Над куполом зависло облако и залу заволокла тень. Глаза понтифика и Серкано едва заметно светятся красным. Тень на шторе так и осталась, угольно чёрная и дырами на месте глаз. Плечи Орландо дрогнули и по зале разнёсся печальный смех. Облако отнесло ветром, солнечный свет заструился с удвоенной силой, множеством лучей через толстое стекло. Серкано сделал шаг… скьявона размазанной полосой рассекла кисть с колбой. Во все стороны брызнула кровь и крошево стекла.
Наставник отшатнулся, глядя на разрубленную до середины предплечья руку с оскорблённым удивлением. Края раны сошлись со смачным шлепком, срослись без следа.
— Богу всё равно. — Прорычал Орландо, вставая в стойку. — А ты не тот Серкано, что вырастил меня. Ты жалкая подделка.
Слова заглушил вопль ярости, звенящий безумием. Папа Римский схватился за волосы, глядя остатки колбы в руке слуги, закричал, указывая пальцем:
— Убей святотатца!
Серкано медленно слизнул драгоценные капли с руки, не отрывая взгляда от парня. Потянул меч из ножен, нарочито медленно.
— Как пожелаете.
Размах совместил с обманным движением, резко изменив вектор удара. Орландо едва успел заблокировать плоскостью основания клинка, уперев ладонь у острия… Страшный удар подбросил, едва не сломав руки, скьявона жалобно застонала и согнулась… Орландо упал на пол, покатился, выронив ставшее бесполезным оружие.
Серкано покачал головой, подошёл к клинку, поднял и поднёс к глазам. Скривился и обернулся к поднимающемуся воспитаннику.
— Святый боже, тебе давно стоило заменить оружие. Ты что, забыл мои уроки?
— Это всё что у меня осталось после тебя… — Просипел Орландо, сжимая левое предплечье и морщась от боли в костях.
— Ах, сентиментальность, увы, она бесполезна.
Орландо едва уворачивается от ударов, вскрикивает, когда меч оставляет на теле косые разрезы. Серкано играется с ним, как кот, на потеху Папе Римскому, наблюдающему за «схваткой» облизывая губы.
— Почему ты не сражаешься, Дино? Ты ведь цел, относительно.
Орландо отшатнулся, оскальзываясь в кровавой луже, сцепил зубы, следя за движениями мышц нового врага. Это куда вернее, чем следить за клинком. Пытается подстроиться в ритм атак, но они слишком быстрые, даже для него, а значит… Меч срезал прядь волос на лбу, оставив рану в палец длиной. Парень отскочил, озлобленно тряхнув головой, кровь заливает глаза.
— Некогда думать, действуй Дино! — Рявкнул Серкано. — У тебя нет оружия! Что нужно делать?
Орландо шумно выдохнул сквозь зубы, сгорбился и плавно двинулся к наставнику. Юркнул под широкий удар, извернулся и, перекатившись через плечо, вскочил, держа рапиру Гаспара за рикасо. С омерзением содрал пятерню и перехватил за рукоять.
Шпага тяжелее скьявоны, основной вес у ажурного эфеса. У основания клинок толстенный, плавно сужающийся к острию. По центру тянется полоса красного металла. Парень трижды взмахнул, двигая только кистью, хмыкнул.
— Посмотрим, на что он годен.
Удары Серкано сливаются в беспрерывную череду, Орландо отбивается вертясь юлой. Их окружает лязг металла, разлетающийся по зале жутким эхо, и всполохи искр. Серкано оскалился, глаза горят красным огнём. Орландо дерётся, сцепив зубы, из носа стекает кровь, глаза красные от лопнувших сосудов.
Мышцы разрывает боль, рвутся волокно за волокном, как портовые канаты. Руки наливаются тяжестью, а во рту густеет металлический, солоноватый привкус. Тело движется само, высвобождая весь опыт бесчисленных тренировок и боёв. Сцепились в коротком клинче, Серкано извернулся, ударяя навершием рукояти в лицо… Вскрикнул и отшатнулся, глядя на широкий разрез от пупка до центра груди.
Орландо отшатнулся, едва стоя на ногах, покачнулся и широко расставил ноги. Согнулся, извергая мутную кровь, с трудом выпрямился, утираясь тыльной стороной ладони. Откинулся назад, не спуская взгляда с Серкано. Бывший наставник замедленно провёл пальцем по ране, затягивающейся, как канавка в песке.
— Ты меня… ранил… — Пробормотал Серкано, поднял взгляд. — Ты меня ранил!
— А то… — Прохрипел Орландо, покачиваясь, как пьяный. — Сейчас ещё и зарежу, а после похороню, нормально.
Новая атака почти смела, Орландо попятился, отбивая удары, сыплющиеся со всех сторон. Оскалился, кровь сочится меж зубов, стекает по подбородку на голую грудь. Долго защищаться не выйдет, Серкано сильнее, а шпага всё тяжелее. Значит, нужно атаковать!
Орландо поймал меч гардой, вывернул отклоняя к полу и коротко ударил кулаком в нос. Голова Серкано откинулась назад, в горящих глазах отразилось недоумение. Клинок, выскользнув из захвата, и прыгнул в парня. Хрустнуло, и острие на ладонь вошло в предплечье, высунулось, с другой стороны, кровавым клином. Орландо закричал, и поймав момент пока Серкано не остановил инерцию, ударил ногой по запястью.
Наставник подался вперёд и налетел грудью на шпагу. Глаза расширились, изо рта плеснула рубиновая кровь. Орландо с криком провернул клинок, рывком высвободил, развернулся с мечом, застрявшим в руке. Вложил в удар всю силу и вес, острие шпаги с хрястом пробило висок и вышло из щеки.
Серкано рухнул на колени, с натугой повернулся, стараясь заглянуть в глаза воспитаннику. Прохрипел, едва двигая челюстью:
— Я… г-горжусь… тобой… Дино…
Орландо, продолжая кричать, выдрал меч из руки, перехватил за рукоять. Одно выверенное движение, хруст позвонков и голова Серкано повалилась на пол, рядом с головой Гаспара. Парень тяжело повернулся к Папе Римскому, рыкнул:
— Ну что, есть ещё сюрпризы?
Понтифик не ответил, сидит, вцепившись в подлокотники трона, белый как снег на вершинах Альп. Нижняя челюсть мелко дрожит, выстукивая обрывки молитвы, а взгляд застыл на телах.
— Видимо, нет. — Выплюнул Орландо, ковыляя к Наместнику Бога. — Пора на тот свет.
Клинок вышел из спинки трона на две ладони, ещё раз и ещё. Последний удар, давшийся особо сложно, разрубил пополам от верхушки до сиденья. Орландо отшагнул, едва не упав со ступеней, оперся на меч, глядя на останки понтифика, сплюнул.
Пол дрогнул, затрясся, как телега на ухабах. Огромная, угловатая тень на шторе взметнулась к потолку, заискрилась, а из трупа поднялась алая дымка, понеслась за ней. Стены сотряс мощный удар и купол с оглушительным треском лопнул и разлетелся в мелкие осколки. На мгновение среди них Орландо увидел силуэт чего-то гигантского, состоящего из множества крыльев и колёс.
Существо беззвучно «вопит», дворец трясётся, как испуганное животное, и рушится. В дальней части залы обвалилась колонна, стеклянный шквал обрушился на трупы, почти разрубив Орландо. Парень закрылся руками, затылок и спину по касательной ожгло болью. Застонав, рухнул на колени. Тварь наполовину вышла через дыру в потолке и обрела плоть, на теле вспыхнули миллионы красных глаз, а тысячи крыльев затрепетали. Кольца покрылись трепещущим пламенем, на засыпанный стеклом пол посыпались горящие перья.
Существо вытянулось, издало ещё один вопль и… исчезло. Дворец трясёт, по потолку с треском разбегаются трещины, стремительно расширяются. Орландо тяжело поднялся, поковылял к телу Серкано, поднял голову за волосы. Вгляделся в закрытые глаза и странно спокойное, даже счастливое лицо. Поковылял к выходу, волоча меч по полу. Одна створка Золотых Врат с визгом разрываемого металла наклонилась и грохнулась под ноги. Парень прошёл по ней, игнорируя или не замечая падающих вокруг кусков потолка.
Эпилог
Орландо сидит за столом в тёмном углу таверны в окрестностях Рима. За окном летняя ночь, стрекочут сверчки, в ночи тоскливо завывает козодой. Руки, шея и половина головы затянута бинтами, с пояса свисает шпага в неподходящих ножнах. Рядом на столе полная кружка эля и нетронутая тарелка каши. Взгляд парня пуст и устремлён в пространство, будто пытается разглядеть нечто за горизонтом.
Путь из дворца Папы запомнился отдельными отрывками. Бегущие люди, гвардейцы с белыми от ужаса лицами, боль и кровь. Очнулся только в лесу, копая ямку мечом. Туда положил голову Серкано, а под неё клинок. Засыпал землёй и обложил валунами. Долго стоял, просто смотря на могилу.
Спустя целую вечность, его нашли крестьяне, собирающие хворост. Оттащили к лекарю, а после, пару недель отпаивали, пока он метался в горячечном бреду.
Что делать теперь?
Орландо моргнул и осознал, что не знает, как жить дальше. До «смерти» Серкано были только ежедневные изматывающие тренировки. После, только жажда мести. А теперь? Враги убиты, а человека, вырастившего и научившего всему, он убил собственными руками. Жизнь не имеет смысла.
Двери таверны распахнулись, вошла женщина в чёрной накидке, не скрывающей раздутого живота. Темноволосая и большеглазая, с прямой спиной. Она прошла через зал, не оглядываясь и села за столик напротив Орландо. Парень оглядел её, запоздало вспомнил. Ведьма, с которой повстречался давным-давно, в совершенно другой жизни. С которой провёл ночь, а наутро проснулся с исцарапанной спиной.
Женщина улыбнулась, поглаживая живот через ткань. Сказала тихо:
— Здравствуй, Бич Божий. Запах от тебя стал сильнее, вижу, ты добился желаемого.
Орландо кивнул, спросил, указывая на живот:
— Он от меня?
— Да, и скоро появится на свет. Не переживай, он вырастет далеко от этих мест, очень. Я пришла попрощаться, и чтобы быть честной. Ты больше не встретишь ни меня, ни его.
— Что? Почему?
— Так надо, мальчику уготовлена великая судьба. По крайней мере, до тех пор, пока он не станет как отец, героем, порвавшим нить предначертания.
Народ в таверне оглядывается на них, кто-то прислушивается, но торопливо отворачивается и торопится выйти. Снаружи мычат коровы, ржёт конь, мимо таверны проскрипела телега.
— Я не понимаю. — Пробормотал Орландо.
— И не надо, мальчик вырастет в лесах Мирквида, его воспитают наилучшим образом. — Сказала ведьма, улыбаясь немного виновато. — А назову его в честь тебя, но на другой манер, Ролан.