони измучились, и кучер как ни бился,
Пришло хоть стать. Слезает с козел он
И лошадей, мучитель,
С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:
А легче нет. Ползут из колымаги вон
Боярин, барыня, их девка, сын, учитель.
Но, знать, рыдван был плотно нагружен,
Что лошади, хотя его тронули,
Но в гору по песку едва-едва тянули.
Случись тут Мухе быть. Как горю не помочь?
Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь;
Вокруг повозки суетится:
То над носом юлит у коренной,
То лоб укусит пристяжной,
То вместо кучера на козлы вдруг садится
Или, оставя лошадей,
И вдоль и поперек шныряет меж людей;
Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочет,
И только плачется на то,
Что ей ни в чем никто
Никак помочь не хочет.
Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;
Учитель с барыней шушукают тишком;
Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,
Ушел с служанкой в бор искать грибов на ужин;
И Муха всем жужжит, что только лишь она
О всем заботятся одна.
Меж тем лошадушки, шаг за шаг, понемногу
Втащилися на ровную дорогу.
"Ну, — Муха говорит, — теперя слава Богу!
Садитесь по местам, и добрый всем вам путь;
А мне уж дайте отдохнуть:
Меня насилу крылья носят".
Куда людей на свете много есть,
Которые везде хотят себя приплесть
И любят хлопотать, где их совсем не просят.
Из Эзопа и Федра. На русский язык басню эту переводили, кроме Крылова, Сумароков ("Муха и карета") и Хвостов ("Муха и берлин"); по содержанию к ней близко подходит также басня Дмитриева "Муха".
134. Молочница и горшок с молоком(La Latière et le pot au lait)
Издалека
С кувшином молока
Шла в город девушка Пьеретта.
Она была одета
В простое платьице коричневого цвета,
И торопилась поскорей
С бесценной ношею своей
Поспеть на рынок до рассвета.
Но путь пролег через кусты,
Как тени вещие толпились,
И вот — наивные мечты
В ее головке зароились;
Она мечтательна была
И грезой тайною могла
Пополнить жизни недостаток.
"Я молоко продам за двадцать су,
Куплю яиц один-другой десяток,
Домой их бережно снесу
И посажу на них куриных пару маток;
Они мне высидят цыплят;
За ними приглядят
И братец, и сестрица;
О, я уверена: лисица
На всех, конечно, не польстится,
Останется штук пять,
Чтоб можно было обменять
Их на большого поросенка!
Я ж знаю дело очень тонко:
Его я живо откормлю,
Продам повыгодней и тотчас же куплю
Корову — прочим всем к досаде…
А там помчатся дни… Фортуна мне не враг…
Теленок явится… и скоро в нашем стаде
Он вдруг запрыгает — вот так!.."
Пьеретта увлеклась… Пьеретта позабылась…
И крынка с молоком… увы!..
С ее упала головы
И вдребезги разбилась.
Наедине