18
С Моржом, папой Иоханны. И с тремя большими мальчиками, лет по тринадцать-четырнадцать.
Морж стоял с ними возле бассейна. Он злился, это было видно. И слышно.
Морж на чем свет стоит ругал мальчиков за то, что они прыгнули в бассейн с бортика. Это было запрещено, везде висели таблички. Тем не менее, мальчики это сделали.
– Вы что, читать не умеете? – кричал Морж.
Мальчики смотрели на него. Один улыбнулся – блеснули крупные, белые зубы.
Это еще больше разозлило Моржа. Он пригрозил, что выгонит мальчиков и никогда больше не подпустит к бассейну, потому что они нарушают правила.
– Вы не в Африке! – распалялся он. – Ведите себя прилично!
Но один из мальчиков продолжал улыбаться. Я боялся Моржа, а этот мальчик нет. Ему это казалось забавным. Он вытащил из рюкзака небольшой футбольный мяч и подбросил в воздух.
– Эй, ты… – рявкнул на него Морж.
Тут подошла женщина – та самая «бабушка» в оранжевом купальнике, которая прыгала с вышки. И что-то сказала Моржу. Мы не слышали, что именно, но это его как будто успокоило.
А мальчишки побежали играть на футбольное поле.
19
Сам не знаю, как так получилось, но спустя несколько дней эти трое сидели на нашем одеяле и ели картошку фри. Может, это Катинка их пригласила. Или я, уже не и не вспомню.
Так или иначе, они теперь были в нашей компании. Даже пытались общаться, но знали по-немецки только пару слов – «спасибо» и «меня зовут», не более того. Английского они тоже не знали. Как и я, впрочем. Но когда мальчики заговорили друг с другом, Катинка сразу оживилась.
– Парле франсе? – воскликнула она.
– Вуи, вуи, – рассмеялись мальчики.
Катинка разволновалась, достала из сумки самоучитель и пролистала. Думаю, она впервые беседовала по-французски с живыми людьми. С теми, кто действительно умел это делать, я имею в виду.
Позже она объяснила мне, что мальчики приехали из Мали.
– Мали? – переспросил я. – Где это? Я думал, они из Африки.
– В общем, так оно и есть, – ответила Катинка. – Мали – другое название Африки.
Я, конечно, не был в этом уверен.
Робби за всё время не проронил ни слова. Только пялился на белые зубы и смуглую кожу мальчиков. Иногда застенчиво улыбался. Ну а они улыбались в ответ.
Мальчики доели картофель фри и уже встали, чтобы идти. Но Катинка хотела продолжать разговор. При том, конечно, что никакого разговора не завязалось, они просто обменялись парой слов, не более того. Но я никогда не видел Катинку такой воодушевленной.
– Пари… – сказала она. – Трэ бьен…
Это должно было означать, что ей нравится Париж. Где Катинка, к слову сказать, никогда не была.
Мальчики дружно закивали.
– Шэмм крэпп, – добавила Катинка.
Мальчики смеялись. Мы их совершенно не интересовали. Они хотели играть в футбол и общаться с взрослыми девочками в бассейне под вышкой.
– Вулее ву эн гласс? – крикнула Катинка им вслед.
Я спросил, что это значит.
– Не хотят ли они мороженого, – ответила Катинка и даже как будто разозлилась.
– Но ведь у нас нет денег, – напомнил я.
– Мне всё равно. – Катинка снова повалилась на одеяло. – И закрой рот, пожалуйста.
20
Дома я спросил маму, где находится Мали. Мама ответила, что в Африке. Даже достала атлас и показала, где именно.
– Вот видишь, – повернулся я к Катинке. – Мали – это страна в Африке.
– И что?
– А ты говорила, что Мали и есть Африка.
Но, вместо того, чтобы признать ошибку, Катинка принялась подпрыгивать на диване. При этом считала по-французски от десяти до нуля, будто при запуске ракеты.
Катинка – моя сестра. Но иногда мне хочется вылить на нее полный таз холодной воды, несмотря на ее возраст. Хотя, в общем и целом, она ничего, милая девочка.
В тот вечер папа получил мейл от своего брата, нашего дяди. Мы ни разу его в глаза не видели, потому что дядя Карл жил в Америке.
– Вот так сюрприз! – воскликнул папа. – Ваш дядя Карл приезжает в гости. Уже на следующей неделе!
Папа радовался. Мама радовалась. Мы – нет. Мы ведь даже не знали, кто это.
Неделю спустя мы приехали в аэропорт встречать дядю. На улице светило солнце. Солнце! А мы вынуждены были торчать в толпе посреди зала. «Ну что ж, – думали мы. – Другого дяди у нас нет. Как и тети. Так что посмотрим…»
И вот появился он. С двумя огромными серебристыми чемоданами на колесиках, по одному с каждой стороны. Дядя Карл оказался толстяком с рыхлым лицом, покрытым капельками пота. В неаккуратно заправленной рубашке и с носом, похожим на картофелину.
Он подошел к нам. Сначала его обнял папа, потом мама. Мы же ограничились рукопожатием. Дядя Карл смотрел на нас. Долго. На своего племянника Робби, племянницу Катинку и племянника Альфа. В целом, он выглядел устрашающе, да только глаза были добрыми и смеялись.
– Ну что ж, друзья, – сказал он. – Думаю, у нас еще будет время узнать друг друга.
Его голос звучал так, будто кто-то тер один камень о другой.
Мы вышли на улицу, было тепло и солнечно. Сейчас бы оказаться на нашем одеяле с мороженым в руке. Или в бассейне для не умеющих плавать. Или на тренировочном поле рядом со стадионом. Где угодно – только не в нашей старой, душной машине.
Но, увы, мы возвращались домой с дядей Карлом – к кофе и пирожным.
Дядя Карл просто сгорал от нетерпения. Он так соскучился по настоящему немецкому кофе с пирожными, по белой скатерти и взбитым сливкам.
Мы ехали по городу. Дядя Карл смотрел в окно. Ему нравилось все, что он видел, – ратуша, рыночная площадь, даже трамвай.
– Боже мой, что за уютная старина! – вздыхал дядя Карл. – И как здесь тихо…
Мы почти ничего не знали о нем. Кроме того, он целую вечность прожил в Лос-Анджелесе. В интернете около десяти миллионов фотографий Лос-Анджелеса. Город величиной с небольшую страну. Дороги – как взлетно-посадочные полосы. На каждом углу «Макдональдс» и «Бургер Кинг». И там есть море.
Когда покончили с кофе и пирожными, нам захотелось прогуляться до бассейна. Было довольно рано – четыре часа дня.
– Что, прямо сейчас? – спросил папа.
Мы кивнули. Робби нужно учиться плавать.
– А как же домашние задания? – спросила мама.
– Накатаем в два счета, – ответила Катинка.
– Где накатаете? – не понял дядя Карл.
– В бассейне.
Дядя Карл рассмеялся.
– Я слышал, мадемуазель говорит по-французски?
– Да, ты тоже?
– Немного.
– Тогда тебе не мешало бы подучиться.
– Наверное.
– Предлагаю уроки. Всего пять евро в час.
–Okey, all right[2]. Я подумаю.
21
И всё-таки стоило поторопиться. По дороге я спрашивал себя, отчего нам не сиделось дома. Выходной как выходной. Можно просто слоняться по квартире. Смотреть телевизор. Я занялся бы своим автобаном. Или заглянул бы в боксерский клуб, посмотреть, чем они там занимаются. Встретился бы с Торбеном.
Но нас почему-то тянуло в открытый бассейн, с какой-то непреодолимой, магической силой. Именно так, иначе не скажешь.
В бассейне было многолюдно. Неудивительно, ведь когда светит солнце, никому не сидится дома. Жаль только, что вода от этого теплее не становится.
На этот раз мы решили обойтись без лапши для плавания, но с Робби что-то было не так. Он вис на моей руке и не выказывал ни малейшего желания тренироваться.
Кроме того, был бледен, как луна.
– С тобой всё в порядке? – спросил я.
Робби покачал головой.
Мы едва успели дотащить его до туалета. Робби замарал весь унитаз.
– Это всё торт, – решила Катинка.
– А мне он показался вкусным, – возразил я.
– Это потому что ты обжора, каких свет не видел.
На выходе мы столкнулись с Адилем.
– У вас проблемы? – спросил он.
– У нашего брата разболелся живот, – ответила Катинка. – У вас есть таблетки?
Подошел еще один спасатель, и они отвели Робби в небольшую комнату рядом с кассой. Чего там только не было! Большая коробка с плавками, очки для дайвинга, полотенца… Все эти вещи люди забыли на территории открытого бассейна.
Робби уложили на шезлонг и дали воды. Он ничего не говорил, только смотрел на стену. Там висела фотография, черно-белая, какие делали раньше. И на ней можно было увидеть, как выглядели эти места сто лет назад. Или тысячу, не знаю.
Потом опять появился Морж. Он осмотрел Робби и пощупал пульс.
– Ваши родители должны приехать и забрать его, – сказал он.
Мы дали номер телефона, и Морж позвонил нам домой. Потом опять вышел.
Мы сидели и ждали, Адиль был с нами. Робби уснул. Катинка пыталась учить Адиля французскому, но он не захотел.
– Лучше немецкий. Это для меня важнее.
– Откуда ты?
– Из Сирии.
– Ты беженец?
– Да.
– В Сирии жарко?
– Да. Очень жарко.
– А у нас всё время холодно. Ты, наверное, мерзнешь?
– Да.
В этот момент опять кто-то вошел. И не «кто-то», а Иоханна. Я сразу оживился. Иоханна сказала, что несколько дней тому назад кому-то тоже стало плохо. После горок.
– О-ля-ля! – воскликнула Катинка. – Горки здесь ужасно крутые.
– Это правда, – согласилась Иоханна. – Когда я съезжала в первый раз, чуть не умерла от страха. Это было как…
Тут Катинка объяснила, что самая лучшая техника – взобраться на горку и сразу съехать. А не думать долго, стоя наверху.
Иоханна согласилась. Так они болтали и болтали, не замечая меня. Меня для них как будто не существовало. Это раздражало.
– А по мне, так они совсем не крутые, – вмешался я.
Это была неправда. Горки на территории бассейна – еще тот аттракцион. Я сам боялся съезжать.
Обе посмотрели на меня с удивлением, какое бывает только на лицах девочек.
– Правда? – спросила Иоханна.
Это был первый раз, когда она ко мне обратилась.