Во рту пересохло, и я пошел сам искать кухню. Я поднялся по лестнице. Наверху всё было тихо, только этажом выше кто-то слушал радио.
Бродить по чужому дому, когда там никого нет, жутковато, но в то же время интересно. Можно без помех осмотреть всё, что я и сделал. В общем, ничего интересного я не обнаружил. В гостиной стоял огромный белый диван. Перед ним пустой стеклянный столик. Я прошел на кухню и налил себе стакан воды, потом еще один. Я пил и пил и разглядывал фотографии на стенах. На одной из них Торбен стоял под деревом с родителями. Он держал в руке флаг. И улыбался.
Когда я вернулся в подвал, Торбен всё так же увлеченно играл в «стрелялки». Когда я сел рядом, он даже не заметил моего присутствия.
Мне стало не по себе.
– Может, выйдем, прогуляемся? – предложил я.
– Что-что? – опять не расслышал Торбен.
– Прогуляться не хочешь? – повторил я.
– Прогуляться? – Торбен странно посмотрел на меня. – Зачем?
– Ну… мороженого купим.
– Нет, – ответил Торбен, не отрываясь от «стрелялки».
Вскоре я поехал домой. Там всё было как обычно.
Катинка спорила с мамой из-за юбки.
– Я всегда ее носила, – говорила Катинка, – это моя любимая юбка. На ней Эйфелева башня и Сакре Кёр.
– Да, но тогда ты была меньше ростом, а теперь она тебе коротка, – возразила мама. – Ты не наденешь ее больше, и баста.
– Нет, не баста! – кричала Катинка. – Это красиво и стильно!
Папа тоже ходил расстроенный, потому что не мог найти пульт от телевизора.
А Робби плакал из-за мертвого черного дрозда, которого подобрал перед входной дверью.
Я достал из шкафа футбольный мяч и немного попинал его. Мама отобрала у меня мяч, но я взял его снова.
Катинка схватила юбку и заперлась с ней в ванной.
В общем, да, всё было как всегда.
36
Шел дождь, и Робби гулял по мокрой траве. Одному из спасателей, его звали Калле, это показалось подозрительным.
– Ваш брат там… – сказал Калле.
– Вы, наверное, имеете в виду Робби, – догадалась Катинка. – Что с ним не так?
– У него всё в порядке с головой?
– Да. А почему вы спрашиваете?
– Потому что он бегает под дождем и что-то поет.
– И что? – не поняла Катинка. – Что в этом плохого?
Калле выглядел как человек, пытающийся думать.
– Ну… – протянул он.
– Что «ну»?
– Всё в порядке, – ответил Калле и пошел дальше.
Катинка закатила глаза и направилась к большому бассейну отрабатывать кроль.
К тому времени она уже делала за раз семь кругов и стремилась к двадцати. Нужно было видеть, как моя сестра прыгнула в бассейн со стартовой колодки. Шел дождь, в воде было всего несколько мерзляков в прорезиненных костюмах и шапочках для плавания. Катинка всегда смотрелась лучше всех, я имею в виду ее стиль. Хотя у нее никогда не было инструктора по плаванию. Она училась сама, глядя на взрослых. И еще смотрела ролики в интернете.
Катинка вышла из бассейна совсем обессилевшей.
– О-ля-ля… – пропыхтела она – Нёфф!
– Что? – не понял я.
– Девять, – перевела Катинка и посмотрела на меня как на идиота.
Только что я гордился ею, а теперь подумал, что она всё-таки много о себе воображает.
– Енн… дёёё… труа… – вдруг сказал Робби, глядя в серое небо, как будто там было что-то интересное. – Катр… ссенк… сссис… ссетт… виетт… нёфф… дисс…
– Вуи, мое сокровище, – воскликнула Катинка и попыталась поцеловать Робби. – Продолжай в том же духе, и станешь настоящим парижанином.
Робби увернулся от поцелуя и стал наблюдать за чайками, которые кружили над нами в поисках картофельных чипсов или кусочка булки.
В этот момент к нам подошла Иоханна с зонтиком. Иоханна!
– Хотите горячего какао? – спросила она.
Мы посмотрели на нее.
– Моя мама приглашает вас в дом. Здесь так мокро.
– А Морж?
Я сразу понял, что сболтнул глупость. В конце концов, это был ее отец.
– Какой морж? – не поняла Иоханна.
– О… мы только что говорили про моржей… – быстро объяснила Катинка. – Где они живут и что едят…
К счастью, Робби, занятый чайками, держал рот на замке.
Моржа в доме не оказалось, иначе получилось бы совсем глупо. Мы сели на кухне, мама Иоханны налила нам какао. Она выглядела почти как Иоханна, только старше. Мама Иоханны дала нам полотенца и ушла.
Мы пили какао и разговаривали. То есть разговаривали Катинка и Иоханна, а я сидел рядом с Робби и чувствовал себя вторым Робби. Как будто мне совсем не с кем перекинуться словом. Мне было неловко.
– Хочу поскорее в Париж, – сказала Катинка. – Хочу жить в шикарном отеле, есть дорогую еду и носить стильную одежду. Это то, о чем я мечтаю каждый раз перед сном. Но у нас никогда не хватит на это денег.
– А я уже была в Париже, – ответила Иоханна, – с родителями в прошлом году.
Она рассказала, что там видела, про Эйфелеву башню и всё такое. Меня это не интересовало. Мне совсем не хотелось в Париж. Другое дело – слетать в Америку. Но это еще дальше, денег тем более не хватит.
Я думал о том, куда мои одноклассники ездят на каникулы – в Испанию, Швецию или еще куда-нибудь. А мы сидим здесь и пьем какао, снаружи дождь и холодный ветер.
– На прошлой неделе кто-то пытался купаться здесь в два часа ночи, – сказала Иоханна.
– О-ля-ля! – воскликнула Катинка.
– Мой папа вышел, и они его увидели…
– И что потом? – спросила Катинка.
– Убежали. В одних плавках. Их вещи здесь, но ни документов, ничего такого…
– В Париже есть одна улица, – вдруг вспомнила Катинка, – она очень широкая… Там много бутиков, но просто так туда не пускают. За вход нужно платить пять евро… Я видела по телевизору.
– Кажется, я бывала на этой улице, – сказала Иоханна.
Я восхитился, какая Катинка всё-таки умная! Как она умеет сменить тему, как будто так и надо. О ночных нарушителях порядка уже забыли. Теперь Иоханна рассказывала об отеле, в котором жила.
Через полчаса мы отправились домой. Дождь прекратился, но небо оставалось серым, таким серым!
Мы брели вдоль берега реки.
– У Моржа хороший слух, – заметил я. – Мы должны быть очень осторожны.
– Только так, – согласилась Катинка. – Но что за приключение без риска!
– Если нас поймают, будут большие неприятности.
– От родителей влетит точно.
– И всё-таки мы сделаем это.
– О-ля-ля!
Вдруг Робби остановился и показал на что-то на дорожке. Это был шмель. Он перевернулся на спину и дрыгал ногами.
– Сейчас он умрет, – сказала Катинка.
Робби заплакал.
– Лучше помочь, чтоб не мучился.
– Что? – не понял я.
– Так поступают с лошадьми, – объяснила Катинка. – Если лошадь покалечится, ее лучше застрелить. Мне Лара рассказывала, у них на конюшне была лошадь. Она не могла стоять, потому что все четыре ноги были сломаны. И ее застрелили – бах! Чтобы не мучилась.
– А со шмелем что? – спросил я.
– Наступите на него, – посоветовала Катинка.
Тут Робби заплакал еще сильнее.
– Я не могу, – сказал я.
– Я тоже, – отозвалась Катинка.
Мы, наверное, так и оставили бы беднягу лежать на дорожке. Но не Робби. Он сорвал с дерева лист и подложил под шмеля. Осторожно отнес его на обочину дорожки и спрятал в кустах. Потом оторвал еще один лист и положил сверху.
– Теперь он умрет спокойно, – сказал Робби.
И мы пошли дальше.
37
Между тем была уже середина июля. Вдруг стало припекать.
На лужайках яблоку негде было упасть. Мы с трудом находили место для нашего одеяла. Да и крем для загара приходилось наносить толстым слоем. На десятиметровой вышке теперь вечно толпились люди, поэтому я не решался туда подняться.
В бассейнах тоже стало тесно. Я вспоминал время, когда мы были здесь почти одни. Дождь барабанил по воде и дул прохладный ветер.
Иоханна с мамой уехали в Баварию навестить бабушку. Робби большую часть времени просто сидел, глазея на людей. Катинка учила французский.
– Если ты хочешь выучить французский, нужна железная воля, – сказала она. – О-ля-ля!
– Я не хочу, – ответил я.
– Тогда ты не сможешь разговаривать с французсками, когда приедешь в Париж.
– Я не хочу в Париж, – повторил я. – И потом, они называются «француженки», а не «французски».
Катинка строго посмотрела на меня.
– У меня они называются, как я их называю. «Французски» – значит «французски». Это я решаю сама.
Она опять уставилась в свою книгу. Там были нарисованы животные.
– Вот, видишь? – громко сказала Катинка. – Ссури… Оассо… Мутон и Ваш[5].
Я не понял ни слова. На лужайке стало совсем тесно, и мне захотелось уйти. Наверное, стоит заглянуть в боксерский клуб в ближайшее время.
Мужчина и женщина на соседнем одеяле спорили из-за денег.
– Найди себе работу наконец, – требовала женщина. – Я не могу вечно содержать вас обоих.
Мужчина затянулся сигаретой:
– Найду, не волнуйся, – отозвался он раздраженно.
Я подумал о папе с мамой. Они почти всегда понимали друг друга. Если родители понимают друг друга, дома всё в порядке.
– Как будет «домой» по-французски? – спросил я Катинку.
– А ля мэзон, – ответила Катинка.
– Я хочу а ля мэзон, прямо сейчас.
На обратном пути мы встретили Конрада. Он сидел на кровати под аркой и читал.
– А, это вы! – крикнул он нам.
Похоже, Конрад был рад нас видеть. Робби подбежал к нему и устроился рядом.
– Будем собирать бутылки? – спросил он.
– Нет, малыш, этим я займусь вечером. Сегодня столько людей на берегу, будет богатая добыча.
– Я тоже хочу стать собирателем бутылок, – сказал Робби. – Такая хорошая профессия!
– Ну… – Конрад как будто смутился. – Раньше у меня была другая. Я работал водителем-дальнобойщиком. Ездил на грузовике даже на юг Франции.
– О-ля-ля! – оживилась Катинка. – Наверное, видели элегантных француженок?