— Не переводи тему. Ты нагло ведёшь себя. Только из-за любви к своей дочери я согласился принять тебя вчера и сегодня.
У меня есть что сказать по поводу любви к дочери. Это так он любит её, что отобрал наследство? Фактически исключил из семьи и вообще почти забыл о её существовании?
Впрочем, я плохо знаю Григория Михайловича. Возможно, что такое поведение и правда проявление любви с его стороны. Ведь гнев такого человека вряд ли захочется испытать на себе.
— Я благодарен за возможность присутствовать, ваше сиятельство, — снова кланяюсь.
— Не заставляй меня пожалеть о решении. Анна! Ты не поздороваешься со мной? — князь направляется к ней.
— Не хотела мешать общаться мужчинам, — с улыбкой отвечает мать и идёт навстречу.
— Не все здесь мужчины, — бросает Юрий и уходит к незаметно стоящему у другой стены слуге. — Виски, побыстрее.
Виталий поджимает губы и коротко качает головой.
— В нашей семье всегда так? — негромко спрашиваю я.
— Давай ты будешь осторожнее со словами. В этой семье ты пока что гость, несмотря на фамилию.
— И не самый желанный гость, судя по всему, — краем глаза смотрю на Юрия.
Он стоит рядом со своим сыном Максимом, которого я не заметил при входе в комнату. Максим мажет по мне взглядом и равнодушно отворачивается. Даже не кивает в знак приветствия.
— Отвечая на твой вопрос, — говорит Виталий. — Нет, обычно в семье всё не так.
Он грустно усмехается.
— Обычно гораздо хуже.
— Жаль слышать.
— Все давно привыкли. Кстати, я рад, что князь согласился позвать вас с матерью. Но ты его фактически вынудил. Если где-то ошибешься — добра не жди.
— Значит, не буду ошибаться, — я улыбаюсь.
Приходят и другие гости. Не только Грозины, но также члены других близких родов. Всего собирается человек двадцать. Я знакомлюсь со всеми, но далеко не все проявляют дружелюбие в ответ.
Хоть нам с мамой и позволили прийти, это не слишком повысило нашу репутацию. Я по-прежнему бастард, а она — мать бастарда.
Последним приходит Алексей вдвоём со своей женой. Его супруга младше лет на пятнадцать. Одета в вызывающе откровенное золотистое платье и держится так, будто это у неё день рождения, и все обязаны её поздравлять.
Алексей первым делом здоровается с братом, дарит ему коробку кубинских сигар и кисть винограда.
— Виноград? — приподняв седые брови, спрашивает князь.
— С твоего нового виноградника, брат мой! — Алексей смеётся. — Женя, пожалуйста.
Его супруга с улыбкой протягивает князю папку. Внутри находятся документы на право собственности — виноградник в Краснодарском крае, где-то недалеко от Алушты.
— Благодарю, — сдержанно говорит Григорий. — Что ж, все на месте. Прошу за стол.
— Анна, это ты? Сто лет тебя не видела! — восклицает Евгения, подходя к нам и обдавая приторно-сладким запахом духов.
— Что ты, всего лет десять, — натянуто вежливо улыбается мама. — С тех пор, как ты окончила школу.
— О, правда? При взгляде на тебя кажется, что минуло гораздо больше времени. Что за костюм? Это Царица?
— Нет. Рязанское солнце.
— Правда? Не слышала про такой бренд, — сообщает Евгения и обводит меня скучающим взглядом. — А кто твой кавалер?
— Я её сын. Александр Грозин, ваше сиятельство, — представляюсь я. — Чрезвычайно рад знакомству.
— Не сомневаюсь, — женщина лениво протягивает мне руку для поцелуя.
С обворожительной улыбкой пожимаю её.
— Отличный парфюм. Такое чувство, будто я на фабрике сахарной ваты.
Евгения цокает языком и забирает руку.
— Вряд ли ты способен уловить все оттенки аромата, Александр. Для этого нужно истинно благородное обоняние. Чистое.
Намёк на моё происхождение такой жирный, что даже идиот бы понял.
— Мне тоже нравится аромат, — вмешивается мама. — Чувствуются нотки жасмина, мёда и похоти.
Никогда не слышал столько яда в её голосе. Впрочем, я сразу понял, что отношения между ней и Евгенией далеки от дружеских.
Та заливисто смеётся и отвечает на выпад:
— Нет ничего зазорного в похоти. Порой она приносит не только гнилые плоды.
Короткий взгляд в мою сторону не оставляет сомнений в том, что означает её фраза. После этого Евгения уходит к столу, плавно качая бёдрами.
Евгения Грозина
Ничего себе. Пожалуй, я ещё ни разу не встречал человека, способного так быстро вызвать ненависть. Хотя должен признать, у Евгении есть определённый шарм.
— Почему похоть? — тихо спрашиваю я.
— Потому что она шлюха, каких мало, — цедит мама.
— Правда? А дедушка Алексей в курсе?
— Не лезь в это. Скажем так, у них свободные отношения.
— Все за стол! — зычно объявляет князь. — Почему я должен повторять?
— Здесь не все знакомы с приличиями, ваше сиятельство, — томно отвечает Евгения.
— Это точно, — кривится Юрий.
— Полностью согласен, дядя, — отодвигая для мамы стул, поддакиваю я. — Иногда люди путают развратную вечеринку и семейный ужин.
Имею в виду слишком откровенное платье Евгении. Нет, я понимаю — декольте. В нашей культуре считается нормальным для женщин оголять часть груди. Но когда декольте настолько глубокое, спина открыта, а на юбке два разреза почти до талии — это явно чересчур.
Надеюсь, что я не переборщил с таким уколом. Бегло осматриваю людей за столом. Виталий опускает лицо, явно пряча ухмылку, Алексей и вовсе давится смешком. Надо же. Я думал, он может оскорбиться.
Но вместо этого Алексей наклоняется к Григорию и что-то шепчет. Князь только мотает головой и хмурится.
— Держи себя в руках, Александр, — говорит он.
— Стараюсь, ваше сиятельство.
Григорий Михайлович встаёт и громко произносит:
— Прошу тишины! Итак, сегодня мы собрались в узком кругу. Я рад… — он на мгновение запинается, — видеть всех вас. Мы слишком редко собираемся вместе. Спасибо, что пришли. Спасибо за подарки и поздравления. Сегодня обойдёмся без тостов. Просто поужинаем и побеседуем, как дружная семья. Дамы и господа, чья фамилия не Грозины — к вам это тоже относится. Если вы здесь, я считаю вас частью своей большой семьи.
— Благодарим, ваше сиятельство, — отвечают несколько голосов.
— Приятного аппетита, — князь садится, и в тот же миг слуги выносят еду.
Первое блюдо — салат из рукколы, креветок, апельсинов и какого-то сыра. Очень необычно и вкусно. На горячее подают нежнейшую говядину, запечённую с травами. Буквально тает во рту. Другие блюда и закуски тоже достойны всяческих похвал.
Беседа за столом ведётся довольно сдержанная. Я стараюсь не встревать по пустякам, тем более, что говорят в основном о событиях высокого света. Совсем не то, в чём я разбираюсь.
Ужин подходит к концу. Князь предлагает немного размяться перед десертом.
— Выкурим по сигаре? — предлагает Алексей.
— Непременно, — кивает князь. — Но сначала мне нужно кое-что сделать. Александр! Выйдем.
Ух ты, неожиданно.
— Конечно, ваше сиятельство, — поднимаюсь из-за стола.
Мы направляемся в коридор и отходим на несколько шагов. Дедушка жестом отправляет прочь стоящих неподалёку гвардейцев. Поворачивается ко мне и смотрит так грозно, что я понимаю — разговор будет не из приятных.
— Не хотел портить себе аппетит перед ужином, — говорит он. — Но теперь желаю с тобой поговорить.
— Слушаю, ваше сиятельство.
— Скажи, кем ты себя возомнил, бастард? — в голосе деда чувствуются звериные нотки. — Неужели ты чувствуешь себя равным с мужчинами рода Грозиных? Я сейчас имею в виду не твоё хамское поведение.
— Тогда о чём речь?
— Не притворяйся дураком. Ты что, правда рассчитываешь получить долю в Династии?
Ого, вот как. Выходит, дядя Виталий сдал меня с потрохами. А казалось, что он на нашей с мамой стороне.
— Хорошо подумай, прежде чем ответить, — рычит Григорий. — От этих слов полностью зависит твоя судьба. Ну, что скажешь?
Глава 8
Долго не раздумываю. Раз уж дед завёл об этом разговор — значит, Виталий и правда рассказал ему о нашей вчерашней беседе. Скрываться смысла нет, а врать тем более.
— Да, ваше сиятельство. Я рассчитываю на это по праву рождения.
— По праву рождения⁈ — князь похоже, еле сдерживается, чтобы не заорать. — Ты вообще понимаешь, кто ты такой? Бельмо на глазу, позор нашей семьи. Пятно на чести рода, от которого мы еле отмылись! Ты не представляешь, чего мне это стоило.
— Значит, всё же отмылись? Получается, не всё так плохо.
Григорий молчит, но вряд ли потому, что ему нечего сказать. Скорее, у него дыхание перехватило от гнева. А я вдруг понимаю, что хожу по лезвию бритвы.
Всё-таки князь Грозин не тот человек, которому можно открыто дерзить. Я намного младше, он глава моего рода. По дворянским законам, я обязан проявлять уважение и вести себя кротко.
Я ещё не до конца к этому привык. Особенно к своему возрасту, хотя невероятно им наслаждаюсь.
— Простите, ваше сиятельство, — я кланяюсь. — Не привык общаться с людьми столь высокого положения. Мне следует быть более почтительным.
— Сейчас будь внимателен. Предельно внимателен, слышишь?
Молча киваю.
— Ты для меня никто. Пустое место. Но моя дочь тебя любит, а я люблю её. Только поэтому ты ещё здесь.
Подозреваю, Григорий имеет в виду не то, что я могу остаться на десерт. Скорее, он намекает, что может уничтожить меня в любую секунду.
И это, к сожалению, действительно так. Я уверен в себе, не боюсь конфликтов, но здраво осознаю, у кого какие возможности. Похоже, мне и правда стоит пересмотреть своё поведение перед сильными мира сего.
— Ты носишь мою фамилию по той же причине, — продолжает Григорий. — Я не знаю, что за мысли появились в твоей голове, но ты никогда не станешь настоящим членом рода и не получишь долю в Династии. Это понятно?
— Понятно, ваше сиятельство. Но ведь всё может измениться, не так ли?
— Ты не исправишь своё позорное происхождение, как ни старайся.