Запасы святой воды иссякли или под завалами из земли. Пули даже самого крупного калибра не наносят ему особенного вреда. Ракеты наносят незначительные ранения, хотя точно неизвестно — он сбивает из прямо на подлёте. И как бороться с таким существом? Безумная мысль мелькнула в голове. Шанс убить его был. Не слишком большой, но был. И сейчас требовалось не упустить его.
Змей продолжал смотреть прямо на меня. Я вытащил пистолет и бросил его на землю, вытащил из ножен меч, который так верно служил мне, и воткнул его в землю, и зашагал в сторону твари. Змей замер не двигаясь и смотря на меня. Я продолжал шагать к нему. Редкие выстрелы прекратились.
— Ветров! — рявкнул кто-то. — Остановись, с ума сошёл?! Стой! Он что, загипнотизировал тебя?!
— Всё в порядке, — ответил я. — Я в своём уме. Если я погибну, передайте моей семье, что я сделал всё что мог.
Господи, только сейчас я осознал по-настоящему, что у меня есть семья. Меня ждёт дома Аня, у меня есть мать, у меня есть тётка, которая неплохо ко мне относится и двоюродная сестра, а ещё двоюродный брат. Тесть с отвратительным характером. Золовка, или как называется сестра жены? И куча друзей-товарищей, с которыми я служил, с которыми я работал и пережил множество разных моментов.
Остался последний шанс и последний способ победить такую тварюгу. Я продолжил приближаться к твари. Змей продолжал смотреть на меня покачивая треугольной головой, и пытаясь понять, что же я задумал. Теперь очень важно не дать ему понять, что я собирался сотворить на самом деле, потому, что малейшая ошибка будет стоить жизни не только мне, но и всему человечеству. Итак, теперь нужно набраться мужества сделать то, что я должен сделать.
Странно, я чувствую, что совсем скоро погибну, но совсем не чувствую страха или какого-то сомнения. Наоборот, я полон нетерпения, и собираюсь сделать то, что задумал. Я начал медленно разбегаться, прокачивая Лебен через мышцы и усиливая ноги, а затем и всё тело. Затем побежал быстрее, потом побежал так быстро, что всё вокруг начало смазываться и прыгнул, занеся кулак.
Прыжок вышел самым высоким, который я когда-либо совершал — высота пятого этажа. Я видел, как мелькают снизу развалины, тела людей, покорёженные машины, слышал краем сознания, как мне что-то кричат вслед, но не разбирал слов и не понимал, что именно кричат. Я просто летел, вперёд занеся кулак. Адреналина было столько, что я чувствовал себя пьяным.
Голова огромной рептилии была всё ближе, и ближе. Я уже мог разглядеть огромные глаза с вертикальным зрачком, чешуйки кожи, щели ноздри, и без конца высовывающийся из змеиной пасти язык. Я видел чувства в его глазах — надменность, удовлетворение, и безграничное спокойствие, а ещё сознание того, что он может убить меня в любой момент, как назойливую муху, которая слишком долго жужжала у него под ухом и не давала себя прихлопнуть.
Прости меня Аня — я так и не смог сдержать слово, и вернуться живым, а в последнее время слишком мало уделял тебе внимания. Прости Егор — ты был хорошим другом, и здорово мне помог, но я подвёл тебя сейчас в нашем совместно бизнесе, впрочем, меня ещё легко можно заменить. Простите меня все, кому я должен был что-то сделать, но не сделал, потому, что уже больше не смогу сдержать своих обещаний. Огромная голова змеи резко раскрыла пасть и выстрелила вперёд.
Я увидел огромные челюсти, которые приближались невероятно быстро, и огромную глотку. Змей наконец-то решил сожрать пташку, которая так долго ему мешала, а затем огромная пасть сомкнулась, глотая меня. Хм… даже не попытался разорвать своими страшными клыками и пережевать… Повезло. Я рухнул вниз в глотку, чтобы попасть из неё в пищевод, и окончательно погибнуть.
Всё же я не удержался и победно улыбнулся. Пуская я и погибну, но это именно то, чего я хотел. Похоже, змей так и не понял этого, решив, что я просто готовлю какой-то очень сильный и опасный удар. Напрасно змеюка, очень напрасно. Я рассчитывал именно на то, что он проглотит меня. Пошарив рукой за пазухой, я достал нательный крестик и приложил изнутри к мягкой стенке. Змей может быть сколько угодно сильно защищён снаружи, но он не может быть так же хорошо защищён изнутри — изнутри это просто теряет всякий смысл.
Живая плоть на секунду замерла от соприкосновения с крестиком, а затем дёрнулась. А затем всё огромное тело, которое проглотило меня, заходило ходуном и задёргалось в конвульсиях. Огромное тулово в котором я был рухнуло на землю. Волна воздуха пришла из пищевода вместе с остатками жидкости и пищи — змей пробовал выблевать меня наружу.
Не удастся! Я та кость, которая встанет тебе поперёк горла. Трансформировав своё тело, я воткнул в мягкие ткани свои руки и ноги, которые приобрели крючки и стали необычайно острыми. Тварь забилась в конвульсиях извиваясь и трясясь как бешенная, а плоть змея вокруг крестика стремительно начала чернеть и таять. Змей выгибался дугой, бился о землю, извивался как бешенный, но так и не смог выплюнуть меня. Я чувствовал дикую боль, в голове и ребрах отдавались все удары змея о землю, но улыбался. Я смог. Я сделал это.
Когда-то я переживал, что довольно слаб, по сравнению с другими аристократами, но теперь не чувствовал никаких сожалений. В этот раз мои способности оказались самыми сильными. Я успел увидеть, как всё нутро змея продолжает обугливаться, а после просто потерял сознание от отсутствия воздуха, и бесконечных ударов твари. Последней мыслью было — я справился.
Тьма. Кругом тьма. Но как хорошо, я просто сплю. Чудесно ощущение блаженной дремоты. Просто великолепно. Сквозь тьму пробивается маленький лучик. Что уже утро? Ну и ладно, подремлю ещё. Вставать не хочется совершенно. Шевелиться не хочется тоже от слова совсем. Что? Шевелиться? Как? В голову снова ударила блаженная дремота. Блин, как же хорошо… Просто великолепно… А что вообще случилось? Почему я сплю? Вроде было что-то, какое-то большое сражение, а потом я просто прилёг отдохнуть и до сих пор сплю…
Чудесная дремота начала проходить, но просыпаться не хотелось совсем. Хотелось продолжить дремать и дремать в этой блаженной тьме. Я почувствовал лёгкое прикосновение к коже — кто-то гладил меня. Ммм… как приятно. Если бы я был котом, то просто замурчал бы от удовольствия.
Пара капель упала на мою руку, а затем на моё лицо. Что это? Дождь? Лицо… Если влага упала на моё лицо, то значит я лежу где-то на спине… Интересно, где я могу лежать, и зачем? Моего лба коснулись чьи-то губы. Какое блаженство. Пьяная дремота постепенно уходила. Жаль. Пребывать в полусне было довольно приятно. Кто-то аккуратно обтёр моё лицо мягкой губкой. Я почувствовал, как ноет всё тело. Сознание медленно возвращалось.
Япочувствовал боль, а ещё, что во вторую руку не воткнута игла капельницы. И боль была довольно сильная. Болело всё тело. Нет, лучше бы я продолжал дремать. Подозреваю, что там вколото какое-то обезболивающее, а что было бы, если бы его не было? Подозреваю, что мне было бы гораздо больнее. Капельница, боль, горизонтальное положение. Я в больнице. Как я здесь оказался? Голова соображает с трудом. Ах да, точно, я сражался с огромным демоном-змеёй, прыгнул внутрь, ранил его изнутри и потерял сознание. Классная вышла смерть.
Что? Какая смерть? Я ведь могу думать и могу чувствовать — значит я жив! Я поморщился и с трудом открыл один глаз. Веки словно весили несколько тонн. Действительно — белый потолок, капельница, пикающие приборы рядом — больница. А я сам оказался лежащим на кушетке. Рядом сидела Аня с мокрым от слёз лицом и потихоньку гладила мою свободную руку.
— Слёзы тебе не к лицу, — улыбнулся я краем рта.
Аня вздрогнула увидев, что я проснулся, и ешё сильнее сжала мою руку.
— Ну-ну, не плач, — попытался я неловко успокоить её, но это оказалось довольно сложно не имея возможности пошевелиться.
Некоторое время мы просто молчали, Аня продолжала меня слегка поглаживать.
— Чем всё кончилось Аня? — спросил я жену.
— Он умер, — сказала она найдя в себе силы остановить слёзы. — Ты смог убить этого змия. Он просто рассыпался прахом, а после ты просто потерял сознания — на тебе живого места не было — доктора сказали, что переломов было просто жуть сколько. А ещё, ты чуть не задохнулся.
— Не переживай милая, — улыбнулся я. — Немного отлежусь, подлечусь, и залечу свои переломы сам. Ты же знаешь, что это моя особенность, которой нет ни у кого.
Аня просто кивнул а обняв мою руку. Кстати о способностях. Я ведь могу наложить на себя Самоанестезию, и убрать боль. Немного манипуляции, и боль пройдёт. То что нужно. Я выполнил необходимые операции, и почувствовал, как боль уходит. Мне действительно стало легче. Гораздо легче.
— Я переживала, что ты погибнешь.
— Но я ведь обещал вернуться?
— Угу.
— Что ещё произошло, пока я спал?
— Все эти дни никто не мог применять заклинаний кроме некоторых элитных одарённых, которые как и ты способны колдовать не используя печати. Больше всего я боялась, что их силы просто не хватит, чтобы вылечить тебя.
— Ну как видишь, всё обошлось.
— И ещё, тут постоянно дежурила твоя мама, и твой дед, и тётка была с твоими братом и сестрой. Но они ушли пораньше, зная, как ты их не любишь.
— Ну что же, придётся менять своё мнение, — вздохнул я. — Похоже, я был не прав.
Мы посидели ещё немного помолчав. Затем в двери кто-то деликатно постучал, и я увидел Павла Ярыгина — моего деда. Тот посмотрел на меня оценивая моё здоровье. Судя по его лицу, он волновался. Аня посмотрела на нас, и молча поцеловав меня вышла оставив нас наедине. Дед смущаясь прошёл и сел кресло рядом с моей кушеткой.
— Ну здравствуй… Костя, как ты себя чувствуешь?
— Под анестезией, поэтому чувствую себя несколько опьянённым… Павел Андреевич, — кивнул я. — Или стоит называть вас дедом?
Дед стушевался и стал выглядеть донельзя смущённым.
— Узнал значит, — сказал он, наконец. — Дряная история со всем этим вышла. Надеялся, что ты никогда об этом не узнаешь. Даже не знаю теперь, как на это реагировать. Знаешь Костя, я до сих пор чувствую многолетний стыд. Скажу честно — было немного легче, когда Берг-Дичевский принял тебя за мошенника, и мне пришлось говорить с ним лично, чтобы вёл себя более прилично, и вообще поумерил свои амбиции — сам знаешь какой у него характер… Тогда я чувствовал, что делаю действительно что-то полезное для собственного внука… Или когда, вместе с Вероникой общались с Иваном Гансовичем, который проверял тебя как только мог, и чуть не приложил несколько уголовных дел… Вот тогда, я и чувствовал себя настоящим дедом, а не тем биологическим суррогатом, которым являюсь.