– Мы подождем.
Итак, мы ждали. Прошло десять минут, прежде чем Морж наконец показался. Он шел через лужайку, явно в плохом настроении.
– Да это же Лотар! – закричал папа. – Боже мой, это Лотар, вот так сюрприз!
Теперь Морж выглядел скорее смущенным.
– Добрый день, – пробормотал он, пожимая папе руку.
Маме он только кивнул. Нас вообще как будто не заметил.
– Не знал, что ты здесь главный, – продолжал папа. – В школе ты всегда хотел стать полицейским.
– Ммм… – промычал Морж.
– У вас, я слышал, проблема.
– Проблема, – кивнул Морж.
Мне не показалось, что он особенно рад встрече с папой.
– Обсудим с глазу на глаз. – Папа оттащил Моржа в сторону, так что больше мы не могли их слышать. Только видеть.
И вот что мы видели.
Как папа говорил.
А Морж качал головой.
Папа хлопнул его по плечу и рассмеялся.
Морж выглядел всё таким же мрачным.
Папа прошептал Моржу что-то на ухо.
Тот покраснел – готов поклясться!
Папа пригрозил ему пальцем.
Потом Морж сказал:
– Ну хорошо.
Мы прочитали это по его губам.
Папа снова хлопнул Моржа по плечу и улыбнулся.
Морж подошел к кассе и что-то сказал билетерше. Потом он удалился.
Папа вернулся к нам и выставил вверх большой палец. Женщина на кассе сказала, что мы можем пройти. Без проблем.
– А ты, – обратилась она к Катинке, – теперь будешь соблюдать правила. Не так ли?
– Вуи, мадам, – ответила Катинка.
Так мы снова оказались в открытом бассейне.
45
Папа никогда не рассказывал, как он провернул этот трюк, я имею в виду с Моржом.
– Это наш мужской секрет, – говорил он.
Мама удивленно посмотрела на него.
Мужской секрет – это хорошо, но только когда между друзьями. А папа и Морж не были друзьями, насколько я успел заметить.
С ночевкой становилось всё сложнее. Было начало сентября. Оставалось не больше двух недель, а у нас всё еще не было плана.
– Мы не можем просто позволить запереть себя в четырех стенах, – сказала Катинка. Мы сидели на нашем одеяле спустя несколько дней после того случая с папой и Моржом. – Мама и папа вызовут полицию, если мы не вернемся домой вечером.
– Поэтому придется подождать, пока они уснут, – ответил я. – Больше мне ничего в голову не приходит.
– Мне тоже, – подхватил Робби. – А на территорию бассейнов проберемся кроличьей тропой.
Тут мы увидели Амаду, Абдулу и Иссуфа. Они шли по лужайке с двумя девушками.
– Ссалю! – крикнула Катинка. – Сса ва[7]?
Все трое рассмеялись и продолжали идти.
– Почему бы тебе не оставить их в покое, в конце концов? – спросил я.
Катинка не ответила и принялась щекотать Робби. Он завизжал.
Потом подошла Иоханна, в светло-коричневой футболке с тигром. И села на наше одеяло, рядом со мной!
– Папа страшно разозлился, – сказала она Катинке, – потому что ты не вышла из воды, и из-за вашего папы тоже.
– Жаль, – ответила Катинка, – но мне обязательно нужно было закончить заплыв. О-бя-за-тель-но! Я была почти на девятнадцатой полосе, понимаешь?
– …почти на вэн, – перевел Робби.
– Мне всё равно, разозлился он или нет. – Тут Иоханна посмотрела на меня как на очень хорошего знакомого. – Так здорово, что вы снова здесь!
Я покраснел. Во всяком случае, так мне показалось.
– Мерси, – ответила Катинка. – Мерси! И по-моему тоже это здорово! И Робби так считает, и особенно Альф.
Она хихикнула.
Иоханна тоже.
Мне стало неловко, и я перевел взгляд на полотенце. Про себя я уже решил как-нибудь позже задать Катинке трепку.
– Вчера ночью сюда снова пробрались, – продолжала Иоханна. – Папа их поймал.
Я представил себе, каково быть пойманным Моржом ночью, когда рядом никого нет. Катинка права, он, пожалуй, может и укусить. Так или иначе, неприятностей не оберешься.
– Странно, что кто-то всё еще продолжает это делать, – сказала Иоханна.
Мы с Робби переглянулись. Я надеялся, что у него хватит ума держать рот на замке.
– О-ля-ля… – пробормотал Робби.
– Чем вы будете заниматься, когда бассейны закроются? – спросила Иоханна.
Катинка встала и выпрямила спину:
– Буду готовить себя к карьере модели и учить французский.
– А я боксировать в клубе, – сказал я.
– Здорово!
Иоханна посмотрела на мои мышцы, которых почти не было.
– А я собирать бутылки, – подхватил Робби. – За пустую бутылку можно получить много центов.
Тут он рассказал о Конраде.
– Я знаю его, – кивнула Иоханна. – Однажды он был здесь и хотел принять душ. Но папа его выгнал.
Мы спросили почему.
– Потому что он плохо пахнет.
Робби посмотрел на облака. Мне трудно описать этот взгляд, такой далекий от нас и от всего остального.
– От фрау Кнёппке-Дикман тоже плохо пахнет, – заметила Катинка. – Изо рта, я имею в виду.
– От моего дедушки тоже, – сказала Иоханна.
– А парижанки всегда пахнут изысканно, – сообщила Катинка. – Там это в порядке вещей.
– Откуда ты знаешь? – повернулся я к Катинке. – Ты ведь никогда не была в Париже.
Она бросила на меня высокомерный взгляд.
– Нужно всего лишь знать свое дело.
Я отвесил Катинке подзатыльник, но она только рассмеялась.
– Мне пора в воду, – сказал Робби. – Или я засохну.
– Конечно, дорогой!
Катинка встала и повела Робби к бассейну.
Мы с Иоханной наблюдали, как они веселятся. Катинка и Робби плыли рядом и брызгали друг другу в лицо. Мне хотелось бы так же поплавать с Иоханной.
Тут она сказала, что велосипед снова сломался. Крыло расшаталось и дребезжит.
– Могу посмотреть, – сказал я.
– Прямо сейчас?
Я кивнул.
Вскоре мы стояли во дворе дома Моржа, и я пытался вправить крыло. Гайки заржавели. Я вспотел, но в конце концов, всё исправил.
Сам Морж проходил через двор и только удивленно посмотрел на меня.
46
Через два дня Робби взял бронзу, мама и папа были там. Я еще раз прыгнул с десятиметровки в честь праздника.
Катинка проплывала двадцать полос как нечего делать.
К ней подошел мужчина и спросил, не хочет ли она вступить в плавательный клуб.
– Нет, – ответила Катинка. – Не хочу. Там нужно делать то, что скажет тренер. И потом, мне нужно время на другое.
47
И вот настал день, когда…
Он выпал на пятницу. И было еще вполне тепло.
Нам требовалось принять решение и не думать слишком долго. Потому что, когда долго думаешь, всё усложняется, и ты только сильнее запутываешься.
По пятницам мама с папой всегда уставали после рабочей недели. Но иногда вечером поднимались к соседям с шестого этажа, Шнайдерам, чтобы выпить с ними пива и посмотреть фильм. Мы же оставались дома и укладывали Робби спать. Когда родители возвращались, они радовались возможности отоспаться на следующее утро.
Так получилось и в эту пятницу.
Они обняли нас, как будто собирались в кругосветное путешествие, и ушли. Было около восьми вечера.
Мы с Катинкой обошлись без слов – только переглянулись и кивнули друг другу.
– Ты готов, мон шер? – спросила Катинка Робби.
– О-ля-ля, – ответил он. – Но мне нужен мой плюшевый тюлень.
Мы достали из кладовки большой папин рюкзак и упаковали все, что пришло в голову, – печенье, два одеяла, полотенца, фонарик, плоскогубцы, три свитера. Ну и, конечно, плюшевого тюленя Робби.
Потом надели спортивные брюки и уложили Робби спать.
– Мы разбудим тебя, когда соберемся уходить.
Он подозрительно сощурился:
– А вы не обманываете? Смотрите, не забудьте про меня!
– Как я смогу забыть о тебе, мое сокровище, – сказала Катинка.
На ночь я прочитал Робби сказку о лисе, который ел книги.
Робби так волновался, что долго не мог заснуть. Только когда мы легли рядом с ним, он закрыл глаза.
Была половина десятого. Мы вспоминали, не забыли ли что-нибудь важное, но в голову так ничего и не пришло.
Мы нервничали, да. И немного боялись. Ведь мы впервые выходили на улицу ночью одни. Тайком от родителей, чтобы сделать нечто запретное.
У нас еще был шанс вернуться, и потом оставалось только распаковать рюкзак и надеть пижаму, чтобы всё пошло как обычно.
Но нам этого не хотелось.
В одиннадцать мама с папой вернулись и заглянули в нашу комнату. Мы как ни в чем не бывало лежали в кроватях и делали вид, что спим.
Они почистили зубы в ванной. Всё как всегда.
Потом ушли в спальню и еще некоторое время разговаривали друг с другом. А потом всё стихло.
Мы подождали еще час и разбудили Робби. Ему было достаточно протереть глаза, чтобы окончательно проснуться. Он весь дрожал от волнения.
В коридоре было темно. Я прижал ухо к двери спальни. Папин храп – вот всё, что я услышал. Я поднял вверх большой палец. Катинка кивнула и отперла дверь квартиры.
Мы на цыпочках спустились по лестнице, потому что, если бы нас кто-нибудь увидел, всё было бы кончено.
Но нас никто не увидел. Мы открыли тяжелую входную дверь и оказались на улице.
48
Ночь выдалась теплая, дул ветер. Мы быстро забежали за куст, потому что нас могли увидеть в окно. А потом двинулись к небольшому перекрестку, где стоял киоск, который до сих пор работал. Хозяин киоска знал папу, а значит, нам не стоило показываться ему на глаза.
Проходя мимо киоска, мы держались так, будто для троих детей небольшая прогулка после полуночи – это совершенно нормально. Нам попадались люди. Много людей. Некоторые из них смотрели на нас с удивлением, но никто не останавливал.
Возле реки стало страшно. Темно, горело лишь несколько уличных фонарей. Было половодье, и река вышла из берегов.
Мы держались за руки. Я что-то рассказывал о школе, чтобы отвлечь Робби, но он смотрел только в небо, на луну.