Уже когда подъезжаю к дому, мне поступает звонок с незнакомого номера.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич! — раздаётся в динамике приятный женский голос. — Это Марина, секретарь князя Грозина.
— Добрый вечер, Марина.
— Его сиятельство сообщает, что вам с матерью надлежит прибыть завтра в пять вечера в его поместье. Будет обсуждаться важный вопрос, ваше присутствие обязательно. Скажите, за вами прислать машину или доберётесь самостоятельно?
— Мы приедем сами. А что за вопрос?
Хотя я уже догадываюсь. И сердце от этого начинает биться быстрее, разнося адреналин по всему телу.
— К сожалению, не могу сказать. Князь передал, что это будет семейный совет.
— Хорошо, я понял. Спасибо.
— Всего доброго, Александр Сергеевич!
Выхожу из машины и стискиваю телефон в руке.
Вот оно. Случилось то, ради чего я боролся всё время с момента пробуждения в этом мире.
Никаких сомнений. Я уверен.
Князь Грозин собирает совет, чтобы вернуть нас с матерью в семью.
Глава 24
— Значит, никаких доказательств, что Булатов спит с эскортницами?
— Нет, ваше сиятельство, — чуть шепеляво отвечает Егор. — Только парочка тех жёлтых статей.
— Понятно, — сделав глубокий вдох, отхожу от тренажёра. — Что-нибудь другое нашлось?
— Есть кое-что про его сына.
Так-так. Сразу становится интересно. Дети — превосходный рычаг давления.
— Он раньше учился в другой престижной школе, — продолжает Егор. — Но три года назад ушёл оттуда и перевёлся к вам в Бриллиант.
— Угу, — согласно мычу я.
Память подсказывает, что так оно и было. Борис Булатов появился в моём классе три года назад. Причём посреди учебного года.
— Как раз перед уходом Булатова из той школы случилось происшествие. Одного парня сильно избили. Я поискал инфу, он после этого остался инвалидом.
— Думаешь, это сделал младшенький? — спрашиваю я.
— Очень может быть. Потому что родители пострадавшего даже не стали писать заявление. А вскоре после этого у них появилась недвижимость, которую они вряд ли могли себе позволить.
— Что за недвижимость?
— Офис недалеко от метро Алексеевская. Миллионов двадцать стоит. Раньше он принадлежал одному человеку, который есть в друзьях у барона Булатова в ЦЦ.
Кажется, я понимаю. Схема могла быть такой: Борька Булатов избил парня, а его отец всё замял. Уговорил знакомого передать семье пострадавшего недвижимость, а с ним рассчитался сам.
— Эти люди дворяне?
— Нет. Простолюдины, средний класс.
Это только укрепляет подозрения. Простолюдинам тяжело тягаться в судах с дворянами, даже несмотря на закон о формальном равенстве. На то оно и формальное — люди вроде бы равны, но аристократы равнее. Их всё равно воспринимают как более честных и благородных.
Бред, конечно. Но вековая монархистская пропаганда намертво отпечаталась в людских умах.
Я уж не говорю о том, что барон Булатов обладает бо́льшими деньгами и связями. Он вполне мог бы выиграть суд, даже если его сын действительно виновен.
Одним словом, стороны предпочли замять дело. Ну да, парнишка остался инвалидом, зато семья получила неплохой актив. Если не претендовать на роскошь, аренда такого офиса вполне способна обеспечить простую семью.
— Сделаем вот что, Егор. Постарайся найти все подробности об этом происшествии. А ещё достань мне контакты этих людей.
— Будет сделано.
— Когда закончишь, постарайся узнать, где бывает наш общий друг. Который старший. Меня особенно интересуют рестораны и другие развлекательные заведения.
— Понял. Поищу.
Сбросив звонок, я поправляю в ухе беспроводной наушник и возвращаюсь к тренажёру. Звонок Егора застал меня во время работы на гравитроне.
Теперь я постоянно хожу в зал. Это как наркотик.
Собственно, учитывая выбросы гормонов во время и после тренировки — это и есть своего рода наркотик. Только полезный.
Превращаться в бодибилдера я не собираюсь. Слишком много заморочек, а у меня других дел хватает. Стать сильнее, укрепить силу воли, обрести более мужественную форму — вот мои цели.
Закончив упражнение, отхожу подальше от других людей. Достаю из кармана телефон и звоню Виктору.
— Доброе утро, ваше сиятельство! — бодро отвечает тот.
— Доброе. Как у нас дела с Оруженосцем?
— Прекрасно. Сегодня целая толпа претендентов в секунданты. Буду общаться и отбирать лучших.
— Хорошо. Не забывай скидывать мне всю информацию, сайт нужно пополнять.
— Конечно.
— У тебя есть знакомые эскортницы?
Вик аж закашливается, а потом хрипло отвечает:
— Тебе зачем?
— Мне не нужно. Сможешь найти такую, которая согласится притвориться обычной девушкой, соблазнить дворянина и снять это на видео?
— Непростая задача. Она же понимает, что после этого может оказаться на дне Москвы-реки. Нужна какая-то отчаянная девица, которой очень требуются деньги.
— Найди мне такую до конца недели. Как найдёшь, сообщи.
— Принято.
Продолжаю тренировку. Сегодня у меня в планах сходить в школу, и ещё поговорить с Игнатом. Самый мелкий акционер Цитаты тоже играет свою роль, и у меня есть планы на него.
Полагаю, что у Белозерской с Булатовым тоже есть. Вопрос в том, кто сумеет «разыграть» Игната первым. И у кого это вообще получится.
Номера его телефона у меня нет. Поэтому, выйдя из зала, набираю Ольге и прошу скинуть номер Игната. А затем уже звоню ему.
Игнат отказывается от встречи. Мотивирует это тем, что у него много дел. Мол, увидимся на собрании акционеров. Спешно попрощавшись, он кладёт трубку.
Любопытно. Возможно, это означает, что я опоздал, и парочка графиня-барон уже сделали свой ход. А может, младший акционер просто слишком осторожен и не хочет связываться ни с одной из сторон конфликта. Он произвёл на меня впечатление умного, но слишком тихого мужчины.
Что же, ладно. Позже позвоню ему ещё раз. Я парень настойчивый.
Только уже завтра. Сегодня у меня настолько важное дело, что Цитата меркнет перед ним.
Собрание в поместье князя Грозина.
Этим вечером решится моя судьба. Станет известно, буду ли я назван полноценным членом рода или навсегда останусь изгоем.
Ведь я знаю, что Григорий Михайлович никогда не меняет своих решений. То, что он сегодня собирает семейный совет — исключение, подтверждающее правило.
Цитата отходит на второй план. Пока что я сделал всё, что мог. Теперь надо только дождаться, когда Егор и Виктор выполнят мои поручения, а уже затем приступать к дальнейшим действиям. План у меня есть.
Я весь день как на иголках. Мама тоже, ведь Марина и ей сообщила о собрании.
После обеда садимся в мамин Эльбрус и едем.
— Ты правда думаешь, что он решил нас вернуть? — спрашивает она.
— Если б он хотел оставить нас изгоями, зачем тогда совет? — задаю риторический, по моему мнению, вопрос. — Загвоздка в том, что это именно совет. Дедушка, похоже, не хочет единолично принимать решение.
— Это на него непохоже, — бормочет Анна.
— Наверное. Ты лучше его знаешь.
— Он всегда сам всё решал, и ему было плевать, что подумают остальные. Например, когда он составил указ о твоём признании, то никого не спросил.
— Возможно, дело в том, что он понимает — ему недолго осталось, — задумчиво говорю я, глядя в окно.
— Саша! Что ты такое говоришь?
— Ну прости. Он стар и может умереть в любой день. Сама знаешь.
— Знаю, — хмуро соглашается мать.
— И когда он умрёт, его единоличное решение могут послать подальше и снова объявить нас изгоями. Поэтому он хочет, чтобы вся семья нас приняла. Это лишь мои предположения, но других резонов я не вижу.
— А ты, наверное, прав, — подумав, соглашается мама и тяжело вздыхает. — Что ж, приедем и узнаем.
Собственно, скоро мы добираемся до поместья. Гвардеец на воротах жестом просит остановиться и наклоняется к окну:
— Добрый день, господин, госпожа. Его сиятельство князь велел передать, что семейное собрание состоится в старом поместье. Вы знаете дорогу?
— Да, — кивает мама.
Гвардеец машет рукой, чтобы нам открыли ворота, и отходит от автомобиля.
— Что за старое поместье? — спрашиваю я.
— Его построил наш далёкий предок. Триста лет назад.
— Ничего себе. Оно до сих пор стоит?
— Да, но почти не используется. Скорее как памятник рода.
Проезжаем мимо главного здания и хозяйственных построек. Оказываемся в настоящем лесу, катимся вдоль озера, на котором плавают дикие гуси. А я вдруг понимаю, что земли имения гораздо обширнее, чем мне казалось. Здесь несколько гектаров, как минимум.
И вот, наконец, показывается старое поместье. Оно действительно, чёрт возьми, выглядит старым. Замшелый кирпич, деревянные рамы на окнах, непривычная архитектура. Стоящие возле здания современные автомобили выглядят чуждо.
Судя по количеству автомобилей, все уже на месте. Узнаю Эльбрус Виталия и Волгу Максима. Чёрный внедорожник с министерскими номерами наверняка принадлежит Алексею. Красный кабриолет, возможно, Евгении. А вот чей это грязный синий пикап — понятия не имею. Выглядит убого на фоне остальных машин.
Мама паркуется с краю и глушит мотор. Замечаю, что у неё дрожат руки. У меня самого в горле стоит комок и потеют ладони. Но я должен сохранять внешнюю непоколебимость.
— Послушай, мам, — беру обе её руки в свои. — Я уверен, что всё будет хорошо. Мы с тобой проделали большую работу. Заявили своё право зваться членами семьи. Отразили атаку Жарова, подняли Астетику, наказали Белозерскую. Я открыл свой бизнес. Виталий по секрету сказал, что дедушка мной доволен.
— А все остальные? — мама бросает взгляд на ряд автомобилей.
— Скоро узнаем. Что бы ни случилось, веди себя достойно. Даже если нас оставят изгоями — плевать. Я всё равно сделаю так, что мы будем жить богато и счастливо. Верь мне.
— Верю, — сквозь силу улыбается мама.
— Точно веришь?
— Точно. Ты… — Анна запинается, пару секунд собирается с духом. — Ты сейчас очень похож на своего отца.