— Велика и сильна? — повторил он. — Велика и сильна⁈ Да даже если забыть обо всем остальном, достаточно только факта, что за последний век империя потеряла девятнадцать из двадцати месторождений кристаллов буроко!…Они необходимы для поглощения выбросов дикой магии, — пояснил он для меня после короткой паузы. Я кивнул, вспомнив белые камни, вставленные в стены внутри башни для инициаций, часть из которых, приняв на себя удар, превратилась в черную запекшуюся массу.
— Десятки поколений правителей собирали эти кристаллы в хранилища и только поэтому еще есть чем проводить инициацию. Но что будет, когда запасы закончатся? Начнем, как в древние времена, отправлять потенциальных магов в пустыню с инструкцией о том, как спровоцировать стихийный выброс, и с надеждой, что хотя бы половина из них выживет и вернется⁈ Что будет с нашей защитой от демонов и монстров, если количество магов уменьшится еще вдвое? Что будет с армией? С самой империей?.. Да как всего за три века могло дойти до такого⁈ — он ткнул в сторону карты. — Скажите мне, как⁈
Никто ему, конечно, на это не ответил.
— Если все будет действительно плохо, Пресветлая Хейма воплотится в новом аватаре и вновь спасет человечество, — сказал я.
— Нет, — неожиданно возразила Далия. — Не воплотится.
— Что? Почему?
— С последнего раза прошло слишком мало времени, у нее не хватит сил.
Я недоуменно уставился на Далию. Не хватит сил прийти? Пресветлая Хейма ведь была богиней. Пусть не всемогущей — иначе в мире не существовало бы демонического бога — но все равно невероятно могущественной.
— Время, необходимое Пресветлой Хейме на полное восстановление духовной силы, составляет четырнадцать веков. Ей пришлось нарушить это правило и с четвертым, и с пятым аватаром, и с каждым разом перерыв был все меньше. В последнем воплощении, для победы над демоническими ордами, она потратила все, что только можно было потратить, и это случилось всего триста лет назад. Слишком недавно.
— Потратила что? Что такое это «все»? — слова Далии звучали очень многозначительно и очень непонятно. Жрец ни о каких тратах не упоминал.
Далия замялась, и вместо нее ответил Кастиан:
— Речь об энергии, собранной в молитвенных кристаллах в храмах по всей стране. Это… скрытая от простых людей информация, имей в виду. Только богиня, при воплощении в человеческое тело, может забрать эту энергию и обратить в свою силу. Но, во-первых, за прошедшие века вместе с утраченными территориями империя потеряла и половину храмов, а во-вторых, за такой краткий срок энергии в кристаллах скопилось слишком мало.
То есть получалось, что сила богини напрямую зависела от количества храмов и от силы веры людей… Интересно, а демоническому богу тоже молились и отдавали энергию? Или там все было устроено иначе?
Я встряхнул головой — отвлекаться на пустое любопытство не стоило.
— Пресветлая Хейма не придет сама — она будет слишком слаба и может пасть в противостоянии с Возрожденным в Бездне. И поэтому, — Далия развернулась ко мне, расправила плечи, будто тоже готовясь к противостоянию, — поэтому она нашла того, кто может все изменить, и благословила этого человека своими лучшими дарами!
Не удержавшись, я скривился.
Кастиан изумленно посмотрел на Далию, потом на меня, потом снова на нее.
— Рейн — посланник богини⁈
И я, морщась, был вынужден во второй раз выслушивать все ее выкладки. Самым неприятным было то, что я никак не мог их опровергнуть.
Кастиан молчал все то время, пока Далия говорила, потом покачал головой.
— Нет, не думаю, что Пресветлая Хейма имеет какое-то отношение к способностям Рейна.
— Почему нет? — потребовала Далия, хмурясь.
— В своей прежней жизни, до илуса, мне довелось видеть и говорить с Такшаном Алым. Вам известно о нем?
— Да. Это посланник Пресветлой Хеймы, живший за пятьдесят лет до ее последнего воплощения, — тут же отозвалась Далия.
— Верно. Так вот, с первого взгляда на него, с первого сказанного им слова было понятно, что он нечто большее, чем просто человек. Благословение богини, — Кастиан неопределенно повел в воздухе рукой, — оставляет яркий след, и Такшан сиял изнутри. Почти так же ярко, как сияет пятый аватар богини на всех храмовых фресках. А Рейн, — Кастиан посмотрел на меня, — вы же видите, что Рейн — обычный человек.
Вот!
Правильно!
Наконец-то прозвучал голос разума!
Я был самым обычным человеком и никакого отношения ни к каким богам не имел!
Глава 4
— Есть еще одна причина, по которой я не могу быть посланником Пресветлой Хеймы, — добавил я. Этот аргумент пришел ко мне только на следующий день после первого семейного обеда и до сих пор случая его озвучить не предоставлялось. — У меня ведь в недавних предках были демоны!
Возникла короткая пауза, которую прервала Амана.
— Мне очень жаль, Рейн, но как раз этот момент ни на что не влияет. У Пресветлой Хеймы уже были посланники и святые с демонической кровью в жилах. Более того, один из ее аватаров был полукровкой.
Вот как…
— Какой именно аватар?
— Тот, которого убили паладины.
Да, я помнил ее, ту бледную худенькую девочку с храмовой фрески. А ведь жрец промолчал о ее происхождении и лишь упомянул о некоторых особенностях магии. Впрочем, если он до сих пор верил в идеалы белых сектантов, то ничего удивительного.
На следующий день после разговора об уменьшившейся в два раза империи я стоял на небольшой тренировочной площадке, расположенной немного в стороне от главных ворот, и метал ножи в мишень. И рядовые воины аль-Ифрит, и их офицеры, как и прежде, отказывались участвовать в тренировочных схватках со мной из-за «слишком большой разницы в уровне мастерства».
Закончив, я пару секунд разглядывал семиконечную звезду, получившуюся из клинков на мишени, потом подумал о том, что надо будет напроситься с отрядом, едущим в ближайшее время на охоту на монстров. По слухам, те нападали на жителей поселений рядом с южной границей владений клана. Там можно будет размяться и в целом порадоваться жизни. Все же мало что сравнится с упоением, которое охватывает, когда убиваешь врагов.
Начавшееся у ворот необычное оживление привлекло мое внимание. Там с лошади как раз спешивалась Ванесса Дасан, а ее сын, Геден, все еще сидевший в седле, о чем-то спорил с окружившими его стражниками, и его голос звучал все более зло, хотя с такого расстояния я не мог разобрать отдельных слов.
Любопытно.
Оставив ножи в мишени, я направился к воротам.
Хм, оказывается, Геден настаивал на том, чтобы ему с матерью разрешили доехать до башни Старшей Семьи верхом, поскольку только это было «достойно» их «статуса», а передвижение пешком следовало оставить для простолюдинов. Ванесса слушала спор сына со стражниками молча.
Я был не таким уж знатоком человеческих характеров, но в данном случае был практически уверен, что она полностью разделяла мнение сына, поэтому и не вмешивалась, надеясь, что он сумеет переупрямить стражу. Однако и не поддерживала вслух, чтобы, в случае его поражения в споре, иметь возможность остаться в стороне.
За последние две недели Ванесса приезжала в корневой замок не меньше десяти раз. Всегда появлялась утром, в сопровождении пяти вооруженных вояк, о чем-то пару часов общалась с Аманой, и уезжала. Никогда не оставалась на обед, никогда ни с кем не спорила и всегда, находясь на людях, носила маску приятной светской дамы. А вот Гедена она привезла с собой впервые. Похоже, переговоры подходили к концу и для их завершения требовалось его присутствие.
Оба Дасан заметили меня только тогда, когда между нами осталось не более десяти шагов. Сперва Ванесса, а потом и ее сын, который резко замолчал и неприязненно скривился.
— Какая приятная встреча, — сказал я, вежливо улыбаясь.
На ком еще практиковать лицедейские навыки, как не на людях, вызывающих искреннюю неприязнь? Они оба меня уже ненавидели, так что, если мое настоящее отношение проскользнет в щели фальшивой любезности, хуже не будет. Да и в целом, было в этих лицедейских навыках что-то по-своему магическое: способность лгать, глядя в глаза, и казаться при этом искренним.
— Господин Менхард, — Ванесса улыбнулась мне с фальшивой любезностью. — Рада видеть вас в добром здравии.
Я ответил ей такой же фальшивой улыбкой и повернулся к Гедену.
— Я прекрасно понимаю нежелание молодого дана идти пешком, но здесь, на территории корневого замка, так поступают даже наши милостивые хозяева. Неужели вы пожелаете себе бо́льших преференций, чем доступно главе вашего клана, Амане Дасан?
Гедена на мгновение так сильно перекосило, что у меня мелькнула мысль о том, как ему пригодились бы лицедейские уроки — хотя, естественно, давать такие полезные советы я не собирался. Потом он с явным усилием заставил свое лицо принять нейтральное выражение.
— Конечно нет. Как можно, — процедил сквозь зубы и наконец соскочил с лошади, бросив поводья ближайшему из стражников. На лицах тех отразилось облегчение — спорить с данами для простолюдинов было всегда чревато.
Удерживая на лице приятное выражение на тот случай, если мать или сын обернутся, я провожал их взглядом. Потом за спиной послышались знакомые шаги.
— Не внушают приязненных чувств? — поинтересовался Хеймес, кивая на Дасан, уже ушедших довольно далеко.
— Не внушают, — согласился я. — Бедная Амана. Опять ей несколько часов мучиться в их компании.
Хеймес хмыкнул.
— Издержки положения главы клана. Ничего, не волнуйся, сестренка это переживет. В конце концов, соглашение с Младшими семьями практически достигнуто. Думаю, сегодняшний визит последний.
— И они наконец-то уберутся восвояси, — проворчал я.
— И да, и нет, — Хеймес вздохнул. — Вернее, они уедут, но нам с Аманой придется поехать с ними.
— Зачем?
— Корневые земли Дасан, считай, больше не существуют. Значит, на их роль необходимо выбрать новые, необходимо восстановить связь с духами предков, подтвердить право Аманы на титул главы клана и право Зайна на титул наследника.