— Увидимся, дорогая семья, — говорю я, хватаю маму, и мы уходим.
— Не думай, что это сойдёт тебе с рук! — рычит нам вслед Юрий.
«Да пошёл ты», — думаю про себя.
Такое отношение со стороны близких, казалось бы, людей меня шокирует. Да, своим разумом я уже понял, что мы с мамой изгои в семье. Но память всё ещё не до конца вернулась, и такой негатив заставляет меня как следует разозлиться.
С другой стороны, этот гнев можно направить в конструктивное русло. В моменты злости мозги у меня работают в пять раз быстрее.
Приближаемся к столу, где принято оставлять подарки. Их ещё проверит охрана — лично в руки князю ни один предмет не попадает. Здесь есть стопка листочков и несколько ручек, чтобы при желании оставить письменное поздравление.
Что я и делаю. Только оставляю не поздравление, а послание.
— Что ты пишешь? — спрашивает мать, озираясь.
— Да так. Небольшую записку для князя.
Складываю бумажку, прячу в шкатулку из-под часов и ставлю её на стол. Сами часы убираю в карман.
Его сиятельство не дурак и наверняка оценит слова, которые я написал. А ещё он не слепой и прекрасно видел, что происходило у подножия лестницы во время поздравлений.
Так что приглашение на закрытый ужин нам почти обеспечено.
— Идём, мама, — улыбаюсь я. — Хочу, чтобы ты выпила шампанского в честь нашей небольшой победы.
— Ты считаешь эту постыдную сцену победой?
— Конечно. Я во всеуслышание заявил, что мы с тобой — полноправные члены рода. До этого дня, насколько я понимаю, все считали иначе. Так что да, мы одержали победу. И это только начало, дорогая мама.
Глава 4
На приёме мы решаем остаться до самого конца. Если точнее, то надо уйти чуть раньше, согласно правилам хорошего тона. Считается, что те, кто остаются до официального «пора по домам», стремятся побольше съесть и выпить на халяву. А это невежливо.
Еда, кстати, оказывается выше всех похвал. Пять перемен блюд, два десерта, к каждой перемене — свой напиток. Плюс неограниченные закуски и коктейли.
Шоу барменов, знаменитые музыканты, прима-балерина Большого театра и другие выступления. Нас не только кормят до отвала, но и как следует развлекают. Между действиями гости по очереди поздравляют князя и продолжают светские беседы.
Когда объявляют танцы, я не медлю найти себе партнёршу. Ею оказывается скромная, но очень красивая брюнетка старше меня на пару лет. Дочь какого-то графа.
Беспокоюсь, что маму никто не пригласит, ведь её чураются, пожалуй, даже сильнее, чем меня. Однако выходит ровно наоборот — у Анны нет отбоя от партнёров.
Так я понимаю, что моя речь сработала наилучшим образом. Люди решили, что мы с матерью снова входим в ближний круг князя, и торопятся засвидетельствовать своё почтение.
В прошлой жизни я не умел танцевать, поэтому приходится положиться на память тела. К счастью, Александр обучался как бальным, так и современным танцам.
Так что я просто отпускаю себя и двигаюсь вроде бы неплохо. По крайней мере, не заставляю партнёршу краснеть и не оттаптываю ей ноги.
Когда вечер уже подходит к концу, я отыскиваю в зале Виталия и приглашаю его на пару слов.
— Ты, конечно, чрезвычайно нагло себя повёл, — говорит дядя, когда мы выходим на крыльцо.
— Думаете, Юрий правда будет мне мстить?
— Он вспыльчив, но отходчив. Вряд ли станет по-серьёзному пачкать руки, так что не бойся.
— Я и не боюсь.
— Но устроить тебе сложности он может, — поправляя очки, добавляет Виталий.
— Люблю, когда сложно, — я усмехаюсь.
— А ты возмужал, — задумчиво поглядев на меня, говорит дядя.
Он достаёт из внутреннего кармана металлическую фляжку и делает глоток.
— Почему вы не пьёте там? — спрашиваю я. — Напитков хоть залейся.
— Предпочитаю своё.
А, ну да. У него же паранойя. Причём конкретная.
Тридцать лет назад, когда Виталию было семь, на князя совершили покушение. Виталий и Григорий выжили, но княгиня, моя бабушка, погибла. С тех пор мой средний дядя очень щепетильно относится к вопросам безопасности.
Вот, даже напитки, приготовленные чужими руками, не пьёт. Боится, что могут отравить.
При этом он обладает превосходным аналитическим умом, поэтому должность финансового директора Династии занимает не напрасно.
— Скажите, дядя, что мне нужно сделать, чтобы я и моя мать получили положенные нам доли?
— Что? — Виталий даже вздрагивает. — О каких долях ты говоришь?
— Об акциях Династии, конечно же.
— Даже не рассчитывай.
— Простите, но это не ответ. Моей матери положено десять процентов, мне пять. Как сделать так, чтобы они оказались у нас?
— Никак. Доля твоей матери сейчас находится в руках у отца. Твоей владеет сторонний акционер.
— На каких условиях? Я могу её выкупить?
— А у тебя что, есть деньги? — усмехается Виталий и снова делает глоток из фляжки. — В любом случае это корпоративная тайна.
— Но намекнуть вы хотя бы можете?
— Я могу сказать вот что. Сегодня ты сделал первый шаг к тому, чтобы вернуть ваши доли, положенные по праву рождения. Если понимаешь, о чём я — значит, сообразишь, как действовать дальше. Если нет — тогда акций тебе в любом случае не видать.
Я киваю и протягиваю Виталию руку.
— Спасибо, дядя. Я всё понял.
— Не за что.
Вскоре мы с мамой покидаем поместье. Она выпила несколько бокалов шампанского, так что вызываем «трезвого водителя». Он садится за руль маминого Эльбруса и везёт нас домой.
— Спасибо, сынок, — негромко говорит мама и целует меня в щёку.
Не надо уточнять, за что. Я понимаю, что Анна счастлива вернуться в свет, поговорить с людьми и потанцевать.
— Всегда пожалуйста. Как я сказал — это только начало.
'Ваше сиятельство!
Я прошу простить меня за столь нахальное появление на празднике. Однако не было иного шанса поздравить вас лично и выразить своё уважение.
Что касается небольшой склоки во время поздравлений — я также прошу прощения. Смею надеяться, что никто из гостей не обратил на это большого внимания. Не хочу, чтобы поползли слухи о вражде в семействе Грозиных.
Я приготовил подарок — раритетные часы для вашей коллекции, сделанные в единственном экземпляре. Такие вещи непременно вручаются лично, поэтому я с удовольствием готов посетить закрытый ужин. Разумеется, в компании с моей матерью, княжной Анной.
Пожалуйста, прикажите прислать нам точное время начала ужина.
С уважением,
ваш внук Александр'.
— Ты смотри, каков хитрец, — князь бросает записку на стол.
Брат князя Алексей, прикурив сигару, указывает дымящимся кончиком на листок.
— Можно взглянуть?
Григорий молча кивает, проводя рукой по роскошной бороде.
А мальчишка-то неплохо проявил себя. Нашёл способ проникнуть на приём, вёл себя достойно. Судя по всему, успел завести немало знакомств — пускай поверхностных, но на приёмах именно такие и заводятся.
А какую речь он произнёс! Все, у кого есть хоть немного ума, поняли, что кроется за его словами. Александр почти открыто заявил о том, что претендует на звание полноценного члена рода!
По закону он им является, конечно. Но по внутриродовым указам — лишён права наследования и как бы не совсем часть семьи. Теперь же, видимо, он намерен это изменить.
— Неплохо он всё повернул, — говорит Алексей, кладя записку обратно на стол. — Конфликт у лестницы начал Юра, но парень всё равно просит прощения. Вроде как берёт вину на себя, выгораживает твоего наследника. И пишет так, будто ты уже принял его обратно в семью.
— Я и говорю — хитрец.
— Я бы так не сказал. Написано твёрдой рукой. Почерк уверенного в себе человека.
— Правда?
— Конечно. Я не зря изучал графологию.
— Всё ещё веришь в эту псевдонауку? — фыркает Григорий и тоже тянется к хьюмидору, чтобы достать сигару.
— Когда я был прокурором, эта наука много раз помогала мне по службе, — Алексей щёлкает зажигалкой и помогает брату прикурить.
— А теперь, когда ты скоро станешь министром? — раскурив сигару, спрашивает князь. — Помогает наука?
— Ну, до министерского кресла мне ещё далеко.
— Сам знаешь, мы могли бы ускорить процесс.
— Нет-нет, зачем спешить? Меня всё устраивает. Быть заместителем тоже неплохо, знаешь ли.
Григорий подозрительно смотрит на брата сквозь сигарный дым. Алексей — один из немногих людей, чьи мотивы ему тяжело разгадать. Хотя здесь вроде бы всё ясно. Заняв пост министра иностранных дел, Алексей лишится права на наследство рода. Таковы законы.
Но в случае с младшим братом нельзя быть уверенным, что у него нет других резонов. К тому же, свою долю в Династии он так и так не потеряет.
— Давай лучше не обо мне, а о твоём внуке, — Алексей нажимает пальцем на записку. — Хорошо сработано, тебе не кажется?
— Кажется.
— Он может далеко пойти.
— К чему ты клонишь? Предлагаешь ввести его в семью?
— Нет, конечно. Не сразу. Он бастард, и общество об этом помнит. Но может позабыть, если парень проявит себя.
Григорий хмыкает. Набирает полный рот дыма и выпускает облако в потолок.
— Значит, предлагаешь дать ему шанс.
— Конечно. Разве он не заслуживает? — Алексей разводит руками. — Ему всего шестнадцать, но он уже сейчас показывает острый ум и стратегические навыки. Если дать возможность расправить крылья — он может стать сильным членом рода.
Григорий с сомнением мотает головой. Да, честно признаться, ему тоже понравилось, какую партию вчера разыграл бастард. Вроде ничего сложного — однако он громко заявил о себе. Для такого нужно иметь не только острый ум, но и крепкие яйца.
Подобные качества князю по душе.
— В конце концов, он же наш, — продолжает уговаривать Алексей. — Какая разница, кто его отец? В нём есть часть крови Грозиных. И, судя по сегодняшнему — большая часть.
— А тебе это зачем? — Григорий смотрит брату в глаза. — Ты так настаиваешь, чтобы я дал парню шанс.